Приступить к ликвидации
Все, однако, познается в сравнении. Если сравнивать с ситуацией семилетней давности, то в России нынче не упадок, а прямо-таки расцвет партийной демократии. Напомним, что в начале 2012 года, до медведевской политреформы, осуществленной во успокоение вышедших на Болотную площадь «рассерженных горожан», в России было всего 7 партий. Принятые на излете правления «модернизатора» поправки в закон о партиях существенно упростили процедуру регистрации.
Минимально допустимая численность была снижена в 80 раз — с 40 тысяч до пятисот человек. А количество членов регионального отделения вообще оставлено на усмотрение самой организации. И бум партстроительства не заставил себя ждать. Уже в 2012 году число зарегистрированных партий выросло до 24. А в 2014-м оно достигло пикового за постреформенный период значения — 77.
Но затем партийный список начал быстро худеть: 2017-й — 71 партия; 2018-й — 64... А в 2019-м процесс принял обвальный характер: с начала года Верховный суд удовлетворил уже девять исков Министерства юстиции о ликвидации политических организаций.
Последние партийные смерти стали следствием объявленной Минюстом кампании по «анализу соблюдения политическими партиями требований действующего законодательства РФ об участии в выборах». Формальным поводом для «анализа» послужил тот факт, что около половины существующих сегодня партий появились на свет в 2012 году, и, стало быть, для них истекает предусмотренный законом семилетний период, в течение которого они должны были продемонстрировать свою активность.
Для справки: согласно закону «О политических партиях» партия, не принимавшая семь лет подряд участия в выборах, подлежит ликвидации. При этом участием считается выдвижение и регистрация кандидатов на выборах: а) депутатов Госдумы (федеральный список), б) президента, в) глав регионов (не менее чем в 10 процентах субъектов РФ), региональных законодательных собраний (не менее чем в 20 процентах субъектов; г) органов местного самоуправления (более чем в половине субъектов).
Из упраздненных в этом году организаций возмутилась лишь одна — «Альянс зеленых»: лидер партии Александр Закондырин заявил, что не согласен с вердиктом и намерен его обжаловать. «Претензии Минюста к партии — это месть мусорной мафии за закрытие незаконных свалок в Подмосковье и других крупных городах нашей страны», — сообщил Закондырин, выступая в Верховном суде.
По версии партийного вожака, причиной административного давления на «Альянс зеленых» стали результаты последних, 2018 года, выборов губернатора Московской области: кандидат «Альянса», Лилия Белова, заняла на них третье место, набрав 7,51 процента голосов и опередив представителей двух представителей парламентских партий — «Справедливой России» и ЛДПР. Именно это стало «политическим сигналом» к началу гонений на партию, утверждает Закондырин.
Закондырин, конечно, никак не может считаться беспристрастным свидетелем по делу, тем не менее совсем уж голословными его заявления не назовешь. Во-первых, лидер партии совершенно справедливо указывает на то, что исполнение требований закона связано «не только с деятельностью партии по выдвижению кандидатов на соответствующих выборах, но и с решением государственных органов по регистрации кандидатов». Иными словами, власти имеют полную возможность «прихлопнуть» не полюбившуюся им организацию путем недопуска ее до минимально приемлемого количества избирательных кампаний.
Во-вторых, де-юре мертвая партия живее многих формально живых. По данным ЦИК, партбилеты «Альянса зеленых» имеются на сегодняшний день у 46 народных избранников — депутатов органов местного самоуправления и глав муниципальных образований — в 4 регионах страны. Для сравнения: 22 из 54 оставшиеся после июньской «чистки» российские партии не имеют ни одного избранного представителя ни на одном уровне власти. А у 14 нет даже своего интернет-сайта.
Впрочем, у одной из выживших структур — Партии прогресса — ситуация в этом отношении более сложная: адрес интернет-представительства организации, указанный в справочнике ЦИК, не существует. Тем не менее сайт Партии прогресса легко находится любой поисковой системой. Но расположен он совсем по другому адресу и принадлежит совсем другой партии — незарегистрированной.
Лидер этой партии, Алексей Навальный, и его сторонники с 2012 года безуспешно пытаются зарегистрировать свою политическую организацию. Причем каждый раз воспроизводится одна и та же схема: сперва — несколько раз — Минюст отказывает навальнинцам под предлогом якобы выявленных огрехов в поданных документах и/или нарушения ими процедуры регистрации, а в итоге — в связи с тем, что партия под таким названием уже существует.
Похитители имен
Эта история повторилась уже трижды. Впервые партия Навального попыталась зарегистрироваться под брендом «Народный альянс», и «Народный альянс» действительно появился в минюстовском реестре: под этим именем фигурирует теперь бывшая «Родная страна». То же самое произошло с Партией прогресса: с февраля 2018 года это название закреплено за бывшей «Гражданской позицией». На третий и пока что последний по счету штурм реестра навальнинцы пошли под флагом «Россия будущего». Но и тут «опоздали».
Хроника событий: 28 марта этого года прошел съезд «России будущего», на котором был принят очередной вариант устава (предыдущие версии Минюст категорически не устроили); 16 мая навальнинцы в очередной, девятый в общей сложности раз подали документы на регистрацию; 27 мая Минюст, как водится, им отказал: есть, мол, уже такая партия.
А теперь флешбэк: по данным Минюста, 27 марта, то есть за сутки до того, как Навальный со товарищи провели свой съезд, прошел II внеочередной съезд Партии свободных граждан, на котором были приняты новые устав и программа. С новым названием — «Россия будущего».
По уверению лидера партии Александра Зорина, с Навальным переименование никак не связано. «Странно слышать нелепые обвинения от господина Навального, что у него украли название партии, — негодует он на своей страничке в Фейсбуке. — «Россия будущего» по результатам внутрипартийного голосования была выбрана в качестве нового названия партии из списка, содержащего 10 названий. Мы работали над реформой задолго до того, как господин Навальный начал работу над своим проектом, поэтому его грязные оскорбления и нелепые обвинения я отвергаю».
В общем, просто совпало. Как говорил в подобных случаях товарищ Ленин, «формально правильно, а по сути — издевательство». Хотя к форме тоже есть определенные вопросы. Сайт партии не содержит никакой информации ни о спорах по поводу реформирования, ни о съезде, на котором произошло переименование. Не сообщается даже о самом факте ребрендинга: организация по-прежнему именуется здесь Партией свободных граждан. Последняя новость датируется декабрем 2018 года: «Партийцы посещают фестиваль «Путешествие в Рождество-2019».
Похожая ситуация с фейсбучным аккаунтом председателя: смена партийного имени отражена в одном-единственном посте — том, что процитирован выше, — датированном 4 июня. 27 марта, в день, когда якобы проводился II внеочередной съезд, Зорин пишет о чем угодно, только не о партийном форуме и принятых им решениях. Короче говоря, по каким-то причинам партия скрыла от мира произошедшую с ней метаморфозу. О переименовании — а для большинства и о прежнем имени организации — стало известно лишь из ответа Минюста навальнинцам.
Объяснить эти и другие странности обозреватель «МК» попросил самого Александр Зорина, направив свои вопросы на e-mail, любезно указанный господином Кашинским, координатором партии по работе с государственными органами и СМИ. Правда, этим любезности и исчерпывались. Сообщив через день, что вопросы находятся «на рассмотрении председателя», координатор затем перестал отвечать на звонки. Ответа от его шефа также не последовало.
Приходится констатировать, что ответить партии нечего. И это очень печально. Нет, сами мы, упаси бог, ни в чем плохом господина Зорина и его соратников не подозреваем. Но у какого-нибудь ревностного блюстителя закона — согласен, не теперь, но время бежит быстро — может сложиться впечатление, что никакого чрезвычайного съезда не было, что документы оформлены задним числом. И что, стало быть, имело место грубое нарушение закона.
Для справки: представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц, документов, содержащих заведомо ложные данные, наказывается лишением свободы на срок до двух лет со штрафом в размере до ста тысяч рублей.
Но главные претензии при таком раскладе будут предъявлены чиновникам Минюста, которые, как, не исключено, сочтет въедливый правоохранитель, были как минимум в курсе дела, а возможно, сами все и затеяли. Вырисовывается целый букет статей УК. Согласно, например, 292-й «Служебный подлог» внесение должностным лицом в официальные документы заведомо ложных сведений в самом тяжелом случае — если деяние повлекло существенное нарушение прав граждан, организаций, интересов общества и государства — карается лишением свободы на срок до четырех лет.
Кроме того, есть статья 285.3 «Внесение в единые государственные реестры заведомо недостоверных сведений» — до десяти лет лишения свободы. А также статья 169 «Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности»: за неправомерный отказ в государственной регистрации юридического лица виновному грозит до трех лет пребывание в местах не столь отдаленных.
Братья по бизнесу
Но пока, как видим, исполнительные «мавры» не берут в голову плохие мысли: чудеса в сфере регистрации политических организаций продолжаются. «Казус Навального» — не исключение, а правило: партии, которым запрещен доступ на политическую сцену, не могут быть зарегистрированы, потому что не могут быть зарегистрированы никогда. От ворот поворот получило за эти годы множество самых разных партийных проектов, и немалая их часть — по тем же причинам, что и проект Навального: рылом не вышли. Или, выражаясь более утонченно, не прошли политический фейс-контроль — сочтены опасными и/или лишними для политической системы.
Возможности минюстовских чиновников в этом отношении совершенно безграничны, считает председатель Партии перемен Дмитрий Гудков: «Они действуют на основании политических рекомендаций Кремля. Новую оппозиционную партию зарегистрировать сегодня невозможно. Невозможно даже переименовать зарегистрированную партию и избрать нового председателя. Мы вот бьемся уже больше года».
Поясним: Партия перемен — новое название «Гражданской инициативы». Переименование утверждено на съезде, прошедшем 23 июня 2018 года. Тогда же Гудков был избран лидером. Однако в минюстовском реестре организация фигурирует под старым именем и с прежним председателем — Андреем Нечаевым (в обновленной партии он занял пост председателя политического совета). Гудков и его однопартийцы предприняли уже две попытки зарегистрировать поправки в учредительные документы и новый состав руководства — безуспешно.
Последний отказ датируется маем этого года. «Опять нашли какие-то «запятые», — рассказывает не признаваемый Минюстом партийный лидер. — Придрались, например, к тому, что несколько членов нашей партии, состоящие на учете в московском отделении, прописаны в Московской области. Но по закону, если человек преимущественно проживает в Москве, он может состоять на учете в московском региональном отделении. То есть они просто уже по беспределу идут».
Пока процесс перерегистрации заморожен. «Сейчас мы все силы бросили на выборы — в Москве в Мосгордуму, в других регионах, — продолжает Гудков. — Где-то наши люди идут от «Гражданской инициативы», где-то как самовыдвиженцы. Ну а дальше, осенью, будем думать. Соберем политсовет и решим, как нам действовать». Предстоит выбрать из двух вариантов: либо оспаривание решения Минюста в суде, либо новая попытка перерегистрации. Но последний достаточно накладен.
«Каждый раз нам нужно проводить съезд, а это просто разориться можно, — признается Гудков. — Делегаты должны приехать из регионов, где-то поселиться. Нужно снять помещение для проведения съезда. Требуется минимум полтора-два миллиона рублей».
При этом речь, напомним, идет о политиках с относительно высоким рейтингом узнаваемости. По крайней мере более узнаваемыми, чем большинство вождей, наполняющих минюстовский список партий. Редкий, очень редкий избиратель может похвастаться тем, что слышал когда-нибудь о таких организациях, как Партия родителей будущего, Партия добрых дел, защиты детей, женщин, свободы, природы и пенсионеров, против насилия над животными, Родная партия, партия «Против всех», партия «Женский диалог» или Российская партия садоводов.
Тем не менее у этих диковинных политических созданий не возникает — во всяком случае, до сих пор не возникало — проблем ни с регистрацией, ни с перерегистрацией, ни с поиском средств на проведение партийных форумов и текущую деятельность.
Одним лишь везением это объяснить невозможно. Если подобные партии зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. По словам Дмитрия Гудкова, значительная часть жизнестойкой массовки приходится на «пул кремлевских и прокремлевских партий», предназначенный «для спойлерства на каких-либо выборах». Следует, правда, уточнить, что периодами избирательных кампаний использование этих структур не ограничивается. О чем говорит, в частности, та же занимательная история появления трех пиратских копий партии Навального.
Между прочим, двое из этих «истребителей-перехватчиков» — «Народный альянс» и Партия прогресса — имеют одинаковый почтовый адрес: Москва, улица Полтавская, дом 18. По тому же адресу, согласно данным Минюста, прописаны еще четыре партии: Коммунистическая партия социальной справедливости (КПСС), Демократическая партия России (ДПР), «Союз горожан» и Народная партия России.
А вот еще более удивительный факт: лидеры трех партий из этой шестерки состоят в близкородственных отношениях. Председателем Коммунистической партии социальной справедливости (КПСС) является Андрей Богданов, Демократической и Народной партиями рулят его младшие братья — Тимур и Александр.
Судя по партийным программам, братья Богдановы должны находиться в непримиримой идейной вражде. Согласно, например, планам КПСС, Россия должна превратиться в «полноценное социалистическое государство без угнетателей и угнетенных». Ну а программа-максимум — коммунизм в мировом масштабе: «Россию окружают враги... Только создание Всемирного Содружества социалистических государств с последующим переходом к всемирному коммунистическому обществу без границ и суверенитетов может спасти Россию от порабощения капиталистическими агрессорами». ДПР же, возглавляемая Тимуром Богдановым, видит своей целью развитие бизнеса «в соответствии с европейской практикой» и «политическое и экономическое сближение России и Европейского союза».
То, что дело в этой партийной коммуналке до сих пор не дошло до братоубийства, можно объяснить лишь одним: идеология для братьев — не главное. Главное — что признает сам Богданов-старший — деньги.
К чести Андрея Богданова, если такое понятие применимо к представителю столь специфичного политического жанра, он никогда не скрывал характера своей деятельности. «Мне все равно, какую партию делать, ориентация зависит от заказчика, если он сам, конечно, знает, чего он хочет, — откровенничал он в одном из интервью. — А то ведь бывает, что человек просто говорит: «Мне нужна партия, которая может чего-то взять на выборах — в Госдуму, президентских, местных». Я сам тогда предлагаю спектр — левый, правый, центристский... Работа идет всегда на предоплате». Такой вот кодекс у «строителя коммунизма».
По словам лидера КПСС, являющегося, кстати, одновременно лидером российского масонства, великим мастером Великой ложи России и главой политтехнологического Центра социальных технологий (располагается по тому же адресу, что и «братские» партии), — он приложил руку к созданию порядка тридцати политических организаций. Следы его бурной деятельности можно обнаружить, что называется, невооруженным глазом: уставы десятков партий почти слово в слово воспроизводят соответствующие документы Демократической партии, которую Богданов-старший возглавлял до 2014 года.
Но в «богдановский пул» в узком смысле — партии, находящиеся совсем уж в тесных отношениях — входят, как считается, семь организаций. Точнее, входили. Три из них — «Союз горожан», Народная и Социал-демократическая партии ликвидированы в июне Верховным судом. Что, однако, вовсе не означает, что власть перестала нуждаться в услугах Богданова.
Перестройка на марше
Показательно, кстати, что утрату сразу трех своих проектов политтехнолог перенес абсолютно стоически. По его словам, партии «закрывают правильно», а возмущаются этим «только идиоты и неучи, которые не читают закон». Есть, однако, и сугубо прагматичное объяснение этой принципиальности: судя по всему, ликвидированные организации не оправдали питавшихся в отношении их коммерческих надежд. Богданов давно говорил о желании избавиться от ряда своих политических предприятий. Тот же «Союз горожан» был выставлен им на продажу — вполне официально — еще в 2015 году. Объявленная цена — 250 тысяч долларов (по нынешнему курсу около 16 миллионов рублей). Но, как видим, покупателей так и не нашлось.
Бодро проводив свои детища в последний путь, Андрей Богданов не исключил, что к следующим выборам в Госдуму создаст новые. И в отличие от целей, начерпанных на скрижалях ведомой им партии, вероятность осуществления этого сценария весьма велика. Богданов и «богдановщина» переживут любую чистку, поскольку являются столь же неотъемлемыми элементами нынешней политической системы, как думская партийная четверка и Минюст. Без спойлинга и троллинга она обойтись не может, а найти других столь же эффективных «великих мастеров» в этой области будет весьма тяжело.
Но что касается остальных «малых сил», то большую их часть, по всей видимости, решено пустить под нож. Оптимизация решает сразу несколько задач. Во-первых, дает возможность избавиться от по-настоящему «нежелательных элементов». Ликвидация «непослушных» партий по отдельности выглядит по нынешним не вполне уже спокойным временам не комильфо. Упаковка их в один утилизационный пакет с фейковыми структурами существенно смягчает проблему. Все, мол, в одинаковых условиях, неприкасаемых у нас нет.
Во-вторых — экономит ресурсы. Создание политической организации, сколь бы липовой она ни была, — удовольствие не из дешевых. По признанию того же Богданова, «себестоимость регистрации партии» составляет 240 тысяч долларов, содержание — 55 тысяч долларов в месяц. «Просто себестоимость, — подчеркивает политтехнолог, — без всяких пиаров, митингов, заказных статей. Просто — поддержание штанов». Более или менее серьезная раскрутка повышает затраты в разы.
Значительная доля затрат приходится если не на само государство, то на контролируемые властью бизнес-структуры. Семь лет назад цель оправдывала средства: требовалось чем-то отвлечь забродившие умы, направить протестную активность людей в мирное, безопасное для власти русло. И задача была решена. Правда, поскольку главные ограничители были сохранены — и установка на недопуск на политсцену реальной оппозиции, и безбрежные полномочия Минюста, — вместо живой, конкурентной партийной системы получилась кунсткамера, наполненная разнообразными лишенными жизни уродцами.
Большего смысла в этой коллекции фриков нынче нет. У своих избирателей экспонаты интереса не вызывают, миру тоже не впаришь это как институт демократии. Да и сама нужда в потемкинских деревнях отпала. Запад сегодня несравнимо больше волнуют действия России на международной арене, нежели соответствие ее демократическим канонам.
Но, пожалуй, самое важное, решающее обстоятельство — наверху властной пирамиды, похоже, полностью поменялся взгляд на партии как таковые. Проще говоря, власть разочаровалась в них. Не исключая и партию власти №1 — «Единую Россию».
«Год, прошедший со времен предыдущей региональной избирательной кампании, ознаменовался существенными изменениями электоральной политики, — отмечают в своем недавнем докладе эксперты фонда «Либеральная миссия» Александр Кынев, Аркадий Любарев и Андрей Максимов. — В первую очередь речь идет о дальнейшем системном ослаблении роли в избирательных кампаниях политических партий через явное сокращение применения на выборах пропорциональной избирательной системы». Такую возможность дает закон, принятый в 2013 году: регионам разрешено снижать долю пропорциональной составляющей до 25 процентов, а городам федерального значения — полностью отказаться от нее.
Эксперты связывают перемены с резким ростом протестного голосования: «Формально пока при выборах по мажоритарной системе кандидаты, очевидно аффилированные с органами власти, сохраняют большие возможности по сравнению с результатами по пропорциональной системе». Тренд налицо: «В регионах с потенциально наиболее высоким уровнем протестного голосования (Хабаровский край, республики Алтай и Марий Эл, Тульская область) произошли однотипные изменения по уменьшению доли депутатов, избираемых от политических партий».
Словом, прежняя модель партийной системы уходит в историю. На смену идет нечто среднее между «великой сушью» образца 2011 года и последовавшим за ним «половодьем», квазимногопартийностью. Как долго продержится эта конструкция? О точных сроках говорить сложно, но режим, при котором не партии формируют власть, а власть — партии, устойчивым не назовешь. Посему ответ будет таким: до первого толчка, первого серьезного политического кризиса. Никак не дольше.
