Формально уйдя в прошлом месяце с должности главы Казахстана Нурсултан Назарбаев сохранил при этом за собой и реальную власть и влияние на республику. Это стало возможным благодаря нескольким заранее встроенным в Конституцию Казахстана механизмам и сохранением за Нурсултаном Абишевичем постов председателя совета безопасности, лидера правящей партии и елбасы («лидера нации»). Я уверен, что Путин ни в коем случае не хочет покидать в 2024 году пост главы государства по казахстанскому варианту — с переименованием в свою честь столицы и чередованием на официальном президентском сайте новостей про старого и нового руководителей страны. Но необходимость найти на переходный период страховочный механизм в виде некой новой формы постпрезидентского участия ВВП в общественной жизни страны является очевидной для политической элиты России. Это нужно самому Путину — политику, который ни в коем случае не живет по принципу «после нас хоть потоп». Это нужно многим другим влиятельным политическим игрокам, желающим сохранения после 2024 года стабильности и понятных правил игры.
Такое двусмысленное и подвешенное положение дел ставит столпов российской политической элиты перед очень серьезным вызовом. С одной стороны, никому не хочется навлекать на себя подозрения в нелояльности и «лезть в пекло поперек батьки». С другой стороны, непременное условие выживания в российском (да и в любом другом) политическом мире — это умение предугадывать желания начальства и понимать, чего от тебя ждут, даже если это «чего» пока не высказано вслух. Я пока до конца не уверен, что ВВП уже четко сформулировал для себя, чего именно он ждет от прочих политических лидеров России. Но вот в чем я уверен на 100%: в Кремле понимают неизбежность и даже желательность широкой общественной дискуссии о будущем страны после завершения последнего путинского президентского срока. И речь при этом идет не о «разговоре ради разговора» — о неформальном «конкурсе проектов», способных обеспечить политическую стабильность в стране после 2024 года.
Инициативу Вячеслава Володина, с моей точки зрения, следуют воспринимать именно как одну из первых заявок на участие в таком конкурсе. Предложения думского спикера сформулированы нарочито расплывчато — слишком нарочито для такого предельно политически конкретного человека, каким является Вячеслав Викторович. Но за туманной формулировкой Володина «было бы правильно, на мой взгляд, чтобы Государственная дума как минимум участвовала в консультациях при назначении членов правительства» легко угадываются контуры новой политической системы, которую предлагает построить спикер. Смысл этой новый системы состоит в предоставлении лидеру правящей партии — Путину, если он захочет таким лидером стать — права обладания «золотой акцией»: возможности контролировать процесс назначения членов правительства благодаря своему статусу главы парламентского большинства.
Один из самых близких неформальных политических советников спикера Володина Дмитрий Бадовский, правда, вроде бы предостерег против подобного толкования инициативы своего патрона: «Случаи же «широких трактовок» сформулированных спикером Госдумы предложений как раз не нужны и нецелесообразны, поскольку являются спекуляцией». Но при всем моем безусловном уважении к хорошо знакомому мне Дмитрию Бадовскому я склонен относиться к его заявлению как к «ритуальному отрицанию» — ритуальному в том смысле, что оно не рассчитано на то, чтобы его принимали всерьез. Не с меньшей осторожностью стоит подходить и к трактовке позиции премьера Медведева, который, как нас поспешили известить, «отверг инициативу Володина». В долгосрочном плане ничего наш сверхосторожный Дмитрий Анатольевич не отверг.
Выразив вполне понятное и вполне ожидаемое отрицательное отношение к вопросу о сокращении своих нынешних полномочий на посту премьер-министра, Медведев подстраховался и написал фразу, которую можно трактовать и так и эдак: «Конституция — инструмент, который рассчитан на длительную перспективу в условиях стабильно развивающейся страны. В то же время общество и политическая система развиваются, и это может вызвать вопросы о донастройке функционирования отдельных институтов власти. Это совершенно нормально». Короче, Медведев против того, чтобы его «ужимали» прямо здесь и прямо сейчас. А вот что касается будущего, то он «за все хорошее и против всего плохого».
В этом хоре голосов, комментирующих инициативу Володина, на себя обращает внимание молчание главного человека в стране — Владимира Путина. Но вот неожиданным такое молчание точно не является: зачем Владимиру Владимировичу что-то говорить, если все происходящее и без этого соответствует его интересам? Я даже подумал вот о чем: никто до сих пор точно не знает, почему ВВП в 2016 году переместил Вячеслава Володина с теневой, но очень влиятельной должности первого замглавы администрации президента на почетный, но обладавший легким налетом декоративности пост спикера нижней палаты. Враги Володина однозначно трактовали это как понижение и своеобразную «политическую ссылку». Но вот справедлива ли подобная трактовка? Сейчас рядом с ней возникла не менее правдоподобная альтернативная версия: зная Володина и его неспособность играть роль подчиненной фигуры, ВВП заранее переместил его на должность, которая не являлась ключевой в 2016 году, но будет приобретать все большее значение по мере приближения к 2024 году.
Реальным автором преподнесенной нам в эти выходные «загадки Володина» является не сам Вячеслав Викторович, а единственный человек, которого думский спикер считает своим начальником — политик, чья фамилия начинается на «п», а заканчивается на «н». И над этим «орешком» мы будем ломать голову еще долго — как минимум до следующих президентских выборов, а то и дольше.
Михаил Ростовский
МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ
Сергей МАРКОВ, генеральный директор Института политических исследований:
— Есть несколько моментов. Первый — плохая работа правительства, большие нарекания к нему со стороны общественного мнения. Можно говорить, что правительство тянет вниз рейтинг президента и государственной власти.
Предложение Володина позволит решить несколько вопросов. Во-первых, улучшить качество правительственных назначений за счет отклонения парламентариями слабых кандидатур, чтобы не получилось так, как это было с первым заместителем главы Росгеологии Русланом Горрингом. Одним словом, первая цель, которая достигается с помощью расширения полномочий депутатов, — это повышение качества работы правительства.
Вторая цель — повышение контрольных функций парламента, более активное использование его ресурса. Давайте скажем прямо: контрольных функций у нашего парламента не хватает, если сравнивать с парламентами других стран.
Наконец, новое распределение ответственности между различными институтами. Пока эта ответственность чересчур сосредоточена в руках президента, ее нужно развести.
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, политолог:
— В России нет политической сцены с четким распределением позиций — партийных, идеологических и т.д. Поэтому в каждом подобном случае можно предполагать любую «смесь мотивов». Эта тема для психоаналитика — в каждом случае разделить практические мотивы, политические мотивы, мотивы, связанные с борьбой за усиление позиций в верхах.
Володин, конечно, в курсе разговоров, ведущихся в Кремле. Он делает выводы. Он старается играть на опережение, потому что это может усилить его позиции. Предложение Володина распадается на два заметных элемента.
Один — вполне позитивный. Действительно, куда годится, что в нашей гигантской стране в сложный период правительственные назначения «валятся из черной дыры» — и весь гигантский управленческий класс обсуждает их как нечто уже состоявшееся, на что нельзя повлиять. Поэтому речь и идет о том, чтобы в Думе в той или иной форме обсуждались кандидатуры министров. Это разумно, это ничему не мешает. Хорошо бы еще обсуждать губернаторов.
Но это можно делать в рамках нынешнего законодательства. Почему, принимая отчет министра, Государственная дума не может отвергнуть его, обсудить другие кандидатуры на его должность и предложить их президенту и премьеру? Этому не мешает ни один закон. Да, у нас не парламентская республика и не президентско-парламентская, как в Украине. Но повторяю: Конституция обсуждению не мешает.
А вот вторая сторона инициативы Вячеслава Володина, которая, возможно, является главной, это предложение изменить Конституцию. Это опасная идея. Она хороша, когда в обществе сложилось понимание того, что нам «тесно» в рамках этой Конституции, что мы хотим другого государства. Этого нет.
Конституция описывает политическую нацию. У нас нет другой идентичности, кроме конституционной. Если мы ее утратим, то на первое место выйдет идентичность этническая, а это для России беда. Поэтому менять Конституцию — плохая идея. Но, может быть, для самого Володина она является главной. Все выглядит так, как будто он предлагает либеральную, демократическую, рациональную идею, которую, несомненно, разделяет часть кремлевского «двора». Но попытка редактировать Конституцию породит новый вид оппозиции — в ее защиту, и это может быть та идея, которая способна объединить все виды оппозиции. Не думаю, что это хорошая мысль.
Станислав Варыханов
