Так вот этот мой здравый смысл категорически отказывается понимать, почему дагестанцев хоть и призывают в армию, но очень мало. Настолько мало, что президент Дагестана давеча даже просил министра Шойгу призывать их побольше, и тот обещал, и это его обещание вызвало ужасный переполох среди офицеров и военных экспертов, объясняемый тем, что дагестанцы, попав в армию, объединяются по национальному признаку и начинают всех третировать — поэтому их и не призывают в армию. И чеченцев, кстати, тоже. Вернее, они служат, но где-то там, у себя. В Итум-Кале.
С позиций моего безъяйцевого здравого смысла такое решение проблемы выглядит настолько абсурдным, что я даже не могу назвать его решением. Это не решение, а капитуляция: обмочились и обтекаем. Потому что если одни призывники в армии третируют других призывников, то это плохо говорит не о призывниках, а об армии. О том, что ее офицеры — последнее конское чмо, которое не умеет навести порядок в казарме и заставить себе подчиняться.
Коротко говоря, что это за армия такая, если она не может справиться со своими же дагестанцами?
А как она тогда будет воевать с внешними врагами? Не задумывались?
Я вот задумывалась. И пришла к выводу, что никак. Здравый смысл говорит мне о том, что наша армия — это жуткая, ржавая, раскоординированная громадина. И все разговоры о том, что Сердюков успешно провел какую-то реформу, — пустой треп, покрывающий подмену понятий и целей.
Достижениями его реформы называют косметические изменения: кого-то слили, кого-то объединили, кого-то переназвали. Но ни слова не говорится о главном, что характеризует армию, — о боеспособности. А она, судя по истории с дагестанцами, осталась такой же, как двадцать лет назад. Простуженные, сопливые срочники, которых не бьет лишь ленивый, хитрожопые контрактники, которые никогда не сунутся в опасное место, и пофигисты-офицеры, которым «только квартиру получить, и в гробу я видел эту армию».
Что с того, что им повысили зарплаты? Они как не умели командовать, так и сейчас не умеют — вон даже с кавказскими призывниками не могут справиться.
Ничего не меняет и то, что в казармах теперь прибираются не сами военнослужащие, а «аутсорсинговые» женщины. И то, что эти же женщины готовят бойцам еду. Не это главное в армии — кто там пол моет и посуду. Это все вторично. Главное — как она воюет? Что она сможет, если война? И велики ли будут ее потери?
Потому что мясом-то наша армия, конечно, кого угодно закидает. Но вот этого как раз и не хочется. Во всяком случае, мне — без яиц.
В прежние времена, когда еще не было аутсорсинга, высшие офицеры, нахваливая армию, рассказывали о бойцах из глубинки, которые «в первый раз здесь увидели белые простыни». Мне всегда их хотелось спросить: «Вы их зачем в армию призываете? Простыни показать?»
Перечисление достижений сердюковской реформы вызывает тот же вопрос: «Вы зачем в армию призываете? Кормить обедами, которые приготовили нанятые женщины?»
Главное, весь этот блуд произносится с таким пафосом и так многозначительно, что посторонний человек — без яиц или с яйцами — и впрямь начинает верить, будто армия действительно изменилась к лучшему и способна теперь эффективно и грамотно воевать.
Надо только убрать из нее дагестанцев. А то ей страшно.
