Преступление Кирилла Жуков заключается в том, что 27 июля во время проходившей в Москве несанкционированной уличной акции он попытался поднять забрало росгвардейского шлема. Коноваленко, по версии обвинения, запустил в тот же день урной в блюстителя закона. Оба своей вины не признают. Ранее были осуждены Иван Подкопаев (три года колонии общего режима), Даниил Беглец (два года) и Владимир Синица (пять лет).
Суд над Константином Котовым, обвиняемым в неоднократном нарушении правил проведения митингов (ст. 212.1 УК), на момент сдачи этого материала не завершился. Дела еще восьмерых фигурантов "московского дела" находятся в стадии расследования.
Но власть умеет не только карать, но и миловать: с пятерых фигурантов - Абаничева, Конона, Костенка, Барабанова и Васильева, - обвинения вообще сняты. Одновременно студенту ВШЭ Егору Жукову, одному из восьми "москвичей", находящихся под следствием, изменена мера пресечения - он переведен под домашний арест. А обвинение переквалифицировано с "участия в массовых беспорядках" на "публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности".
Неужели, натолкнувшись на общественное недовольство методами подавление протестной активности, власть решила сдать назад? "Думаю, ситуация более сложная, - отвечает на вопрос "МК" профессор Высшей школы экономики, политолог Алексей Макаркин. - Где-то сдают назад, где-то - нет.
Но все-таки главное - статья о массовых беспорядках уходит из этого дела. Во-первых, за бесперспективностью: никаких свидетельств того, что были массовые беспорядки, нет. Никто ничего не громил. И, во-вторых, в отличие от "болотного дела", где один из обвиняемых полностью признал свою вину и возникла преюдикция - факт массовых беспорядков был установлен приговором суда, - здесь этого не произошло. Ни один из обвиняемых не признал себя виновным в участии в массовых беспорядках. Поэтому дело развалилось".
Однако пока нет оснований считать это поражением силовиков. По словам Макаркина, речь идет "не о либерализация, а дифференциации". Во-первых, отмечает политолог, часть обвиняемых пошла по другой статье - о сопротивлении полиции: "Для тех, кто хотя бы дотронулся до полицейского, действует принцип неотвратимого осуждения". Кроме того, велик риск, что истории преследование еще двух фигурантов большого "московского дела" могу стать прецедентными, модельными.
"Дело Котова - попытка реанимировать ту статью, по которой был приговорен Ильдар Дадин. Статья откровенно репрессивная: несколько административных наказаний за нарушение правил митингов превращаются в уголовное дело. У нас не прецедентное право, но суды учитывают приговоры, вынесенные по аналогичным делам. В случае "оживления" этой статьи многие оппозиционные политики и активисты могут оказаться под угрозой".
Знаковым, по мнению Макаркина, является и дело Егора Жукова. Для справки: согласно обновленному обвинению, Жуков, "испытывая чувство политической ненависти и вражды к существующему в России конституционному строю, системе государственной власти и к ее представителям,... решил привлечь неограниченный круг лиц с своей экстремистской деятельности, направленной на дестабилизацию общественно-политической обстановки". По словам Макаркина, новое обвинение не менее странное, чем предыдущее: "Формулировки просто зубодробительные. При том, что совершенно не понятно, что в его текстах, обнародованных в Интернете, такого экстремистского".
Такой подход правоохранителей к интеллектуальному творчеству заставляет опасаться, что сфера свободы слова, и без того суженная, продолжит стремительно сокращаться. "Что сейчас делать профессорам? - недоумевает Алексей Макаркин. - Во многих классических текста говорится о праве народа на восстание. В американской Декларации независимости это есть, у Джона Локка, у Ивана Ильина... Ну и как теперь зачитывать эти тексты студентам? Предупреждать, чтобы они ни в коем случае не относились к ним всерьез?"
Впрочем, профессор ВШЭ, кажется, нашел выход. "Можно, наверное, сказать, что такой текст актуален, скажем, для Украины, - рассуждает Макаркин. - Что там народ имеет полное право на восстание - вплоть до прихода к власти режима, ориентированного на Россию. После чего это право теряет. Именно так действовали в свое время советские историки: объясняли, что революция - это хорошо, но только до того момента, пока к власти не придут большевики, против которых никакие революции невозможны".
