Одни депутаты честно пытаются выяснить у Минприроды, сколько у нас в стране краснокнижных зверей и птиц и сколько денег на их охрану тратит ведомство. Другие спешат навешать на всех охотников ярлык браконьеров. Ну а министр Дмитрий Кобылкин под напором народных избранников и вовсе начал резко осуждать депутатские инициативы, которые нигде и никогда не звучали. При этом идеи самих охотников, которые могли бы реально помочь развитию экотуризма: разрешить охоту с луком, изучить численность животных из Красной книги, убрать лишние барьеры при перевозке охотничьего оружия, - вообще никто не слышит.
Очередная волна истерии вокруг охоты не утихает в стенах Госдумы уже неделю – с тех пор, как 14 ноября глава Минприроды отчитался перед депутатами за нацпроект «Экология». Документ из одиннадцати блоков, в один из которых ведомство решило «погрузить» охотничью отрасль, вызвал у депутатов массу вопросов. В среду, 21 ноября, парламентарии снова решили обсудить проблемы охотников на круглом столе по теме развития и перспектив природоориентированных видов туризма в сфере рыбалки и охоты.
«Экотуризм на уровне статистической ошибки»
«По данным Минприроды за последние пару лет посещаемость национальных парков и заповедников выросла почти на десять процентов. В ближайшие годы приток туристов только продолжит расти: Сочинский национальный парк ожидает увеличение туристического трафика с 776 тысяч до 1,1 млн человек в год. Тибердинский заповедник – с 300 до 500 тысяч, Хвалынский заповедник в Саратовской области – с 76 до 180 тысяч туристов ежегодно».
Это данные из библиодосье, которое думский комитет по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям раздал участникам круглого стола.
Планы у Минприроды мощные. Ведомство хочет увеличить приток экотуристов, среди которых самый прибыльный сегмент - это иностранные охотники и рыбаки, на два миллиона человек. Об этом сказано в нацпроекте «Экология».
- Вот у нас есть нацпроект «Экология», - с первых минут круглого стола начинает «пытать» представителей Минприроды глава думского комитета Николай Николаев, - В нем есть целевой показатель: «увеличить посещаемость ООПТ на два миллиона человек». Показатель, конечно, интересный. Другой вопрос, зачем нам эти два миллиона человек? Нужно, чтобы это приумножало природное богатство нашей страны. Вы можете объяснить, зачем нам эти два миллиона?
Держать ответ перед депутатов пришлось замглавы недавно созданного в Минприроды департамента госполитики и регулирования в сфере развития ООПТ и Байкальской природной территории Надежде Нестеровой:
- Задача стоит развивать территории, показывать природу, прививать людям понятие…В госпрограмме сказано, что…
- Госпрограмму мы все читали!- перебивает чиновницу Николаев,- Вы что-то по сути делаете? Деньги какие-то на эти шаги предусмотрены?
- Разумеется, один из блоков предусматривает финансирование, - вяло пытается парировать Нестерова.
Но тут депутат, видимо, решил окончательно добить чиновников, переключившись на нелюбимую для них тему охоты.
- У нас интересные цифры по охоте. Я недавно был в Белоруссии, там в 2017 году четыре тысячи человек приехали из-за рубежа на охоту. У нас – порядка 500 человек. При этом интересно, что когда была ограничена охота на бурого медведя на ДВ, туристов там не было. В это же время в рамках регулирования численности было отстрелено 140 особей. Где здесь логика? У нас много людей активных. Они занимаются охотой, рыбалкой. Вы рассматриваете экотуризм только как прогулку на природе или как предоставление услуг и создание инфраструктуры для охотников?
На помощь коллеге из природоохранного ведомства поспешил представитель Ростуризма Алексей Бардин:
- Для этого надо создать методологию, рассчитать антропогенную нагрузку на природу, разработать законодательство, - попытался отбиться от неудобных вопросов чиновник.
Однако парламентариев такой ответ явно не устроил.
- Пока правительство практических шагов по развитию не сделало. Давайте это зафиксируем, - отрезал Николай Николаев.
Что по этому поводу думают чиновники профильного лесного департамента Минприроды, который теперь курирует, в частности, охотничий туризм, неизвестно. На важное мероприятие в Госдуму никто от лесников не пришел.
Вот официальная статистика посещаемости экотуристами нашей страны по данным Росстата за 2017 год. В национальных парках побывали два миллиона 855 тысяч 802 человека. В заповедниках – миллион 543 тысячи.
Если сравнить эти цифры с посещаемостью национальных парков в странах с развитой культурой экотуризма, картина получается грустная. К примеру, за один только 2015 год национальные парки США посетили более 305 миллионов человек.
Правда, с 2011 года Минприроды активно финансировало развитие российских заповедников. На нужды ООПТ выделялись миллиарды рублей. В парках построены гостиницы, визит-центры, обустроены экологические тропы и маршруты. Например, в заповедниках за последние семь лет число экологических троп выросло с 411 до 477. В ведомстве уверяют, что эти затраты привели к увеличению потока туристов.
«Лук, стрелы и медные трубы»
Однако массового спроса на экотуры в том числе охотничьи, до сих пор нет. Чиновники связывают это с тем, что экотуризм – отрасль для нашей страны молодая. Но эксперты видят проблему в другом.
- Тема крайне острая, по сути этой темы у нас не существует, - сетует кинодокументалист Сергей Ястржембский, - В 2014 году 321 человек посетили Россию в качестве туристов. В 2015 – 404 человека. Прошлый год – целых 539 человек. Это на уровне статистической ошибки. Три четверти из них ездят на Камчатку и в Курганскую область. Остальные регионы остаются забытыми. При этом возьмем Вернгию, Чехию – там от 15 до 20 тысяч туристов в год. Венгрия на лицензиях для туристов-охотников зарабатывает от 80 до 90 миллионов евро в год. Там очень бережно относятся к природе. В ЮАР в год приезжают 10 тысяч иностранных охотников, которые оставляют там от 900 миллионов до миллиарда долларов в год. Это только трофейные охотники. Я не беру охотников «мясного» направления. И по данным экологов количество зверя увеличивается.
Охотоведы уверены, что у нас развитие охотничьего туризма сдерживают сразу несколько проблем. Во-первых - проблема ввоза оружия. За рубежом для этого есть компании посредники. У нас они тоже есть, правда помочь иностранным охотникам переправить через границу ружье они не вправе, так как не являются охотпользователями и они не имеют охотхозяйственных соглашений. Чтобы исправить этот перекос, необходимо внести поправки в законодательства. Кроме того, эксперты считают необходимым решить вопрос легализации аренды оружия в стране пребывания.
- В Узбекистане я могу арендовать оружие как иностранный турист, а узбек, приехав на охоту в Россию, этого сделать не может, - говорит Ястржембский.
Еще одно предложение – сделать на территории ЕВРАЗЭС уведомительный порядок перевозки оружия. Такая схема успешно работает в странах Евросоюза. Специалисты охотничьей отрасли предлагают сделать для иностранцев специальный паспорт охотника – аналог паспорта болельщика, которые были у зарубежных гостей ЧМ-2018 по футболу. По мнению экспертов, такой паспорт должен действовать хотя бы три года, чтобы разжечь у иностранных любителей охоты аппетит к поездкам в нашу страну. Кроме того, охотоведы считают необходимым легализовать у нас охоту с луком. Как рассказал Сергей Ястржембский, в одной только канадской провинции Альберта зарегистрировано 14 тысяч таких охотников.
Правда, не совсем понятно, кто будет претворять эти идеи в жизнь, если они вообще когда-нибудь будут услышаны и взяты на вооружение в Минприроды. Парламентарии всерьез опасаются, что из-за реформы внутри ведомства двигать гигантскую отрасль будет просто некому.
- Министру (Кобылкину – прим. авт.) задали вопрос – а почему отрасль, в которой заняты миллионы человек, лишилась своего профильного департамента? – негодует сенатор Владимир Лебедев, - Сегодня 12-14 человек занимаются на федеральном уровне. Они не успевают ничего делать. Был департамент – 45 человек. Если сегодня правительство не видит перспективы охотничьего дела и не видит его как отрасль – о чем вообще можно говорить? 14 человек должны двигать эту махину – это невозможно!
Позиция охотоведов нашла поддержку у депутатов. Как заявил в ходе круглого стола Николай Николаев, именно охотхозяйства могут стать базой и отправной точкой для развития экотуризма.
- У них есть инфраструктура, специалисты, сезонные факторы, которые могут помочь развивать такую деятельность. К тому же в вольерах охотхозяйства разводят животных, - заметил депутат.
«Не читал, но осуждаю»
Однако по одному вопросу – проблеме краснокнижных животных – охотники, депутаты и чиновники никак не могут договориться. Более того, стоит только поставить рядом слова «охота» и «Красная книга», и у думцев начинается самый настоящий приступ паники. Яркий тому пример – письмо депутата Владислава Резника в Минприроды. Громкий скандал вокруг него разгорелся 19 ноября, хотя написал его парламентарий аж 21 августа. С тех пор ответа из министерства, кстати, так и не получил. В ноябре злополучный запрос всплыл в социальной сети и буквально взорвал все инфопространство. Интернет моментально наводнился гневными публикациями о том, что депутат призывает чиновников «разрешить браконьерскую трофейную охоту на редкие виды животных, занесенных в Красную книгу». Зацепило взрывной волной даже министра Кобылкина. 19 ноября главе Минприроды пришлось держать ответ перед членами фракции «Единая Россия».
Вскоре после этого совещания на официальной странице Минприроды в соцсети появилось вот такое сообщение:
«При всем уважении к депутатским инициативам, категорически против трофейной охоты на краснокнижных животных выступил глава Минприроды Дмитрий Кобылкин. Свою позицию министр жестко озвучил на встрече с депутатами Госдумы от фракции ЕР. Ведомство получило депутатский запрос и, рассмотрев подробно, готовит обоснованную позицию и ответ».
- Я задал тот вопрос, который собирался задать — по поводу браконьерской охоты, которую предложили фактически легализовать, чтобы якобы потом на эти деньги кого-то спасать, - заявил в разговоре с «МК» глава думского комитета по экологии Владимир Бурматов,- На мой взгляд это лукавство. Никто никого спасать и защищать не будет. Будет просто для вип-охотников разрешен отстрел редких животных. Ничего, кроме исчезновения видов, это не сулит. Я его (Кобылкина – прим. авт.) попросил, во-первых, прокомментировать официальную позицию ведомства, а не отдельных сотрудников. А во-вторых, я сказал, что мы никогда этого не допустим. Министр ответил, что поддерживает позицию нашего комитета. Это официальная позиция. Для нас это означает, что заход браконьеров не прошел, это было вхолостую. Охоты на краснокнижных животных не будет. Мы считаем это своей победой, безусловно. Но хотелось бы уже не биться за такие уж совсем очевидные действия.
У охотников такая реакция вызвала шок и оторопь. Собственно, героями немой сцены стали все, кто читал письмо депутата Резника. Хотя бы потому, что в нем нет ни слова о предложении разрешить трофейную охоту на краснокнижных животных.
В запросе депутата говорится, что принимаемые государством меры для сохранения редких видов животных «в условиях жестких бюджетных ограничений не могут быть признаны достаточными». При этом парламентарий обращает внимание на то, что в мировой практике «успешно разрабатываются и внедряются» специальные программы по сохранению исчезающих видов. Они предполагают изъятие охотниками отдельных особей, представляющих наименьшую ценность для популяции. Проще говоря, старых и больных, которых и так сородичи изгнали бы из своих рядов, и они пошли бы на съедение хищникам. Деньги, вырученные за такую охоту, идут на исследования и охранные мероприятия, - пишет депутат. А далее Резник просит Минприроды «в целях проработки возможного внедрения в РФ аналогичных программ» ответить на ряд вопросов: какова динамика численности редких видов животных? Каков объем средств, направляемых на мероприятия по их сохранению? Как изменилась популяция алтайского горного барана, амурского горала и двух видов снежного барана — путоранского и чукотской популяции якутского - с момента их занесения в Красную книгу?
Где именно на трех страницах письма, две из которых – это вопросы, депутаты и чиновники увидели предложение разрешить трофейную охоту – загадка.
- Это не предложение начать охоту на редкие виды, а предложение собрать информацию, чтобы обсудить, возможно это или нет, — прокомментировал скандал вокруг своего запроса сам Резник.
Причем поначалу реакция на запрос депутата у чиновников была совершенно нормальная. Вопросы трофейной охоты в стенах Минприоды поднимались 12 ноября на совещании у замглавы ведомства Ивана Валентика. Правда, обсуждались не конкретные планы, из серии «сколько краснокнижных баранов или оленей отстрелить в следующем году», а лишь гипотетическая возможность внедрения подобных программ в отношении редких видов животных. Как сообщил после совещания источник в ведомстве, по итогам было решено проработать целесообразность таких программ. При этом в ведомстве отдельно уточнили, что обязательным условием разрешения такой охоты должен стать, в частности, запрет подобного вида охоты на виды животных с первым статусом редкости — речь может идти только о видах, численность которых восстановлена и стабильна.
- Мы уже не первый год пытаемся добиться от природоохранных фондов, научных организаций – какова же численность редких видов? Стало ли их больше или меньше за годы охраны? - говорит президент Росохотрыболовсоюза Татьяна Арамилева, - У нас есть только мнения отдельных экспертов, которые поставлены во главу принятия государственных решений. На охрану краснокнижных животных тратятся государственные бюджетные средства. Но охрана ради охраны – тогда для чего она? Мы пока концепции развития и сохранения краснокнижных животных в России не видим. 15 лет назад было первое обращение по поводу изменения статуса пятнистого оленя аборигенной популяции. Он краснокнижный. За это время численность его уже зашкаливает, он съел весь лес – даже подлеска не осталось, ни травиночки. По охотничьим ресурсам ведется учет – мы знаем, сколько таких животных. Эти цифры есть в государственном докладе, в охотхозяйственном реестре. А что у нас по краснокнижным животным? Ничего этого нет.
По словам экспертов, в Красной книге есть популяции, которые неизвестно где обитают. А если непонятно, кто где живет, то как на охрану этого непонятного зверя выделять деньги?
- Они (Минприроды – прим. авт.) пока считают достаточными те средства, которые заложены в нацпроект, - заявил Владимир Бурматов, - Я четко подчеркнул, что если этих средств не хватает, то сейчас есть механизм перераспределения внутри нацпроектов. Это можно делать. Но пока это не обсуждается. На данный момент мы отбились.
Остается загадкой, от чего отбивались депутаты и каких денег хватает Минприроды. По словам охотоведов, на Приморский край, в котором обитает амурский тигр и дальневосточный леопард, на охрану всех неохотничьих животных текущий год выделено 200 тысяч. Не долларов, разумеется – рублей. Двести тысяч должны как-то поделить между собой и большие кошки, и ежики, и бабочки. Видимо, как тот апельсин из мультика, который «много нас, а он один».
- Мы стоим на точке невозврата, - уверена Арамилева, - И от нас зависит, шагнем мы в пропасть или выберемся. Говорить о построении охотничьего туризма преждевременно. Сейчас у государства цель только контролировать процесс, а не развивать что-либо. Например, кировское общество охотников заработало себе статус иностранного агента только за то, что принимало у себя иностранных охотников. В Белоруссию приезжают 4000 охотников, половина из них россияне. Пока у нас в Госдуме будут раздаваться голоса, что охотники – это браконьеры – мы никуда не двинемся. Наши охотники, которые предпочитают трофейную охоту, и так спокойно делают это за границей. Тут можно перефразировать фразу Наполеона про армию: кто не хочет кормить свое охотничье хозяйство, будет кормить чужое.
