Мы видим подъем левых и в Европе, и даже в Америке — самой капиталистической стране мира. Наверняка у специалистов по европейским странам есть свои объяснения. Мне же ближе Соединенные Штаты, приглядевшись к которым, мы, возможно, лучше будем понимать и то, что происходит у нас, как бы ни разнились наши страны.
То, что лет пять назад казалось невозможным, а три года назад считалось курьезом, сегодня в Америке стало тревожной реальностью. Я о социалистических идеях — о появлении на политическом горизонте социалиста Берни Сандерса, которому на прошлых выборах удалось на удивление близко подобраться к Белому дому, да и в целом о невероятной популярности политиков левого толка в наши дни. Привлекательность левой мысли оказалась столь велика, что в борьбе за избирателей, словно боясь не успеть, полторы дюжины других претендентов на высший пост от демократической партии резко устремились влево — вслед за социалистом Сандерсом. Согласно недавнему опросу Гэллапа, сегодня 57% тех, кто обычно голосует за демократов, положительно относятся к социализму и только 43% по-прежнему привержены капитализму.
Мне-то всегда казалось, что годы маккартизма, а затем противостояния на грани войны с Советским Союзом стали для американцев надежной прививкой против всякого рода левых идей. Сколько себя помню, слово «комми» (презрительная кличка коммунистов) звучало для американцев как позорное клеймо антипатриотизма, подрывной деятельности, если не сказать — измены родине.
Мне же как телерепортеру американские коммунисты стали интересны, когда Россия распрощалась с химерой коммунизма, оставив компартию США без идейного вдохновения и денежного содержания. Между тем снять об этих людях сюжет оказалось непросто: в справочниках по Сан-Франциско — именно в этом городе находился мой корпункт — найти адрес и телефон их штаб-квартиры мне не удалось, Интернет же в то время только-только начинался и в этом плане был бесполезен. В конце концов я все же разыскал обком компартии Северной Калифорнии, который вел, можно сказать, полуподпольный образ жизни. Нет, компартия в Америке не запрещена. Но во избежание кривых взглядов, а то и откровенной враждебности ее члены старались скрывать от соседей, сослуживцев, а порой — даже от друзей и родственников свою принадлежность к партии. В общем, обком ютился в подвале крохотного книжного магазинчика, торгующего литературой левого толка. По всему было видно, что магазинчик с его левацким содержимым, как и сама компартия, особой популярностью не пользуется.
Так обстояли дела четверть века назад. Но со временем сначала подспудно, а потом все более заметно что-то стало меняться. Коммунисты, правда, как и прежде, оставались за бортом перемен: на политической сцене появились новые левые. Они называют себя демократическими социалистами. Их призывы отдаленно напоминают идеологию советского социализма. Их главный критический залп направлен против капитализма с его социальным неравенством.
Сегодня расслоение в американском обществе и в самом деле чрезвычайно велико. В руках 10 процентов населения сосредоточено 80 процентов богатства страны, и в то же время на другом полюсе миллионы простых американцев с трудом сводят концы с концами.
Что и говорить, капитализм — совсем не идеальная система. Социалисты обещают кардинально ее улучшить. Что же они предлагают?
Левые, к примеру, ратуют за доступную всем бесплатную медицину и бесплатное высшее образование. Прекрасные идеи, кто же будет против?! Вопрос только в том, как это сделать, откуда возьмутся на это деньги?
Социалисты видят источник финансирования в повышении налога на богатых и на корпорации. Но не видят очевидных последствий этого шага. Надо полагать, пойди Америка этим путем, часть компаний просто не выдержит такого бремени и исчезнет, а многие другие перенесут свои штаб-квартиры, а то и производства в другие страны, с более щадящим режимом. А это, понятно, повлечет колоссальные потери поступлений в казну, потери рабочих мест, а следовательно, падение жизненного уровня и покупательского спроса — в общем, идеальный рецепт для экономического коллапса.
Демократические социалисты несут американцам и многие другие духоподъемные идеи — вроде защиты природы путем отказа от использования углеводородов в качестве топлива, гарантированной всем американцам работы в госучреждениях, практически открытых для нелегалов границ, репараций потомкам рабов за произвол в отношении их предков… Список идей большой, но вряд ли осуществимый в реальной жизни.
Понятно, почему левые идеи привлекают молодежь: в них звучит свойственная молодости романтика социальной справедливости, всеядного гуманизма, в том числе и по отношению к тем, кто преступает законы (в данном случае — иммиграционные), справедливая забота о сохранении природы… Молодежь не пугает, а, напротив, даже раззадоривает экстремальный характер этих идей и мало беспокоит то, как их можно реализовать на практике. Они не знают истории, мало интересуются миром вокруг и не в курсе, во что самые благие намерения могут трансформироваться.
Но ведь многие из этих левых идей привлекают и взрослое поколение, которое знакомо с печальным опытом СССР и Кубы, видит, что творится в Венесуэле… Однако уроки других стран не идут впрок, американцам и в голову не приходит примерить эти «наряды» на себя.
В нынешнем увлечении левизной есть нечто общее с тем, что происходило в Америке в 30-е годы, в период Великой депрессии.
Это было время, когда люди тысячами теряли работу, кров и надежду на будущее. Многим стало казаться, что капитализм больше не работает, его надо менять на какой-то иной, новый порядок. Радикально новое предлагали только коммунисты. Их пропаганде внимал не только рабочий люд, но и интеллигенция. Люди всерьез полагали, что, как и прежде, будут в Америке и демократия, и индейка к Рождеству, но только станет больше социальной справедливости.
Если кто в Штатах и выиграл от того кризиса, то это, конечно, были коммунисты. В 30-е годы их влияние в стране стало огромно. Численность компартии достигла 100 000 человек — и еще сотни тысяч сочувствующих, сопутствующих и симпатизирующих. Обычный успех популистских движений, паразитирующих на реальных трудностях.
Понятно, что трудности последних двух десятилетий, ставших почвой, на которой вызревали новые левые, не идут ни в какое сравнение с тем, что творилось во времена Великой депрессии. Но ведь все относительно: в наши дни — другие переживания.
На протяжении уже многих лет большое число американцев находится в состоянии фрустрации: одни — в результате потери работы, «уплывшей», вместе с производством, в иные страны; другие — видя, что с каждым годом жизнь становится дороже, доллар дешевеет, а доходы застыли на месте. Люди переживают из-за потери перспектив, видя, как скукоживается средний класс, как те, кто еще вчера вполне уверенно сводил концы с концами, проваливаются в категорию малообеспеченных. Не редкость, когда, например, школьный учитель, чтобы поддержать семью на плаву, по выходным подрабатывает таксистом, не пренебрегая, если подвернется, и другим заработком.
Психологическое состояние многих американцев, наверное, лучше всего описать как синдром потери мечты — «американской мечты». Мечты, которая на протяжении всей истории придавала смысл трудам новых переселенцев, а затем вела по жизни их потомков: «завтра будет лучше, чем сегодня, дети будут жить лучше, чем родители». В целом эта мечта оставалось живой вплоть до конца прошлого века. Но уже при Клинтоне стала складываться дисгармония глобализации: корпорации стремительно развивались, доходы акционеров росли — в то время, как производства на территории США закрывались, оставляя за бортом десятки тысяч жителей Америки. О том, во что это может вылиться в будущем, тогда мало кто задумывался.
И вот оно — это будущее — наступило. У многих ощущение, что с капитализмом что-то неладно, стране нужен какой-то новый порядок. Радикальные перемены снова, как и в 30-е годы прошлого века, предлагают только левые. Их призывы звучат привлекательно: отнять и разделить, все бесплатно, все доступно…
Сегодня их поддерживают, по данным недавнего опроса Гэллапа, 43 процента американцев, которые готовы видеть свою страну социалистической. Правда, 51 процент населения с ними не согласны, предпочитая и дальше совершенствовать капитализм, вносить в экономическое устройство и социальную жизнь какие-то коррективы, как это и происходило на протяжении всей истории страны.
Иными словами, пока социализм Америке не грозит. А вот какой будет страна в дальнейшем, в немалой степени зависит от того, что происходит сегодня, удастся ли Дональду Трампу всерьез и надолго переломить тенденцию к сокращению среднего класса, удержать поступательное движение экономики, вернуть стране ее «американскую мечту».
А ведь лет 30 назад и у нас была мечта — «российская мечта», когда мы миллионами выходили на демонстрации, протестуя против отжившего режима. Думали: вот сгинет он, и все станет по-другому. Режим сгинул, многое стало по-другому — и… возродилась тоска по Сталину.
