Фактически президент поставил задачу усилить контроль за воздушно-космическим пространством, связав ее с развитием техники вероятного противника. О том, что надо делать, чтобы выполнить эту задачу, «МК» рассказал эксперт в области ВКО, начальник зенитных ракетных войск Командования специального назначения (бывший Московский округ ПВО, 2007—2009) полковник запаса Сергей ХАТЫЛЕВ.
— Почему такое внимание к теме усиления контроля воздушно-космического пространства, если в области Воздушно-космической обороны (ВКО) мы и так сегодня «впереди планеты всей»? В мире знают, что наши комплексы ПВО — лучшие. Наша авиация получила новое гиперзвуковое оружие — комплекс «Кинжал», он заступил на боевое дежурство в Южном военном округе.
— Верно. «Кинжал» — одна из боевых систем, которая реально решает задачи на гиперзвуке. Скорость боевых блоков ракеты «Кинжал» — 10 махов, то есть в десять раз быстрее звука. Дальность — 2000 километров. Такая ракета способна уничтожать все виды целей — наземные и морские. Отмечу, что в целом в частях Воздушно-космической обороны (ВКО) уровень современных вооружений достиг 74%. Но президент ставит задачу: до 2030 года довести его до 82%. Это потому, что в перспективе нам необходимо создавать такие системы вооружения, которые должны качественно превосходить боевые возможности потенциального противника. Это нужно, чтобы в ходе ведения боевых действий мы могли навязывать неприятелю формы вооруженного противоборства, которые будут выгодны исключительно для нас.
— То есть от новой техники идти уже к новым стратегии и тактике?
— Да. К примеру, американцы по программе «Фалкон» работают над созданием воздушно-космического самолета Х-37В. В 2010 году он совершил первый полет и сейчас проходит испытания. Этот аппарат уже более 200 суток провел на орбите. Высота полета Х-37 — от 200 до 750 километров, скорость 20–25 махов. Самолет может работать по воздушным и космическим целям. Он будет способен наносить удар гиперзвуковым оружием. Это — супероружие, выпуск которого запланирован на 2025 год. Так что, по оценкам наших специалистов, у нас еще есть фора в 6–7 лет.
— Но это значит, что наш ответ должен готовиться уже сегодня. Так?
— И он готовится. Как раз именно об этом и говорил на совещаниях по ОПК наш президент. Ведутся разработки и испытания гиперзвуковых ракет воздушного базирования, которые могут бороться с этой американской новинкой. Разрабатывается лазерное оружие — например, комплекс «Пересвет», который уже заступил на боевое дежурство. Он также способен эффективно бороться с такими целями. Ведутся работы по ударным беспилотным летательным аппаратам типа «Охотник» и «Статус». Как раз в 2020 году планируется их окончание. Созданы и испытаны крылатые ракеты большой дальности Х-50 и Х-101. Ну и, наконец, ракеты нашего гиперзвукового комплекса «Кинжал».
— Получается, наш ответ на перспективные средства воздушно-космического нападения уже сформирован?
— Да, он уже есть. И не только на «космолет» Х-37В. Но работы продолжаются постоянно, не останавливаясь ни на день. И после ввода в эксплуатацию новых видов вооружений сразу начинается их доработка.
— Зачем? Есть недостатки?
— Нет. Меняются внешнеполитическая обстановка и технологии. Это раньше мы годами делали ракеты, а потом, через несколько лет, спокойно приступали к их модернизации. Сейчас у нас нет на это времени. Нам нужно опередить американцев, как можно быстрее сделав свое оружие, превосходящее их средства по характеристикам. В связи с этим работа ведется ускоренными темпами: сделали оружие, испытали, приняли на вооружение — и сразу дорабатываем его, доводим до более лучших характеристик, увеличиваем боевые возможности. В этом — особенность сегодняшнего дня.
При этом еще изыскиваются возможности для создания оружия на новых физических принципах.
— Что вы имеете в виду?
— В частности, СВЧ-оружие Оно может применяться против ракет самых различных классов. СВЧ-оружие воздействует на системы управления воздушных, крылатых и прочих ракет. СВЧ-излучение действует на аппаратуру, встроенную в ракету или самолет. В результате прекращают работать навигационные системы, средства наведения — выжигается вся электроника. Ракета полностью теряет свои боевые свойства: перестает «видеть», «слышать», превращается в обычную болванку, которая просто падает на землю…
У нас ведутся работы и по плазменному оружию. Срок ввода его в эксплуатацию не указывается, но специалисты говорят о ближайших годах.
— Плазменное оружие — это что-то из области страшилок про климатическое оружие и опыты с атмосферой Николы Теслы? Американцы, кажется, проводили аналогичные эксперименты на Аляске по программе HAARP, разместив неподалеку от Анкориджа сеть антенных излучателей. Они на отдельных участках разогревали ионосферу до образования высокотемпературной плазмы. Об этом много писалось. Только при чем здесь ВКО?
— Очень даже при чем. Такое оружие может быть размещено либо в наземных комплексах, либо на самолете. Принцип действия этого оружия такой: в районах полетов авиации и ракет в воздухе создаются мощные электрические разряды в форме шаровых молний. Плазменное образование — это, во-первых, высокая частота, во-вторых — большая энергия, выделяемая в короткий период времени, в-третьих — огромная температура, которая практически полностью сжигает самолеты или ракеты.
То есть на истребителях, на самолетах-бомбардировщиках будет установлено что-то типа плазменной пушки. В результате, без всяких пусков управляемых ракет, вместо другого вооружения на определенной дальности сможет работать плазменное оружие.
— И вы хотите сказать, что это — уже не научная фантастика, а что-то близкое к реальности?
— Мы первыми в мире еще 20–30 лет назад разработали плазменный генератор. А сейчас речь идет о его применении в варианте плазменного оружия. То есть об излучении и передаче на расстояние заряда мощной энергии, который способен вывести из строя летательные аппараты противника.
— Получается, концепция ВКО стимулирует создание оружия на новых физических принципах?
— Совершенно верно. Причем я ведь сейчас говорю только об оружии Воздушно-космических сил, не касаясь других видов и родов войск, где есть свои новинки. Например, маневрирующие гиперзвуковые боевые блоки «Авангард», ракета «Сармат» и прочее.
— Да, но все же давайте вернемся к той задаче, которую президент ставил в Сочи на последних совещаниях по «оборонке», — создание системы защиты от гиперзвукового оружия. В чем основная сложность противодействия такому оружию?
— Думаю, это организация очень тщательного контроля за воздушным и космическим пространством, на что как раз обращал особое внимание Владимир Путин. А это предполагает развитие и совершенствование автоматизированной системы управления всеми силами и средствами ВКО, работающими в едином информационном пространстве.
Понимаете, о чем речь? Чтобы, образно говоря, информация со всех радаров — наземных, корабельных, самолетных — сводилась в единый центр, где бы обрабатывалась быстродействующими суперкомпьютерами.
Очень важна разведка из космоса. Причем данные должны поступать мгновенно, так как гиперзвуковые цели будут находиться в зоне поражения уже даже не секунды, а доли секунд. Чтобы быстро реагировать и своевременно их уничтожать, нужно точно знать местоположение всех блоков, которые будут против нас применяться. При этом весь спектр их возможного применения должен быть перекрыт многократно.
Такое возможно лишь благодаря тому, что на вооружении сейчас стоят новые зенитные ракетные системы.
— А они действительно стоят?
— Конечно. Их число постоянно растет. К примеру, в следующем году еще четыре полка будут перевооружены на комплексы С-400. И не за горами уже С-500. Тогда мы сможем создать многослойную, многократно перекрываемую зону поражения.
— Что такое перекрытие зон поражения?
— Вот смотрите: боевой порядок строится таким образом, что зоны поражения, к примеру, соседних комплексов С-400 соприкасаются друг с другом. А перекрытие — это когда они накладываются друг на друга. Таким образом, создается сплошная зона зенитно-ракетного огня, сквозь которую ни одному боевому блоку противника пролететь уже невозможно. В результате защитным «зонтиком» накрывается не только какой-то объект, а целое направление.
— И руководство этими силами осуществляется через автоматизированную систему управления, существующую в едином информационном пространстве?
— Конечно. И она постоянно совершенствуется. Это уже факт: приняты на вооружение 130 радиолокационных станций новейшего класса. Недавно в Мордовии поставили на боевое дежурство радиолокационную станцию «Контейнер». То есть мы практически замкнули цикл радиолокационной разведки в контуре управления системой ПРО–ПВО. Если раньше он заканчивался только в московской зоне, то сейчас мы уже говорим о создании нестратегической ПРО всей территории страны.
Такое сплошное поле перекрытия будет создаваться вдоль всех границ и прикрывать наиболее важные объекты. То есть будет создана всевысотная эшелонированная система зенитно-ракетного огня для прикрытия от воздушно-космических ударов территории всей страны.
— А у американцев есть что-то подобное? Они над этим тоже работают?
— Их система ПВО–ПРО находится не в лучшем виде. В январе этого года Дональд Трамп заявил, что эффективность их системы ПРО на испытаниях составляет «50 на 50». А в реальных боевых условиях, добавляют военные, еще меньше.
Бывший командующий Северным командованием США Говард Томпсон сказал, что новое российское гиперзвуковое оружие в один момент сделало устаревшими все системы американской ПРО. Поэтому в Штатах недавно была принята новая стратегия развития ПРО. В ее рамках Трамп собирается дополнительно разместить на Аляске 20 ракет-перехватчиков, новые радары и сосредоточить усилия на теме космических спутников. Но это «капля в море», если иметь целью изменить ситуацию в области ПРО–ПВО США.
В Пентагоне сейчас активно пытаются модернизировать имеющуюся у них систему ПРО–ПВО. Постоянно подстегивают себя заявлениями о том, что скоро догонят и перегонят нас. Но пока это лишь слова. По оценкам наших специалистов, для реализации сегодняшних наработок американцам потребуется еще 5–7 лет, а по некоторым проектам — не менее 20 лет.
Они сейчас пытаются вернуться даже к некоторым идеям из бывшей программы «звездных войн» времен президента Рейгана, которые в свое время не были реализованы. К примеру, американцы тогда планировали разместить в космосе платформы, с которых могли бы запускать ракеты. В этом случае не надо преодолевать земное притяжение, как это происходит сейчас, когда ракета стартует с Земли. Пуск происходит в разреженном пространстве, без всякого сопротивления атмосферы. Получаются экономия топлива, увеличение полезной нагрузки и масса других плюсов. Но такое решение американцами так и не было реализовано: платформ нет, ракет для них — тоже.
Далее американцы говорили: мы сделаем истребители спутников, которые будут уничтожать все ваши космические системы. Запускайте сколько хотите — мы все собьем. Но опять-таки и этого они не сделали.
— У нас, кажется, есть такие аппараты?
— А вот у нас есть ИС-1, ИС-2, ИС-3 — истребители спутников. Правда, после того, как в марте 1983 года Рейган принял свою Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), руководство СССР тогда на это ответило странным решением: объявило мораторий на испытание своих противоспутниковых систем. Он длится до сих пор. Хотя эти космические системы на протяжении всех лет продолжали совершенствоваться и без космических запусков. Сегодня, при необходимости, они смогут уничтожать объекты противника как таранным способом, так и с помощью размещенного непосредственно в космосе оружия. То есть и здесь мы американцев опережаем.
— Недавно немецкие СМИ подняли шумиху по поводу испытаний модернизированной российской противоракеты ПРС-1М, назвав ее «оружием конца света». Она стоит на вооружении системы противоракетной обороны московской зоны А-135 «Амур». Немцы заявляют, что ПРС-1М — самая быстрая в мире, может развивать скорость до 14,5 тысячи километров в час и перехватывать блоки баллистических ракет на дальности свыше 1000 км и высотах от 5 до 50 км.
— Да, эта управляемая противоракета комплекса «Нудоль» поступает и на вооружение новой системы ПРО Москвы — А-235. Она оснащена усовершенствованным двигателем и бортовой аппаратурой. ПРС-1М способна переносить перегрузки в 200–300 g. Увеличилась высота ее применения: теперь она может уничтожать блоки баллистических межконтинентальных ракет противника практически в космосе.
Но главное — если раньше комплексы системы А-135 «Амур» Московского региона были стационарными, шахтного типа, то противоракетный комплекс «Нудоль» является мобильным. То есть ракеты ПРС-1М размещаются на передвижных комплексах.
— Почему это важно?
— Потому что «Нудоль» вместе с системой ПРО С-500 и комплексом ПВО С-350 «Витязь», с 12 ракетами 9М96 на пусковой установке (он в апреле принят на вооружение), может теперь прикрывать не только Москву. Сочетание комплексов трех видов даст возможность работать по уничтожению всех гиперзвуковых целей, создавая систему ПРО, например, вокруг военно-морских баз или различных центров промышленности, важных с точки зрения обороны. В перспективе это приведет к созданию ПРО территории всей страны.
— Вы вспомнили про С-500. На какой стадии сегодня находится работа над этим комплексом?
— Радиолокационные средства С-500 уже готовы. Они завершили стадию опытно-конструкторских работ, прошли испытания и приняты на вооружение. Сейчас разработчики занимаются ракетой, стартовой автоматикой и боевыми программами пусков ракет. Идут обкатка, испытания, наладка. Это непросто, так как высота применения комплексов — 186 км, дальность — 400–600 км. Это новый тип ракет, новые программы. Но к 2020 году планируется принять на вооружение стартовую автоматику С-500, саму ракету и весь комплекс управления, после чего сразу начнется серийный выпуск.
А уже начиная с 2023 года постепенно будут разворачиваться элементы системы ПРО территории всей страны. Сначала — Московского региона, потом — центрального экономического, и так далее. И к 2030 году эта система должна быть полностью создана.
