Несмотря на то что основные силы террористов в Сирии разгромлены, до полной победы над этим злом еще далеко. А спецназовцы всегда там, где есть враг.
Имена бойцов и командиров спецназа называть не принято, учитывая, что желающих выместить свою злобу на их семьях много.
С Александром (имя изменено) я встретился в Сирии случайно. Даже по меркам зоны боевых действий такие люди, как он, редкость. Ветеран Вооруженных сил, он застал еще войну в Афганистане. В день нашей встречи вернулся из района, откуда до боевиков рукой подать.
— Какие задачи приходится решать?
— Мы — разведка. Всегда находимся на линии фронта и выполняем специальные задачи командования.
— В чем заключается боевая работа?
— Ничего такого, что можно было бы рассказать широкой аудитории. Постоянное напряжение, ожидание противника, всегда боевая готовность...
— А бывает страшно? Не вам лично, а молодым бойцам, которые в бою впервые.
— Мы сейчас не воюем так, как, например, в Афганистане. К нам не поступают солдаты срочной службы — только бойцы, у которых за плечами служба и специальная подготовка. В том числе и моральная. Не хочу, как говорится, пропагандой заниматься, но в армии давно изменился подход в пользу качества каждого отдельного бойца, а не массового набора. Поэтому ситуаций, когда бойцу страшно, нет.
— Но товарищеская поддержка все равно нужна?
— Нужна не поддержка, а дружба. Без дружбы внутри подразделения воевать нельзя. Это наша главная сила. Наверное, чаще не в бою, а вот во время окопного сидения. Жара, напряжение — это сказывается.
— Напряжение — это то, что есть в любой войне. А что отличает эту кампанию от всех предыдущих?
— Отличий, по сути, нет. Везде одно и то же: мы боремся с терроризмом, защищаем нашу страну. Но есть, конечно, различные технические «новинки» этой войны, которые отличают кампании, в которых участвовала наша армия.
— Террористы-смертники?
— В первую очередь беспилотники. Это то, с чем мы раньше не сталкивались. Смертники — это все же не здешняя новинка. Ну да, они очень большая угроза на сирийском фронте. Очень опасны шахид-мобили. Но и с беспилотниками, и со смертниками учимся бороться спокойно, без нервов.
Беспилотники сбиваем, смертников выводим из строя. Самый эффективный способ — это уничтожение на дальней дистанции. Задача — обнаружить такую цель как можно дальше от наших позиций и поразить при помощи ручных средств. Чтобы взрыв не задел наши позиции. Один раз на наши позиции вышел террорист-смертник, но, опять же, был заранее уничтожен огнем наших союзников.
— Вы о сирийской армии?
— Да.
— А как оцениваете боевые качества солдат и офицеров правительственных сил?
— Не буду говорить за всех, только за тех, что видел сам. У нашего подразделения на флангах две роты сирийской армии — это хорошие бойцы.
С нами стояли «бывшие боевики» — подразделения, на 60% укомплектованные бывшими бойцами ССА (Свободная сирийская армия — одна из крупнейших групп боевиков, воевавших против Асада, часть из них потом перешла на его сторону. — «МК»). Эти, как правило, самые стойкие.
Тут все просто: они смотрят на своих командиров, а их командиры смотрят на нас. Чем мы увереннее, тем больше они к нам тянутся. Часто приходят на наши позиции посмотреть снаряжение, потрогать амуницию руками, поучиться. Можно сказать, что они во всем равняются на нас. Если мы держим наш участок фронта, то они стоят с нами.
— Кроме террористов «на той стороне» есть еще армия США...
— Видели их издалека. Наблюдали. Это наша обязанность. Но здесь без деталей. На их базах, которые они оставили, много такого, что может показаться странным: видеоигры, комиксы. Особенно меня удивили «стрелялки». (Смеется.) Наверное, им не хватает войнушки в реальности. Вот и все.
— Потери большие?
— Нет.
— Западные СМИ российских военных в Сирии называют чуть ли не оккупантами. Как к этому относитесь?
— Пошли они... Не ради них мы здесь.
Читайте также: «Мы предложили электронного «второго пилота» и убедили заказчика»
