Провинция Идлиб — последняя из четырех зон деэскалации, которая по-прежнему находится в руках оппозиции. Остальные три в этом году перешли под контроль сирийского правительства.
В Дамаске настаивают, что в Идлибе засели остатки террористов, которые мешают началу политического процесса и рассчитывают при помощи России и Ирана разорить это «осиное гнездо». Однако эти планы вступают в прямое противоречие с интересами Турции, которые в данном случае совпали с позицией США.
В Идлибе оказались сосредоточены не только подразделения бывшей «Джабхат ан-Нусры» (террористическая группировка, запрещенная в РФ), но и силы подконтрольной туркам умеренной оппозиции. Кроме того, контроль над Идлибом позволяет Анкаре держать в узде курдов, что для Эрдогана всегда было более важно, нежели разгром террористов.
Поэтому, несмотря на союзнические отношения с Ираном и РФ, турецкие власти неоднократно подчеркивали, что не поддержат операцию по разгрому Идлиба. Один из публичных аргументов — неизбежность гуманитарной катастрофы (всего в провинции находятся более 2 млн человек, большинство из них — гражданские лица) и новый приток беженцев в переживающую экономический кризис Турцию.
В свою очередь в Вашингтоне внезапно осознали: война в Сирии вот-вот закончится, и победят в ней Асад, Россия и Иран со всеми вытекающими отсюда политическими и экономическими последствиями.
Дональд Трамп, не вспоминавший о Сирии месяцами, за последнюю неделю написал уже несколько твитов, в которых предостерег Россию и Иран от наступления на Идлиб.
Впрочем, одними словами Вашингтон, естественно, не ограничился. Еще в конце августа в акваторию Средиземного моря вошел американский эсминец Ross с 28 крылатыми ракетами, а в Персидском заливе появился эсминец The Sullivans с 56 крылатыми ракетами на борту. Кроме того, США передислоцировали стратегический бомбардировщик В-1В ВВС с 24 крылатыми ракетами класса «воздух—земля» на авиабазу в Катаре.
Россия на это ответила масштабными военными учениями в Средиземном море, которые проходят с 1 по 8 сентября, а также точечными ударами по объектам террористов в Идлибе. «Рассадник террористов, который там образовался, не сулит ничего хорошего, если продолжится бездействие», — заявил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.
В свою очередь Дамаск и Иран начали стягивать в район Идлиба основные боеспособные силы, включая стражей исламской революции, а турки — перебрасывать технику и людей для укрепления своих 12 наблюдательных пунктов в этой зоне.
Подавляющее большинство экспертов сходятся во мнении, что в сложившейся ситуации битва за Идлиб неизбежна, а ее результаты могут так или иначе переформатировать весь Ближний Восток как в политическом, так и в военном отношении. Это классическая чеховская история: «Если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит».
Таким образом саммит в Тегеране, на который рано утром в пятницу отправится Владимир Путин, стоит рассматривать как последнюю возможность достичь компромисса, который позволит минимизировать гуманитарные последствия военной операции.
Самый лучший для России вариант — согласие Эрдогана полностью отвести свои войска из Идлиба — является, очевидно, самым маловероятным. Сохранение контроля над территориями проживания курдов критически важно для Анкары, и от того, насколько Владимир Путин будет готов учесть эти интересы, зависят не только итоги тегеранского саммита, но и будущее российско-турецких отношений.
По всей видимости, российский президент, стараясь избежать новой ссоры, предложит Эрдогану сделку, предусматривающую ограниченное наступление сирийской армии (только на западе и юго-западе Идлиба) при сохранении нейтралитета протурецких повстанческих сил. После завершения боевых действий эти силы должны будут войти в состав национальной армии, как это уже было при «зачистке» других зон деэскалации.
Таким образом, отодвинув свои наблюдательные посты в глубь провинции, Эрдоган сможет по-прежнему контролировать северную часть провинции, где концентрируется курдское население, а впоследствии принять участие в формировании там местных органов власти.
Что касается Ирана, то по части Идлиба особых противоречий у Москвы и Тегерана нет: Хасан Рухани так же, как и Кремль, считает, что военная операция против последнего оплота терроризма необходима. Более того, стражи исламской революции готовы принять в ней активное участие вместе с сирийской армией и российскими военными супервайзерами.
Однако перед Владимиром Путиным стоит нелегкая задача уговорить союзника после завершения всех боевых действий уйти из Сирии — в противном случае мир в этой стране не восстановится никогда, а положение самого Ирана из-за давления Израиля и США еще больше осложнится.
По словам Юрия Ушакова, в ходе визита в Тегеран российский президент намерен провести отдельные переговоры не только с Хасаном Рухани, но и духовным лидером — аятоллой Хаменеи.
