Директор Института политических исследований Сергей МАРКОВ: «Думаю, что кандидаты от ЛДПР ожидали своей победы во втором туре, но никак не в момент выдвижения. Оба были сугубо техническими кандидатами, даже спойлерами, которые должны были поднять флаг своей партии, но не более того. Фургал принимал участие и в предыдущих выборах, но тоже как спойлер. Реальным кандидатом во Владимирской области был журналист Максим Шевченко, однако он был с выборов снят — скажем честно — под надуманным предлогом.
Власти искусственно ликвидировали реальных конкурентов — в результате трюков с регистрацией эти регионы получили очень странных руководителей. Такое голосование иногда называют голосованием «за черта лысого». Не думаю, что победители окажутся способны улучшить жизнь в своих регионах, чего от них так ожидают избиратели.
На фоне результатов выборов во втором туре в Хабаровском крае и Владимирской области можно поставить под сомнение итоги Единого дня голосования 9 сентября. Есть такой термин — «сушить явку». Когда это делается искусственно, когда выборы проходят в начале сентября, а избирательная кампания ведется в августе, то мы можем говорить о своего рода обмане избирателей. И сейчас избиратели мстят за этот обман.
Должна быть пересмотрена стратегия выборов. В «Единой России» произошло «осерение» партии. На наших глазах из нее исключены последние яркие фигуры — я имею в виду Наталью Поклонскую и Сергея Железняка. Выталкивание ярких личностей — серьезная ошибка, приводящая к протестам избирателей. Де-факто 9 сентября результаты «Единой России» были, конечно, не 60 процентов, а меньше.
Заместитель директора Центра политических технологий Алексей Макаркин: «В начале кампании кандидаты от ЛДПР не думали, что победят. В боксерском поединке спарринг-партнер не рассчитывает на победу — здесь было то же самое.
К моменту второго тура — да, ожидали. Особенно в Хабаровском крае, где кандидат от ЛДПР Сергей Фургал был посерьезнее: все-таки депутат Государственной думы, одномандатник (хотя свой одномандатный округ в 2016 году он получил потому, что представитель «Единой России» в этом округе не баллотировался). Ему пришлось приложить усилия к тому, чтобы правильно себя позиционировать: с одной стороны, не отклонить предложение Вячеслава Шпорта стать первым заместителем председателя правительства, с другой — не слишком сильно с ним солидаризироваться, не начать агитировать за своего соперника. Фургал с задачей справился.
Улучшения жизни в регионах ожидать вряд ли стоит. Какие у победителей возможности для этого? Проблемы те же, что у тех, кого они победили, а опыта меньше, как и связей на московском уровне. Им будет еще тяжелее.
То, что они победили во втором туре, не ставит под сомнение результаты Единого дня голосования. Просто у людей пропал «автоматизм». Раньше голосовали «за власть» или «против власти». Нынешний избиратель стал, с одной стороны, более «протестным», но главное — то, что он начинает смотреть на того, кого власть ему предложила.
9 сентября было избрано более чем полтора десятка глав регионов. Единороссам противостояли где-то коммунисты, где-то представители ЛДПР, при желании избиратели могли сказать властям свое «фи», но они этого не сделали. Почему?
В некоторых регионах люди вполне довольны своими властями — возьмите пример Сергея Собянина. А в соседней, Владимирской области губернатор Светлана Орлова выборы проиграла, и в этом нет никакого противоречия: голосование все больше становится «персонализированным».
«Крымский фактор» перестает работать — люди все меньше голосуют, руководствуясь мотивами геополитики, национального сплочения и т.д. Но и протестное голосование становится другим: повторюсь, голосование «за власть» или «против власти» уходит, выбирают тех, кто обладает кредитом доверия, или новых лиц — таких, как, например, губернатор Новосибирской области Александр Бурков, к которому пока нет претензий у жителей.
На выборах в законодательные собрания избиратель может проголосовать против списка «Единой России» потому, что ему не нравится пенсионная реформа. И тут же в одномандатном округе он голосует за единоросса Иван Иваныча, который является директором местного завода, вроде бы неплохой мужик, помог школу отремонтировать и т.д. Иными словами, избиратель комбинирует: по списку он может протестно проголосовать за КПРФ, а по округу — за депутата-единоросса, который, с его точки зрения, хорошо работает.
И еще один фактор: когда люди чувствуют, что они в состоянии что-то поменять, у них появляется энтузиазм. Это мы видим по вторым турам, на которых выросла явка. Это значит, что изначально протестные избиратели проигнорировали выборы, посчитав, что ничего нельзя изменить, а второй тур представлялся им шансом на перемены.
Необходимо добавить еще одно. Появился опыт вторых туров, они показали, что выигрывать у представителей власти можно. Интрига выборов будущего года состоит в том, что сработает — опыт выигрыша у власти или осознание того, что победители вторых туров не смогли ничего изменить в лучшую сторону. Сохранится надежда или наступит разочарование? Это главная интрига следующих выборов, хотя ситуация в экономике также будет иметь большое значение».
Политолог Глеб Павловский: «На победу представителей ЛДПР во Владимирской области и Хабаровском крае повлиял «казус Приморья». Для самих победителей это было сюрпризом. Однако я не могу сказать, что это явно проявилось в их избирательных кампаниях. Возможно, Приморье вселило надежду скорее в тех, кто поддерживал выдвиженцев ЛДПР, укрепило их поддержку, мотивировало избирателей.
Насчет самих кандидатов — трудно сказать. Во всяком случае, победитель выборов во Владимире воспринимал ситуацию с изумлением и тревогой. Победили местные кандидаты без местной альтернативной программы. Избиратель вынудил их победить. Возможно, даже против их желания. Они не были к этому готовы.
Такие вещи на выборах случаются. Например, действующий президент США Дональд Трамп совершенно не ожидал победы, вероятно, поэтому вел себя так «раскованно», а потом не знал, что делать, и, возможно, не знает до сих пор.
Теперь важно, чтобы федеральный центр не рассматривал ситуацию как «скандал», а, наоборот, вернулся к забытой практике общения с местным руководством. Еще лет 10 назад победа оппозиции не считалась чем-то невозможным, с парламентской оппозицией договаривались. Поэтому если и случился «скандал», то он заключается только в том, что некоторые разучились выполнять свою работу.
У победителей есть шанс улучшить жизнь своих регионов, но именно шанс. Они столкнутся с вакуумом, с разрушенной политической инфраструктурой. Им необходимо создавать коалиции и не ждать, что Зюганов или Жириновский что-то принесут им «в клюве». Вопрос в их самостоятельности — если они сумеют окрепнуть в качестве местных лидеров, то шансы на успех у них есть.
Результаты единого дня голосования 9 сентября — более 60% в пользу «Единой России» - ничего не значат. Это и есть та самая «средняя температура по палате». Ситуации разные. В одних местах еще действует «инерционная автоматика власти», в других местах она отказывает, и надо строить новые модели работы.
Важным и интересным опытом этих выборов мне кажется то, что потерпела крах кремлевская социология. Включая экзит-полы, моду на которые я вводил 20 лет назад на первых президентских выборах Путина. Сегодня оказалось, что экзит-пол не является таким уж надежным инструментом, социологи просто не говорят правды (на выборах в Хабаровском крае экзит-полы показывали победу Шпорта - «МК»). Возможно, они даже не знают правды до тех пор, пока не придут на участки и не разозлятся окончательно. Монопольная социология, привыкшая к монопольному положению и тесному сотрудничеству с телевидением, провалилась на этих выборах. Поэтому я жду более детального исследования ситуации в регионах, где они прошли».
Читайте материал «Во Владимире и Хабаровске произошла революция марионеток»
