На поставленные вопросы можно отвечать, а можно делать вид, что ответ не требуется. Выбор позиции сам по себе красноречив.
В первом случае — поиск ответа — мы сознаем, что санкции — это очевидный негатив, затрагивающий и политику, и экономику, и жизнь граждан, потому что атмосфера недоверия, шпиономании, сгущения всевозможных угроз затрагивает всех. Когда я, например, пару лет назад прилетел в Кишинев, на паспортном контроле (с Молдовой у России безвизовый режим) мне сначала пришлось отвечать на серию малоприятных вопросов, а когда выяснилось, что я журналист, к беседе присоединился некто в штатском, и она затянулась минут на 20, только после этого я все-таки границу пересек.
Но самая главная опасность санкций — это отставание, которое они приносят с собой. Чем масштабнее санкции, чем дольше и жестче они действуют, тем реальнее потери от разрыва финансовых, инвестиционных, технологических, научных, образовательных связей. Это потери не только денег, технологий, проектов, но и прежде всего времени. А потери времени в наш спринтерски меняющийся век с его перманентными цифровыми и индустриальными революциями невосполнимы. Значит, нужно стремиться к сокращению санкций. Альтернативы, если думать о будущем, просто нет.
Во втором случае — когда мы делаем вид, что не замечаем санкции, — мы не то чтобы по-страусиному зарываем голову в песок, но прикрываемся встречным вопросом: мы-то что можем сделать? Тут же есть шанс даже перейти в наступление, мастеров такого маневра у нас предостаточно. В апреле к ним присоединился, например, первый заместитель председателя ЦБ Сергей Швецов. Он уверен, что «точно совершенно санкции внесли позитивный вклад в развитие нашей экономики», за что «им можно даже спасибо сказать». Набор благодарностей не нов: да здравствуют импортозамещение и снижение внешнего долга. Но в оде к санкциям по законам жанра нет ни слова о том, что из-за них теряет Россия, от каких проектов вынуждена отказаться, какие их них заморожены или резко выросли в цене.
Но разве Швецов должен бороться с санкциями? А кто должен? Ответ очевиден: политики. А кто у нас политики?
На этот вопрос я получил ответ, приняв участие в российско-баварском форуме, который проходил в Мюнхене в начале апреля. У него было замечательное название «Построим из барьеров мосты». И именно «мосты» были в центре внимания.
Участников форума можно было разделить на две фракции. Первая — политики. Форум проходил в одном из главных залов баварского парламента (ландтага), его представители в форуме активно участвовали. С российской стороны выступали бывший посол России в Германии Владимир Гринин, генконсул в Мюнхене Сергей Ганжа, другие дипломаты. Вторая фракция — предприниматели и экономисты. Здесь большинство было за баварским бизнесом, российскую экономику на панельной дискуссии с блеском представлял научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг.
Но вот что любопытно: в первой фракции слово «санкции» предпочитали не произносить вовсе. Как в «Гарри Поттере»: все знают, кто такой Волан-де-Мо́рт, но никто не называет его имя. Баварцы, правда, с самого начала порадовали, заявив, что когда «все уходят, мы остаемся», подчеркнув не столько свою любовь к России, сколько самостоятельность, в том числе и в рамках федерального устройства Германии. Россияне же охотно уходили в историю непростых российско-германских отношений, в культурные обмены, в цифры растущего товарооборота, который действительно вырос в 2018 году по сравнению с 2017-м, но еще далеко отстает от показателей 2012-го. Лишь бы не наступить на больную мозоль.
Во второй фракции подобной самоцензуры не было, там лейтмотив заключался в том, что, хотя условия ужесточились, поле для сотрудничества непаханое, рынок велик и найти место для развития бизнеса в России немецким предпринимателям можно и даже нужно именно сейчас, пока конкуренция со стороны западных коллег несколько ослабла. Вероятно, именно такова и была главная задача, которую ставили перед собой организаторы форума, не случайно послушать участников собралось почти 200 человек. Символом форума можно было считать пуск под Москвой нового завода «Мерседес-Бенц», состоявшийся в те же самые дни.
Но вернемся к санкциям. После заседания я поинтересовался у российских дипломатов: если санкции даже не упоминать, то как же работать над тем, чтобы они свертывались или, по крайней мере, не расширялись? И услышал в ответ помимо хорошо знакомой, но от этого не прибавившей в убедительности мантры о том, что Запад всегда был, есть и будет против России, а санкции в любом случае, безотносительно Крыма, Донбасса и всего прочего, были бы введены, неожиданное утверждение: «Дипломаты политикой не занимаются». Но если даже в ведомстве, именующем себя внешнеполитическим, внешней политикой не занимаются, а лишь обслуживают политическую линию, избираемую наверху, то в России острейший дефицит политиков.
Конечно, каждый должен заниматься своим делом. Но сегодняшние санкции — это завтрашний уровень качества жизни в России, а это касается всех. И в первую очередь наших детей. За будущее своих детей отвечаем мы. Если дипломаты не считают своей главной работой договариваться о том, чтобы в мире было меньше угроз и рисков, тогда эту задачу надо нам всем брать на себя. Как? Средствами народной дипломатии, например. Всячески расширять движение международных контактов и очных форумов наподобие баварского. Организовывать их самим, возможностей для этого предостаточно, а дипломаты (если захотят или получат указание) будут нам в этом помогать.
Ведь, в конце концов, в чем главный политический смысл прошедшего в Мюнхене форума? Он показал, что для дальнейшего экономического сотрудничества России и с Баварией, и с Германией в целом все необходимое есть, а если сотрудничество будет быстро расти, это станет средством давления на политиков ради расширения существующих ограничений. Форум тем самым внес свой вклад в борьбу с санкциями.
А как же мантра о вечном противостоянии Запада и России? Если из нее следует вывод о том, что у России свой собственный, существенно и политически, и «ценностно» отличающийся от остального мира путь, то это путь в никуда.
По двум причинам. Первая — мы этот особый путь уже прокладывали, и не раз. Николай I принял Россию в статусе европейской сверхдержавы, но дал себя убедить в том, что Европа — наш извечный враг, а «Россия — не Европа». Помог ему в этом, в частности, Федор Тютчев, проживавший, кстати, в Мюнхене, со своей поэтически прекрасной, но политически вредной установкой про вечную тайну России, не поддающуюся «общему аршину», а только вере избранных. Чем кончилось? Позором поражения в Крымской войне и откатом во вторую геополитическую лигу. Советский Союз — другой амбициозный пример уже развернутого на десятилетия следования собственным, совершенно небывалым путем. Чем кончилось? Историческим крахом. Не пора ли извлекать уроки из собственной истории? Ошибок, чтобы поучиться на них, в ней уже допущено предостаточно.
Вторая причина: если не убеждает собственная история, можно обратиться к столь популярному у нас опыту Китая. Он не реже России сталкивался с самыми разными кризисами в отношениях с Западом. Но со времен Дэн Сяопина вовсе не стремился вернуться к средневековому «геополитическому одиночеству». Наоборот, он сосредоточил все усилия не на педалировании политических разногласий, а на реализации избранной стратегии терпеливого, с активным привлечением иностранных инвестиций и технологий, выстраивания и укрепления экономики. И результат налицо: масштаб экономики Китая теперь не позволяет с ним не считаться.
Так что из барьеров пора строить мосты. Если по-другому не получается, то методом народной стройки.
