Говоря о протестных движениях в Сирии «арабской весной» 2011 года, переросших в кровопролитную гражданскую войну, по состоянию на начало 2019 года уже можно рассуждать про приближающуюся точку невозврата.
Официальному Дамаску, которому в самом начале протестных движений в 2011 году в лучшем случае давали несколько месяцев, при прямом военном вмешательстве России и Ирана удалось вырваться из проторенной колеи ливийского сценария.
В последние месяцы Дамаск наряду с военными успехами постепенно начал возвращать себе международное признание. Вчерашние противники Асада — США и Западная Европа — уже вовсю ведут с ним переговоры из-под полы, Израиль считает для себя сирийский режим наименьшим злом, Объединенные Арабские Эмираты, подавая пример другим арабским странам, объявили о восстановлении дипломатических отношений и открытии вновь своего посольства в Дамаске. Поползли разговоры о том, что в наступившем 2019 году Сирию могут восстановить в правах в Лиге арабских государств, откуда ее с треском изгнали в 2011-м. Даже, пожалуй, главный противник официального Дамаска — Турецкая Республика в лице президента Эрдогана, — до сих пор категорически настаивавший на том, что для урегулирования сирийского конфликта сначала «Асад должен уйти», заметно снизил градус своей непримиримости.
«Исламское государство» (запрещенная в Российской Федерации террористическая организация) практически полностью утратило свой боевой потенциал и способность к извращенному квазигосударственному строительству. Так называемая «умеренная» оппозиция, вперемешку с оппозицией «неумеренной», в целом локализована в единственной оставшейся в Сирии зоне деэскалации в Идлибе. С вменяемыми оппозиционерами ведутся переговоры.
Недавнее сенсационное твит-обращение Дональда Трампа к народу США о немедленном выводе американских войск из Сирии поставило жирный знак вопроса под планами и надеждами сирийских курдов на создание собственного государства или хотя бы на получение широкой автономии на американских штыках в «федеративной Сирии». Невзирая на все американские «обещалки» о том, что курды остаются под защитой Вашингтона, разочарованные курдские взгляды обратились туда, куда им только и остается обратиться, — в сторону Дамаска и Москвы.
Вообще, единственным форматом, подтвердившим практическими результатами свою эффективность, является Астанинская площадка, предоставленная Казахстаном для проведения переговоров о прекращении боевых действий. Ее странами-гарантами, напомним, выступают Россия, Турция и Иран. И именно в Астане решается будущее Сирийской Арабской Республики.
Но каким окажется это будущее? Вот главный вопрос — с учетом того, что подобного сценария развития ситуации новейшая мировая практика после окончания «холодной войны» не знает. Ни в регионе, ни вообще. В лучшем случае был югославский сценарий кровавого раскола на несколько независимых государств, в худшем — ливийский сценарий образования территории перманентной войны всех против всех. В промежуточном «активе» есть пусть и не де-юре, но де-факто расколотые Ирак и Афганистан — с племенными конфликтами и непрекращающейся войной с террором. Попытки стабилизации ситуации в этих странах «сдувались» ровно в тот момент, когда ослабляли хватку иностранные воинские контингенты.
А вот так, чтобы законно избранная, а не посаженная извне, центральная власть удержалась в кровавой бане гражданской войны и в противостоянии множеству незваных гостей, несущих извне «добро и конструктив», — такого сценария в новейшей истории до сих пор написано не было.
Вот уже ровно два года, пытаясь преодолеть имеющиеся противоречия и разногласия, работает астанинская тройка. И если Иран оказывается немного в тени процесса, то интенсивный российско-турецкий диалог — налицо. Только за истекший 2018 год между президентами В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом состоялось семь очных встреч и около двадцати телефонных разговоров. 2019-й уже отличился одним телефонным разговором и только что завершившимся визитом Эрдогана в Москву. Первой, что характерно, его зарубежной поездкой в этом году.
На московский визит сторонами была заявлена достаточно широкая повестка — политическая и экономическая, однако понятно, что главным вопросом для Турции сегодня является судьба Восточного Евфрата после анонсированного Дональдом Трампом выхода США из Сирии.
Контролирующие восточный берег Евфрата сирийские курды, в лице партии «Демократический союз» (ПДС) и ее боевого крыла — Сил народной самообороны (СНС), считаются турками местным филиалом Рабочей партии Курдистана (РПК). Последняя признается террористической организацией не только в самой Турции, но и в целом ряде зарубежных стран, включая, к примеру, США.
Имея перед глазами зловещий призрак «Большого Курдистана», объединившего курдов Турции, Ирака, Сирии и Ирана в единое государство, Турция воспринимает ПДС/СНС не просто в качестве опасных террористов, а как угрозу своей территориальной целостности, и настаивает на создании 30-километровой буферной зоны вдоль своей границы с Сирией. Помимо решения вопроса безопасности буферная зона будет призвана, согласно замыслу турецкой стороны, принимать обратно сирийских беженцев, которых на территории Турции скопилось почти что 4 миллиона человек.
До тех пор, пока за спиной ПДС/СНС стояли американцы, турецкий план буферной зоны был обречен. Однако с перевернувшим все с ног на голову демаршем Дональда Трампа в турецком руководстве всколыхнулись приблизительно такие же по градусу настроения, как недавно у японцев — по вопросу Курильских островов. Невзирая даже на тот факт, что сам Трамп, похоже, не совсем понял, что сказал, а его администрация понятия не имеет, как президентский пост в Твиттере реализовывать на практике.
Именно этим и можно объяснить те скупые, хотя и принципиально одобрительные формулировки, которые прозвучали от президента Путина относительно буферной зоны на пресс-конференции по итогам его встречи с Р.Т.Эрдоганом. Российское руководство до выяснения подробностей выхода американцев из Сирии пока предпочитает занимать осторожную позицию, расценивая решение Дональда Трампа как «положительный шаг» — в том случае, конечно, если он на практике реализуется, — и одобряя усилия Турции по борьбе с терроризмом.
Для российской стороны в Сирии сегодня первично другое — выполнение Турцией своей части обязательств по Сочинскому меморандуму от 17 сентября 2018 года, согласно которому группы радикальных террористов должны были выйти из Идлиба в срок до 15 октября того же года. Понятно, что обеспечение выполнения этого условия — за Турцией. Достижение договоренности с Турцией в сентябре прошлого года и заставило Дамаск, Москву и Тегеран «подвесить» вопрос проведения широкомасштабной операции по окончательной зачистке региона, к которому российскими дипломатами нередко используется эпитет «гнездо террористов». Конечно, «гладко было на бумаге», однако к настоящему времени радикальные группы не только не покинули Идлиб, но и время от времени активизируются. Согласимся, что, следуя принципу «шаг за шагом», российской стороне сложно переходить на следующий этап сотрудничества с Турцией, не завершив предыдущий.
И потом, намерения американской стороны действительно непонятны. Несколько простых вопросов… В Северной Сирии находится 16 американских военных баз и логистических центров, а также, без преувеличения, сотни тонн тяжелого и легкого оружия и боеприпасов, поставленного американцами сирийским курдам из ПДС/СНС. Будут ли американцы ликвидировать свои базы? Если нет, то кому они будут оставлены? Будет ли изъято оружие? Если американцы полностью уходят, то что будет с их участием в международной коалиции, которая базируется на базе Эт-Танф на границе с Ираком? Что значит обещание Дональда Трампа и после ухода продолжить «защищать курдов» от Турции? Или же американцы «уходят, чтобы остаться»? А как это будет выглядеть? Пока больше вопросов, чем ответов, что и заставляет Россию выражаться достаточно обтекаемо.
Среди отечественных политологов можно услышать такое мнение, что уход американцев из Сирии может вбить клин между странами-гарантами Астанинского процесса, в том числе между Россией и Турцией. Потому что, дескать, Астана в заметной степени строилась на дружбе не «за», а «против». То есть — против США. Нет сплачивающего фактора в лице американцев — сразу полезут наружу все внутренние противоречия, и Астана может попросту «посыпаться». А с американцами в Сирии было все как-то попроще…
Это — логика тлеющих конфликтов из серии «чем хуже, тем лучше», ничуть не приближающая сирийский конфликт к своему концу. России, Турции и Ирану в любом случае предстояло решать имеющиеся противоречия после выдавливания из Сирии незаконно находящихся там американцев. И если выбирать между двумя вариантами — столкнуться с ними сегодня или когда-нибудь потом, за линией горизонта, — то чем быстрее, тем лучше.
Вот здесь самое время вернуться к тому, с чего мы, собственно, и начали, — с искусства дипломатии.
Странам-гарантам потребуется немалая гибкость в достижении компромиссов. В том, чтобы, отбросив все второстепенное, концентрироваться на главном — обеспечении мирному процессу в Сирии сходимости в обозримой перспективе. Сейчас он входит в критическую фазу перехода к конституционному процессу, за успешным преодолением которой может возникнуть важнейший прецедент в новейшей мировой истории — урегулирования тяжелого конфликта, и, как и положено в многополярном мире, вовсе не обязательно с активным участием стран Запада и главного мирового жандарма — США. За мир в Сирии и за окончательное наступление многополярного мира стоит побороться. На однополярный мир за четверть века уже все насмотрелись…
