Хакерские взломы и публикация добытого компромата на Хиллари Клинтон, агрессивная предвыборная киберпропаганда в пользу Дональда Трампа, а заодно и виртуальные попытки дискредитации американской демократической системы — все эти грехи вменяют России. Именно эти обвинения были объявлены причиной резкого обострения отношений между нашими странами и введения самых жестких санкций. До этого, конечно, была Украина, но по-настоящему американцы взвились именно по следам вмешательства в выборы.
Не берусь судить, что в этих обвинениях — правда, что — натяжка или преувеличение, а что, возможно, — откровенная ложь. Не берусь уже только по той причине, что мы, обыватели, располагаем лишь вторичной, то есть необязательно достоверной, и к тому же неполной информацией, почерпнутой из СМИ. А вот обладатели первичных данных — правительства и спецслужбы, — что у нас, что за океаном, имеют все возможности, а часто и мотивы этой информацией манипулировать.
Таким образом, как я это вижу, вопрос о вмешательстве становится вопросом исключительно нашей веры. Если вы безоговорочно верите американским спецслужбам, если верите словам руководства Фейсбука, Твитера и Гугла и полагаете, что кремлевский режим способен на любую непотребность — тогда да, эти грехи висят на России. И совсем другое дело, если вы верите в изначальную злонамеренность Америки и белые одежды российского руководства. И тем более если вы уверены, что спецслужбы США горазды врать, а руководство соцсетей, зашуганное атмосферой безудержной русофобии, говорит то, что от него хотят услышать политики. В этой же зоне конфликтующей веры и спорных толкований также находится и история со Скрипалями, и вся ситуация вокруг ЛНР/ДНР. Как результат, в Соединенных Штатах царит один взгляд, в России, понятно, — другой.
Но есть вещи очевидные. Очевидно то, что сегодня в Америке нас не любят и видят в России эдакий враждебный «Мордор» во главе с «Темным Властелином», плетущим заговоры и строящим козни против США и всего западного мира. Забавно, что невольным катализатором всей этой нелюбви стал некогда столь симпатичный нам Дональд Трамп. Избрание Трампа всерьез раскололо Америку, породив многочисленную армию его противников. Противников решительных и влиятельных, поставивших своей целью любыми путями отстранить избранного президента от власти. Одним из орудий борьбы с Трампом его недруги — а это большая часть заокеанского истеблишмента, включая почти все основные СМИ — избрали Россию, на что их навел сам президент своими частыми заявлениями о желании наладить отношения с Москвой, с Путиным.
В этой борьбе России отведена роль бронебойного снаряда, способного разорвать президента (обвинения в сговоре с Москвой ради победы на выборах). Борьба с Трампом возведена ими в статус патриотического долга и ведется в логике «Россия — абсолютное зло и коварный противник. Трамп по глупости или корысти не может или не хочет в полной мере противостоять врагу Соединенных Штатов. Следовательно, он действует против интересов своей страны и не может быть ее президентом». Из этого складывается простой алгоритм действий: чем страшнее и опаснее Россия, тем более преступны действия Трампа и, следовательно, вероятнее импичмент.
Борьба с Трампом будет продолжаться до тех пор, пока он находится у власти. По логике вещей выходит, что когда Трамп сойдет с политической сцены — а это вполне может случиться только в 2024 году, когда, возможно и Путин решит отойти от власти, то есть когда исчезнут эти два главных раздражителя в наших отношениях с Америкой — ситуация должна разрядиться. Боюсь, однако, что в данном случае эта логика не сработает. В лучшем случае немного сгладится острота в отношениях. Однако нынешняя взбудораженная атмосфера в Америке, породившая в лице России столь мощный образ врага, с уходом Трампа не успокоится. Этот образ будет еще долго жить самостоятельной жизнью, даже если с этой минуты Россия будет носить исключительно белые одежды добродетели.
Впрочем, и это еще полбеды. Я вижу нынешний кризис в наших отношениях, который начался с присоединения Крыма, как острую фазу другого, более глубокого конфликта между нашими странами. Конфликта геополитического, который программирует напряженность в наших отношениях с США и который не так просто разрешить. Тут важно понимать, что отношение к России, как к противнику, сформировалось в политической среде Вашингтона еще до украинского кризиса и тем более до претензий Трампа на Белый дом. Что же до конфликта с Украиной и скандалов в связи с вмешательством в выборы и всеми другими событиями последних лет — все это лишь окончательно лишило иллюзий тех, у кого они еще оставались.
Сегодня политический класс Соединенных Штатов, включая аналитиков и СМИ, делится на две категории: тех, кто считает Россию экзистенциальной угрозой Америке, и тех, кто полагает, что угроза исходит лишь от нынешнего российского режима и самого президента Путина. Последние, думаю, составляют большинство. Но в любом случае, если есть угроза, ей необходимо противостоять: сдерживать развитие России и ее влияние в других странах. В этом, надо думать, и есть главная цель санкций, которые будут сохраняться и множиться до тех пор, пока в Америке будут чувствовать идущую от Кремля угрозу. Сегодня это, пожалуй, единственный вопрос, по которому в американском истеблишменте царит полное согласие.
Противниками же мы стали с того момента, когда, оправившись после разрухи 90-х и бросая вызов амбициям американцев, Россия заявила о своих претензиях на роль арбитра на постсоветском пространстве. Скорее всего, геополитика, это яблоко раздора, будет преследовать нас еще долгие годы. Не могу себе представить, например, чтобы любой следующий российский президент мог вернуть Украине Крым. Политически это было бы для него самоубийством. Не сомневаюсь, что Россия будет стремиться играть и более заметную роль в решении мировых проблем, постоянно бросая все новые вызовы системе однополярного мира, выстроенного американцами.
С другой стороны, едва ли и через 6 лет Америка созреет до понимания того, что мир меняется, появляются новые центры силы и влияния со своими интересами. А это значит, что статус Соединенных Штатов, как признанного лидера, монопольного арбитра и вселенского полицейского, не может продолжаться вечно, что в мировом порядке грядут перемены. А смена мирового порядка, скорее всего, растянется на годы и едва ли будет проходить бесконфликтно, что подтверждает нынешнее состояние отношений Америки с Россией, Китаем, Европой и рядом других стран.
В общем, перспективы вырисовываются так себе. Бесспорно, картина выглядела бы не столь уж сумрачно, сумей мы найти решение кризису в отношениях с Украиной. Но пока, похоже, на этом пути только одни завалы. Но можем ли мы со своей стороны сделать что-то еще, чтобы по крайней мере снять остроту конфликта с Америкой? На мой взгляд, кое-что можем. Ну, прежде всего перестать раздражать и смешить мир горе-разведчиками, вроде тех, что выслали из Нидерландов. И далее, если американцы и европейцы правы, и наши хакеры действительно без устали атакуют их сети, возможно, стоит остановиться. По крайней мере до тех пор, пока не научимся это делать, не оставляя следов. В конце концов все страны как-то добывают разведданные. О делах сладкой парочки, засветившейся в Солсбери, и говорить не хочется... Но если с «новичком» поработали все же они, то появляется много вопросов к их руководству. В любом случае в ходе своего интервью они выглядели поразительно убого.
И уж совсем наивна деятельность фабрики троллей господина Пригожина, если, конечно, он и его люди, как утверждают американцы, и в самом деле причастны к киберпропаганде. По моим наблюдениям, любого рода пропаганда на Соединенные Штаты не ведет ни к какой осмысленной цели. Лишний раз «подергать за усы» американцев, посыпать соль на раны, потеребить больное место — все это вроде укуса комара: зудит, конечно, чешется и даже может сильно раздражать, но и только. Так стоит ли этим заниматься? А вот что точно стоит делать — это не вставать в позу, не вести дело к самоизоляции, а, напротив, всячески поддерживать диалог везде, где это только возможно. Во всяком случае, для меня очевидно, что нам стоило бы по крайней мере такой диалог начать. А начинать надо — нам и им. Мир подходит к опасной грани.
