Совсем недавно было опубликовано интервью историка Евгения Анисимова, посвященное правлению Анны Иоанновны. Не каждый вспомнит, кто она такая, а если и вспомнит, то вряд ли станет тратить время на чтение интервью, если не имеет тяги к истории. Но вот сегодняшняя загадка. Интервью вышло на популярном новостном сайте, а не в каком-нибудь специальном историческом издании. Вышло, хотя никаких привычных формальных, например юбилейных, поводов для того, чтобы публикация состоялась именно сейчас, нет. Слепой выбор редакции или интервью все-таки чем-то перекликается с сегодняшним днем? Стоит разобраться.
Главное в интервью — события начала царствования Анны Иоанновны, а оно неразрывно связано с так называемыми кондициями — условиями ограничения властных полномочий монарха в пользу Верховного тайного совета, предложенными Анне в 1730 году членами этого совета, в который входили представители двух кланов из среды постпетровских олигархов. «Кондиции» Анна должна была принять (и первоначально приняла), чтобы стать императрицей.
Вот центральная мысль интервью: «1730 год в российской истории стал той точкой бифуркации, когда все могло пойти совсем по-другому». «Точка бифуркации» — это историческая развилка. Та самая: «Налево пойдешь — поплутаешь и на свет выйдешь, направо пойдешь — на месте останешься». В 1730 году Россией она была пройдена в сторону дальнейшего самодержавного правления, а могла быть пройдена в сторону парламентаризма, и тогда история и настоящее нашей страны были бы другими.
Историческая развилка — главная тема интервью. Момент для реформирования русского государства был самым подходящим: как указывает Евгений Анисимов, Анна «поначалу была согласна на любой вариант, лишь бы выбраться из своего курляндского захолустья, куда много лет назад ее отправил родной дядя Петр I». Но поворот страны не случился. «Верховники», оказавшись неплохими заговорщиками, но никудышными политиками, не смогли заручиться поддержкой съехавшегося на коронацию дворянства, слишком велики были их собственные амбиции и аристократическая неготовность искать и находить союзников. Анна, разобравшись в расстановке сил, «кондиции» публично порвала. Документ, разорванный пополам, сохранился в архиве.
Точка бифуркации — вот что резко актуализирует материал, посвященный делам почти 300-летней давности. Несомненно, события 1730 года — далеко не единственная значимая развилка в истории России. Они случались и еще раньше. Например, Судебник 1550 года, принятый на раннем этапе царствования Ивана Грозного, содержал знаменитую 98-ю статью, запрещавшую царю единолично принимать новые законы. Этот документ еще один известный историк — Александр Янов — назвал русской Magna Carta. Но если из «Хартии вольностей», конечно, не сразу, выросли английский парламентаризм и демократическая система в целом, то в России громкая политическая статья Судебника оказалась мертворожденной. Иван Грозный вошел в историю через другую дверь: как человек, реформировавший государство под себя, любимого, став первым самодержцем, богопомазанником, окруженным исключительно «холопами», по отношению к которым он считал себя вправе действовать как полновластный хозяин. Он именно так себя и вел.
Случались и другие развилки на том же пути. Александр II — по горькой иронии собственной судьбы и истории России — был убит народовольцами, как считают некоторые историки, буквально в тот самый момент, когда был готов придать второе дыхание своим Великим реформам и сделать решительный шаг к превращению страны из неограниченной в конституционную монархию.
Думаю, материалы, посвященные каждой из этих точек бифуркации, могли бы именно сейчас появиться в публичном поле с тем же основанием, что и интервью Анисимова об Анне Иоанновне и «кондициях». Впрочем, может быть, еще появятся.
Общее основание или привязка к сегодняшнему дню — приближение очередной точки бифуркации, которой станут выборы 2024 года.
Кто-то с усмешкой отмахнется: где 2024 год и где 1730! Ближе, чем кажется. Достаточно внимательнее перечитать интервью Анисимова. Путин, например, в этом интервью, как бы на первый взгляд это ни показалось странным, упоминается. Хотя и в весьма своеобразном контексте. Согласившись с тем, что Анна была человеком переходной эпохи, являясь одновременно и наследницей старомосковских порядков, и новшеств Петра I, Евгений Анисимов неожиданно проводит параллель с нынешним президентом России: «Его тоже можно считать порождением и брежневской эпохи, и ельцинского времени. У него сохранились многие советские черты, но одновременно появились характерные особенности постсоветского человека».
Все равно далеко от 2024 года? Тогда еще одна цитата: «Демократия … ассоциировалась со всеобщим воровством и олигархическим произволом». Это про времена Анны Иоанновны или про борьбу с «цветными революциями», насаждаемыми Вашингтоном, и с угрозой российского Майдана? Неужели за 300 лет так мало изменились отношения власти и общества?
Или все-таки изменились? Здесь просто никуда не деться от обращения к еще одной публикации. Недавняя статья Владислава Суркова, появление которой уж точно связано с приближением 2024 года, не зря она называется «Долгое государство Путина», начинается так: «Иллюзия выбора является важнейшей из иллюзий, коронным трюком западного образа жизни вообще и западной демократии в частности». Мы теперь, как известно, Западу противостоим. А значит, от демократического выбора отказываемся, чтобы не заниматься «идолопоклонством».
Дело даже не столько в том, что мы, оказывается, опять строим «государство нового типа»: таким же, если кто забыл, «новым типом», естественно, превосходящим образцы буржуазной демократии, была советская система или диктатура одной партии. Суть с точки зрения 2024 года в том, что Сурков не хочет никаких точек бифуркации. Зачем, когда и так все решит «длинная воля». Если оставить в стороне красоты стиля, Сурков, как в 1996 году «Барсуков, Коржаков и их духовный отец Сосковец», в принципе выступает за отмену выборов, которые могут стать развилкой. Не из опасений, что победу одержит кто-то неблагонадежный, а вообще за ненадобностью. Россия их, считает Сурков, переросла.
Вот так. С одной стороны, историк исследует развилки на пути развития России. С другой стороны, действующий политик, претендующий на роль идеолога режима, от любых будущих развилок открещивается. И тот, и другой движимы приближением 2024 года. И принципиальные различия между ними логичны. У каждого свой взгляд, свой интерес и свой хлеб.
Выборы, конечно, состоятся. Станут ли они точкой бифуркации? Наверняка. Тот же Сурков еще в 2014 году написал другую статью, в подражание Габриэлю Гарсия Маркесу названную «Одиночество полукровки». Обе статьи — единый продукт. И в первой статье Сурков честно написал, куда может привести Россию следование прежним курсом — в геополитическую одиночку. По соседству с той, что уже давно обживает КНДР, которой ничего не остается, как искать утешение в бряцании оружием.
Спасибо и Евгению Анисимову за то, что напомнил об исторических точках бифуркации, и Владиславу Суркову, но не за отказ от будущих развилок исторических дорог, а за образ геополитической одиночки: он точно будет востребован в 2024 году.
