— Будут ли эти законы использоваться для репрессий против инакомыслящих?
Игорь БУНИН, гендиректор Центра политических технологий: «У этих законов есть два смысла. Первый очевиден: сдержать оппозицию. Немного особняком, кстати, стоит закон об Интернете. Его пока трудно использовать против оппозиции, но он позволяет создать контролирующую систему, а области контроля можно будет потом расширить.
Самый неприятный для оппозиции — закон об НКО — иностранных агентах. Он будет эксплуатировать ксенофобию, которая существует в обществе, использовать ее для борьбы против несогласных с режимом. Второй смысл этих законов — консолидировать правящую партию. В ней есть разные, в том числе и либеральные силы. И нужно было заставить прогрессивное крыло «Единой России» подписаться под этими законами, встать в строй, разделить ответственность.
Как будут применяться эти законы, каким будет масштаб репрессий — зависит от размаха протестного движения. Сейчас у меня впечатление, что недовольство властью в обществе рассеивается, а оппозиция заняла свою нишу и пока не собирается ее расширять. В краткосрочной перспективе особой угрозы режиму я не вижу. Люди в большинстве своем согласились с тем, что выборы выиграл Владимир Владимирович Путин, что он снова президент и к этому нужно привыкать, приспосабливаться. А раз так — активно применять эти законы нет смысла.
Но в какой-то момент к политическому протесту может добавиться социальный. Это может быть связано с падением цен на нефть, пенсионной реформой, реформами здравоохранения и образования. Оппозиция терпеливо дожидается роста социального протеста и попытается его оседлать. Вот тогда власть может начать раскручивать маховик репрессий. Я не думаю, что это будет в Москве. Скорее — в некоторых регионах, локальных районах, где жизнь похуже, а в ближайшие полтора-два года еще ухудшится. Люди почувствуют социальное ущемление и могут начать бузу. И тогда их лидеров станут жестко наказывать за обвинения в адрес власти.
Но сила действия будет равна силе противодействия. Планомерное ущемление оппозиции просто создаст радикалов, народовольцев, которые ничего не боятся. На политическую арену выйдут молодые мальчики, которым просто скучно и хочется повеселиться, подраться, пострадать за идею. И возникнет смешная ситуация. Для того чтобы подавить такой радикальный протест, нужно будет использовать танки, гранатометы, стрелять, убивать. А на это режим Путина не способен. У него нет ни моральной готовности к расстрелам, ни сил, которыми эти расстрелы производить. Этот режим может бороться с протестом только булавочными уколами. Которые не способны сдержать протест, а только его разжигают.
На месте власти я бы подумал, как бы найти консенсус с оппозицией, вместо того чтобы ее зажимать. И власть должна опережать общественные настроения, а не плестись в хвосте. Должна обновлять систему. Должна понять, что даже ядерный электорат Путина не хочет путинского застоя, больше не хочет той «стабильности», которая была последние 12 лет. Власть должна меняться, и тогда потребности в репрессивных законах не будет«.
Роберт ШЛЕГЕЛЬ, депутат Госдумы, «Единая Россия»: "Почему-то эти законы воспринимаются в обществе как звенья одной цепи. Это не так. Каждый закон нужно рассматривать по отдельности. Они готовились в разное время, разными людьми. Объединяет только то, что их принятие совпало с концом весенней сессии.
Если говорить о клевете, то от нее страдают не только и не столько политические деятели, сколько любые публичные люди. И повышение ответственности за клевету выгодно всем, а не только партии власти. Прежде всего это выгодно самому обществу. Оно должно доверять средствам массовой информации, а это возможно только в том случае, если издание предоставляет достоверную информацию, за которую несет ответственность.
Закон о защите детей в Интернете. Впервые государство попыталось предусмотреть ответственность за распространение детской порнографии и наркотиков в Сети. Государство доверило экспертизу сайтов НКО, при этом к политическому контенту закон не имеет ни малейшего отношения. Он дал повод поговорить о закручивании гаек, но это не соответствует действительности.
Борьбу против оппозиции можно усмотреть только в законе об НКО — иностранных агентах. Лично я считаю, что если организация, которая участвует в российском политическом процессе и оказывает влияние на умы граждан, финансируется из-за рубежа, то честно было бы об этом сообщать. Думаю, это пойдет на пользу и самим организациям. Закон мотивирует их искать финансирование в нашей стране, а не подпольно жить на какие-то иностранные гранты. Пусть работают с российским бизнесом. Мы суверенное государство и сами способны формировать свою политическую систему в интересах наших граждан, а не граждан какой-то другой страны. Наша внутренняя политика должна делаться без участия иностранной руки. Или с участием, но — явным, а не скрытым. Поэтому мне представляется, что этот закон направлен не против оппозиции, а на пользу всей нашей политической системе, и оппозиции в том числе. Мы не колония, мы не какие-то вассалы, а самостоятельный субъект на политической карте мира. И мы сами способны внутри нашей страны разобраться, как выстраивать свою политику. Без вмешательства в это иностранного государства. А если это вмешательство существует — пусть оно будет публичным.
Если мы от своего государства требуем максимальной публичности и прозрачности, то логично потребовать того же и от агентов иностранных государств. Чтобы вся система была прозрачной, а не только ее часть.
Не бывает идеальных законов. Что-то из них будет работать, что-то пробуксует — это покажет практика. Но я думаю, что эта практика будет не столь масштабной, как считают те, кто обвиняет нас в закручивании гаек. На общество эти законы большого влияния не окажут«.
Эдуард ЛИМОНОВ, лидер «Другой России»: «Меня поражает, что наша реакция более современна, чем наша оппозиция. Оппозиция жаждет крови, а реакция применяет мягкие, современные репрессии. Это всего лишь штраф, а не расстрел демонстраций. Но, несмотря на мягкость этих законов, они действенные. Вкупе с законом о митингах они, конечно, испугают многих рассерженных горожан. Но протест найдет выход. Уже сейчас видно, что протестная деятельность принимает новые, неполитические формы. Люди едут волонтерами в Крымск. Это завуалированная форма протеста, упрек государству: „Смотри, государство, мы делаем лучшее, быстрее, честнее...“ Или посмотрите, как общество впряглось за девушек из Pussy Riot. Оно в основном не одобряет их поступка, но оно за них!
Конечно, закон о клевете кого-то остановит. Но всему обществу рот не заткнешь. А закон об иностранных агентах мне напоминает охоту на коммунистических шпионов, которая была в США. Когда только за участие в социалистической организации увольняли с работы. Вот и мы сейчас находимся в таком периоде.
Власть реагирует на протестную волну последних 8 месяцев как умеет. Конечно, реакция эта нездоровая, она не на пользу стране. Было бы разумнее, наоборот, чуть-чуть отступить, дать гражданам чуть больше возможности высказаться. Но я смотрю на ситуацию оптимистично. Зная нашу любимую державу, я полагаю, что поначалу проведут несколько громких процессов, покажут новые законы на практике, кого-то показательно накажут, попугают. А потом скатятся к рутинному применению или вообще перестанут применять эти законы. В общем, ничего страшного. Это не расстрелы, и слава Богу. Меня и моих сторонников такими репрессиями не остановишь».
Глеб ПАВЛОВСКИЙ, президент Фонда эффективной политики: «То, что эти законы приняты и подписаны, является акцией устрашения. Каждый следующий из этих законов вызывает больший ужас, чем предыдущий. Много говорилось о том, что они выходят далеко за пределы права, и я тоже так думаю. Но неизвестно, как их будут использовать, и будут ли вообще. Возможно, они останутся чем-то вроде раскрашенных угрожающих масок, висящих на стенах Кремля. Но если их начать применять на деле, то это очень быстро, почти сразу приведет к абсурдным правовым ситуациям, которые восстановят против власти очень большие среды общества. Такие среды, как провинциальные журналисты, провинциальные НКО. Это те, кто в принципе готов терпеть власть, пока она не подходит слишком близко и не дышит в лицо. Поэтому остатки здравого смысла должны подсказать, что раз вы уж приняли такие законы, то постарайтесь о них побыстрее забыть, превратить их в дремлющие. Пусть они существуют, но не применяются. Сегодня, когда многие уже заранее отказываются их исполнять, возникла слишком раздраженная ситуация. Не нужно рисковать и раздражать ее дальше».
— Какие новые законы могут стать логическим продолжением этих трех?
Глеб ПАВЛОВСКИЙ: «Речь нужно вести не о логике, которой нет, а об опасной тенденции, которая состоит в том, что на каждое сиюминутное действие оппозиции или журналистов власть тут же отвечает новым законом. Естественно, это превращает законодательство в посмешище.
Господин Федоров (депутат Госдумы, „ЕР“. — „МК“) прочитал заметку в газете и предложил распространить действие закона об НКО — иностранных агентах на СМИ. Его, слава Богу, одернули. На другой день после выборов в Касимове, где власть раздражало присутствие наблюдателей, предложено принять закон об ограничении числа наблюдателей. Это не логика, а превращение закона в дубинку, что подрывает авторитет закона как такового. Я думаю, что Путин должен это остановить, если он серьезно намерен оставаться президентом до 2018 года».
Эдуард ЛИМОНОВ: «В Госдуму набрали много свежих ребят из „Народного фронта“. Придумают еще какую-нибудь гадость. Например, введут долговую тюрьму. Вот на мне сейчас полмиллиона штрафов висит, имущество уже описывали. Ну, наложат на меня 31 июля еще один штраф. Что дальше? С меня взять нечего. И, предположим, меня сажают в долговую тюрьму, как в романах Бальзака и Диккенса. Потрясно! Все равно это ничего не изменит. Я в свои 69 буду думать что думаю и говорить что говорю».
Игорь БУНИН: «Всех членов избиркомов будут назначать на 5 лет и дрессировать. Прижмут наблюдателей. Захотел понаблюдать за выборами в Барнауле — приезжай за две недели, регистрируйся. Потом можешь уехать, а можешь пожить в гостинице. А это стоит дополнительных денег. У оппозиционных наблюдателей денег не очень много, на две поездки может не хватить.
Расширят фронт принудительных работ, чтобы дать оппозиции больше законных возможностей помахать метлой, лопатой, сделать что-то полезное для тех простых трудящихся, которые не ходят на митинги. И пристегнут к закону об Интернете что-нибудь, чтобы оппозиции в Сети было не так комфортно».
Роберт ШЛЕГЕЛЬ: «Логично было бы продолжить введение Интернета в правовое пространство. Интернет — это не какая-то особая территория, а телекоммуникационная сеть, в которой находятся наши граждане. Закон должен защищать граждан от тех преступлений, которые там совершаются. От мошенничества, угроз, оскорблений. Те российские законы, которые написаны для реального пространства, должны работать и в виртуальном. Это пойдет на пользу в том числе и интернет-ресурсам. Сейчас, когда у нас нет никакой правовой основы, каждый суд самостоятельно определяет меру пресечения, и иногда она бывает абсурдной. Из-за какого-то одного ролика могут запретить доступ на YouTube на территории целой области. Это же невозможно, неправильно...»
