Отставной педагог Светлана, успевшая поработать в куче разных СМИ, довела до белого каления и своих коллег-журналистов, и обычно выдержанного кремлевского пресс-секретаря Дмитрия Пескова. Когда после длинной и путаной речи дама изрекла “не буду наглеть”, Песков ответил ей: “Вы уже это сделали”, а в зале раздались аплодисменты президентского уровня.
Но при этом экзальтированная мадам получила все, что она хотела: и несколько гарантированных билетов на парад Победы, и путинское обещание “подумать” о помиловании отбывающего сейчас срок влиятельного дагестанского политика Саида Амирова (ради этого обещания все, видимо, и затевалось).
Впрочем, реальное значение пресс-конференции, к счастью, заключалось не в очередном параде фриков из числа “четвертой власти”. В ходе действа Владимир Путин послал несколько очень важных политических сигналов. Проблема в том, что сделал это ВВП в закодированной форме. Некоторые из президентских ребусов достаточно легко поддаются однозначной расшифровке, а вот другие – вовсе нет.
Когда журналист официального государственного информаагенства только начала задавать Путину вопрос о возможности внесения изменений в Конституцию, я сразу насторожился. В случайность и спонтанность происходящего как-то не очень верилось. И президент ожидания не обманул – не ограничился одними общими словами.
“Одно и то же лицо не может занимать должность президента РФ более двух сроков подряд” - слово “подряд” в пункте 3 статьи 81 Конституции позволило ВВП растянуть срок своего фактического пребывания у руля российского государства почти на четверть века. Но вот своих сменщиков Путин такой возможности намерен лишить. Президент четко выразил свое негативное отношение (интересно, гле это негативное отношение было раньше) к этому слову из шести букв. Иными словами, если Путин не передумает, будущим президентам России придется удовольствоваться двумя сроками по шесть лет.
Намерение похвальное и абсолютно разумное. Ограничение, которое, благодаря слову “подряд”, очень легко можно обойти, не может считаться полноценным ограничением. Но вот имеет ли путинская готовность отрихтовать этот пункт Основного закона какое-то прикладное политическое заначение – применительно не к далекому будущему, а, скажем, к 2024 году?
Коллеги пытались сподвигнуть меня к спекуляциям на тему будущего Дмитрия Медведева. Мол, не обрубили ли ему только что теоретическую возможность поцарствовать в Кремле еще два президенских срока? Не верю, что Медведев вернется в Кремль даже еще на один президентский срок – это было бы полной дискредитацией российского государства.
Зачем же тогда Путин сказал то, что он сказал? Давайте просто сделаем зарубку на будущее и признаем, что пока мы не можем оценить всю глубину а возможно, и гениальность) президентского замысла.
То же самое, но в несколько меньшей мере, относится и к словам ВВП о возможном перераспределении конституционных властных полномочий в пользу парламента. Идея такого перераспределения упорно продвигается сейчас спикером Государственной Думы Вячеславом Володиным при ледянном неодобрении со стороны правительства и руководства администрации президента. Поэтому я сразу представил себе Володина, сидящего перед телевизором и радостно вскакивающего с кресла с криком “йес!!!”
Но главное, конечно, не в том, чью именно идею поддержал Путин. Возможно, мы только увидели призрак грядущего – контуры нового российского политического пейзажа, который возникнет после 2024 года. Из президентов Владимир Владимирович уйдет – иной вариант даже не обсуждается. Его возвращение на пост премьера представляется маловероятным – все хорошо в меру. Но уйдет ли Путин совсем из российской политики? Точно нет – в каком-то статусе он там останется. Но вот в каком именно?
Такой статус легче всего себе представить при условии значительного повышения политического веса парламента. Короче, делаем зарубку на будущее и ждем новых прозрачных намеков сверху.
А вот политические сигналы, которые Путин посылал по отношению к Украине, к счастью, не были столь туманными и неоднозначными. Когда почти в самом начале пресс-конференции слово было предоставлено “любимому украинскому журналисту Путина” Роману Цимбалюку, я тяжело вздохнул. Мне казалось, что я заранее знаю, что произойдет дальше. Цимбалюк будет показывать свою крутизну, упражняясь в искусстве “вежливого хамства”. А Путин будет показывать, что никаким хамством его не пронять, отвечая подчеркнуто корректно, спокойно и пространно.
К счастью, на этот раз все было более интересно. И отвечая Цимбалюку, и отвечая на предыдущий, тоже посвященный Украине вопрос Первого канала, ВВП, пусть не в прямой форме, сделал несколько очень важных политических заявлений. Например, Зеленскому было очень четко дано понять: вы намерены добиваться пересмотра Минских соглашений и не собираетесь выполнять свои обязательства? Забудьте тогда о новой встрече на высшем уровне, намеченной на апрель!
Путин также намекнул на возможность компромисса с официальным Киевом по газу по принципу обмена одного трехмиллиардного долга на другой.
“Газовая война. По поводу трех миллиардов. Обращаю ваше внимание, что часть наших резервных средств из Фонда национального благосостояния России вложена в украинские ценные бумаги – три миллиарда как раз. Есть уже решение Верховного суда в Лондоне, которое не исполняется” - случайно ли хозяин Кремля вспомнил об этом безнадежном кредите, выданном Януковичу в посление месяцы его пребывания у власти непосредственно перед тем, как заговорить о неприятном для Москвы решении Стокгольмского арбитражного суда о необходимости выплаты Киеву других трех миллиардов? И случайно ли то, что, раскритиковав это решение за его политизированность (“Там прописано: “В связи с тяжелым экономическим положением на Украине... Чушь какая-то просто!”), Путин, тем не менее, выразил готовность “исходить из решения суда”? Подозреваю, что таких случайностей не бывает.
А вот приз за наибольший професссионализм в сфере задавания президенту вопросов на этой пресс-конференции, с моей точки зрения, стоит отдать Полине Химшиашвили из РБК. Не растекаясь, в отличие от многих своих коллег, мыслью (или в еще худшем варианте – отсутствием всякой мысли) по древу, она сумела выбить у ВВП несколько очень интересных признаний – про заказчика дела Голунова (“по заказчику у меня пока информации нет”) и про нынешние перепетии российско-белорусских отношений.
На мой взгляд, Путин, пожалуй, впервые столь подробно рассказал о чем именно он так упорно спорит с Лукашенко и при каких именно условиях Россия готова “дотировать всю белорусскую экономику”.
А в остальном на этой президентской пресс-конференции все было обычно. Ни один из “обязательных пунктов программы” не был пропущен. Наличествовали, например, фирменные путинские шутки ( “пусть лучше ваши жены будут говорить спасибо вам, а не мне”), демонстрации крайнего верноподанничества, густо перемешанного с лоббизмом ( особенно меня в этом плане умилила “девушка в желтой кофточке”, буквально умолявшая ВВП подарить Екатеринбургу метро), примеры “отчаянного журналистского мужества” (в виде, например, настойчивой, но в итоге безуспешной попытки русской службы BBC заставить Путина публично раскрыть личности своих дочерей).
Из совсем “новых пунктов программы” я в этом году заметил лишь отчаянную попытку некой, видимо, крайне независимой журналистки из Иркутска убедить Путина покаяться за то, что Кремль принудил уволиться с поста губернатора области “чемпиона мира по экономическому росту”, коммуниста Сергея Левченко. Но это, видимо, специфическая особенность текущего момента. И губернаторов- коммунистов в Россиии сейчас мало. И положить партбилет на стол (ой, извините, написать заявление по собственному желанию) их тоже просят не каждый год.
