— Ну и зачем вы нас сюда привезли? — возмутилась я, когда немногочисленной группе журналистов объявили, что в зал заседания не пустят.
— Зато, — суетились организаторы, — мы вам покажем выставку образцов оружия и экипировку солдата будущего!
— Какое отношение это имеет к гособоронзаказу?
— Не надо про оборонзаказ! — стонал человек, назначенный экскурсоводом. — Я вам просто покажу, расскажу...
— Зачем? — не унималась я. — Ведь экипировкой будущего это может стать, если в настоящем попадет в гособоронзаказ.
«Экскурсовод» взорвался, объявил, что не уполномочен реагировать на провокации прессы, и с обидой удалился.
С гособоронзаказом стало все ясно. Но выставку, раз уж привезли, надо было посмотреть, тем более что автоматы, оптические приборы, снайперские винтовки из Ижевска, Тулы, Коврова — все это выглядело весьма впечатляюще. Представители предприятий с удовольствием рассказывали о своей продукции, но лишь до тех пор, пока я не произносила слово «гособоронзаказ». Тут сразу переключался тумблер: люди мрачнели, хмурились, просили не называть имен и твердили: «Вот сегодня подпишут акт, тогда и поговорим».
Акт, которого они с нетерпением ждали, должен был официально зафиксировать результаты испытаний, прошедших на базе ЦНИИ «Точмаш». Представители военного ведомства проводили здесь отстрелы образцов российского и лучшего западного стрелкового вооружения: итальянского, французского, израильского, американского... Сравнивались точность, надежность, габариты, возможность работы в различных климатических условиях. Российское оружие не уступило, а по некоторым параметрам и превзошло западные аналоги. И все надеялись, что подпись военных на акте испытаний поставит точку в их споре с руководством Минобороны, которое регулярно твердит, что наше стрелковое вооружение хуже западного.
В ожидании этого события я прошлась по экспозиции. И вот несколько картинок с этой выставки.
Крен в «новом облике»
Экспозиция Ижевского завода. К ней подходят первый зампредседателя Военно-промышленной комиссии Юрий Борисов и группа военных во главе с замом главкома Сухопутных войск генерал-лейтенантом Богдановским.
Юрий Борисов интересуется снайперской винтовкой и спрашивает генерала:
— Хочу понять, если вы сегодня выбрали такой крен в «новом облике» — создание снайперских подразделений в каждой бригаде, значит, у вас есть четкое понимание характеристик необходимого для них вооружения? Вы их выдали?
Генерал выдавливает тихое «да». Борисов оборачивается:
— А вы требования имеете?
Заводчанин мнется:
— Да, но все то, что предъявляется...
Борисов перебивает:
— Правильно я понимаю, что военные вас не хотят пока финансировать? Говорят: делайте за собственные деньги, представьте нам, тогда и посмотрим?
Заводчане дружно кивают. Вступает генерал:
— Я вам так скажу: буквально две-три недели назад был доклад начальника Генерального штаба по поводу приобретения... — и он пытается сформулировать позицию военного руководства по закупкам. Выходит путано. — Как вариант, — оправдывается военачальник, — мы рассматриваем этот образец винтовки. Правда, у нас есть еще организации (кивает наверх), которые принимают окончательное решение.
Юрий Борисов переключается на автомат, который должен прийти на смену «калашникову» (его военные объявили устаревшим):
— Чем, по-вашему, наше общевойсковое стрелковое оружие сегодня отстает от западных аналогов? Навесным оборудованием или чисто стрелковыми характеристиками: дальностью стрельбы, кучностью...
— И тем, и тем, — не задумываясь отвечает генерал.
— Ну как же? По результатам сравнительных испытаний оно не уступает ни по кучности, ни по дальности, — возражает Борисов, видимо, уже знакомый с результатами отстрелов. — У вас другие данные? Где вы стреляли? Можно посмотреть ваш акт? Если его нет, давайте еще раз проведем стрельбу.
Генерал оглядывается на полковника, тот бросается шефу на помощь:
— Испытания проводились совместно с вашими предприятиями. По одиночной стрельбе мы действительно уступаем, хоть и незначительно. В остальном все характеристики сравнимы.
— Что скажут специалисты? В одиночной стрельбе догоните?
— Да. Мы ждем новый патрон. Оружие-то комплексное.
— Должны догнать, — смягчает удар полковник, — требования им выставлены.
Группа товарищей движется дальше, а я задерживаюсь у стенда Ижевска.
— Объясните, пожалуйста, если военные вам выставляют требования, вы их выполняете, служит ли это гарантией того, что автомат будет куплен?
— Можно я не буду вам отвечать? — опускает глаза представитель завода.
— Значит, Минобороны от вас только требует, но не дает никаких гарантий? А не получится так, что вы сделаете автомат по их требованиям, а вам скажут: нам цвет не нравится, будем покупать на Западе. А вы совершенствуйтесь дальше. За свой счет.
— Верно. Кто платит, тот и заказывает музыку. Нам же ее только заказывают, но не платят. И никаких гарантий, что заплатят.
Минобороны с нами не делится
У кого есть гарантии Минобороны, положение не лучше. Об этом у стенда тульских оружейников мы говорим с генконструктором стрелково-пушечного вооружения Виктором Зеленко:
— Четыре года назад мы успешно прошли госиспытания двухсредного автомата для ВМФ. Впервые в мире подводную пулю сумели разместить в обычном рожке «Калашникова». То есть наш боец с собой тащит не два автомата, как сейчас, — подводный и сухопутный, — а лишь один, но с подводными патронами.
Автомат всеми одобрен, принят на вооружение, но военные уже третий год закупают их лишь по две штуки.
— По две в год?
— Именно.
— И как они это объясняют?
— Нет денег. Так что все продажи нашего оружия — это МВД, ФСБ плюс экспорт: Алжир, Сирия, Эмираты, Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Белоруссия, Канада, Финляндия...
— И какие отзывы?
— Ни одной рекламации и сплошные повторные заказы.
— Партии больше, чем для Минобороны?
— Безусловно! Вот Индия у нас закупила более 3 тысяч гранатометов, а наше Минобороны — 19 штук, Уганда — 1000 ракет, а наши военные — 50.
— Начальник Генштаба говорит, что оружия на складах и так много. Запасов АК-74 хватит лет на 15–20.
— Чушь несусветная. Если так рассуждать, то у нас на вооружении до сих пор должна стоять винтовка Мосина — ее ведь тоже на складах еще полно. Но когда-то же «Мосина» сумели положить на хранение и начали делать автоматы?..
— Да-да, а винтовки Мосина мы теперь утилизируем, — поспешил пропиарить свое предприятие представитель вятско-полянского завода «Молот».
Я сразу вспомнила слова Юрия Борисова, которые он сказал у стенда этого завода: «вятско-полянское производство практически вычеркнуто для Минобороны», потому «завод будет искать свое будущее в совершенно других видах продукции, может быть, в экспортном потенциале и утилизации стрелкового вооружения».
Там же «искать будущее», похоже, предстоит не только «Молоту».
— В 2011 году мы поставили Минобороны 3000 единиц продукции, — рассказывают представители новосибирского завода, где делают лучшие в России прицелы для автоматического оружия, — а на следующий год заказ у нас — лишь 292 штуки. Учитывая задачи по оснащению бригад современной оптикой, цифра странная. Ну, допустим, Минобороны не может определиться со стволами — плох им автомат Калашникова, — но наш-то прицел на любое оружие можно посадить!
— Может, прицелы тоже решили купить за границей?
— Такой информации не имеем. Иногда в СМИ проскальзывает, что Минобороны где-то что-то закупило. Как правило, это потом подтверждается. Но вот так, чтоб начальник Генштаба встал и сказал: вместо вашего прицела я буду брать израильский, потому что ваш меня не устраивает по таким-то характеристикам, — это публично не заявляется.
Следующий экспонат — автоматический противопехотный гранатомет «Балкан». Подхожу. Узнаю, что в сравнении с лучшим зарубежным гранатометом того же калибра — американским Мк19МЗ — он в два раза эффективней. Спрашиваю про гособоронзаказ. В ответ опять слышу что-то мутное:
— Три года назад испытания приостановлены из-за реорганизаций в Минобороны. Полигон в Питере от сухопутчиков отошел флоту. Матчасть нас попросили забрать к себе, чтоб не пропала. Госкомиссию разогнали — ни одного военного в ней не осталось. Теперь «Балкан» — незавершенная работа.
— А в Минобороны гордятся: за счет «незавершенок» сократили траты.
— Да, мы тоже слышим: зачем нам теперь ваш «Балкан»? А вот за рубежом любой стране скажешь «бери» — с руками оторвут!
— Ну и продайте его НАТО.
— Нельзя, свои должны разрешить. Но они, думаю, не дадут продать эту вещь на Запад. Ну зачем — чтобы нашей разработкой нас же и колотили?..
Шкурка от бронежилета
Новая экипировка и бронежилеты — то, что на выставке вызвало наибольший интерес. Это и понятно, от руководства военного ведомства все время слышишь: жизнь солдата превыше всего.
— Это все слова, — сразу разочаровывает меня представитель научно-производственной фирмы «Техинком». — Сейчас нет ни Чечни, ни Грузии, угрозы у нас глобального масштаба, значит, главное: РЛС, ПРО, «Искандеры»...
— Не соглашусь, про экипировку солдата будущего разговоров много.
— Разговоров. Но каждый год у нас покупается лишь по тысяче бронежилетов, несмотря на то что они лучшие в мире.
— Так уж и лучшие?
— Да. Это не мы говорим, а военные. В отстрелах, которые здесь проводила независимая комиссия Минобороны, участвовали американские и немецкие бронежилеты. Эксперимент показал: наши лучше. И дешевле.
— Но, может, ваши тяжелые, а их — легкие?
Мой собеседник смеется:
— Начальник Генштаба тут как-то был в Германии, ему показали мифический — не могу сказать иначе — бронежилет. Он якобы «держит» автомат Калашникова, но при этом мягкий и весит всего 2 кг. Генерал на него «запал». Но я вам скажу: в природе нет такого бронежилета! Поверьте, мы отслеживаем все новинки. Похоже, ему дали подержать одну «шкурку» без бронепанелей, она как раз и весит 2 кг. А дальше: недосказанность, трудности перевода, короче — сказки. А реальность можете посмотреть этажом ниже — там лежат результаты отстрелов, которые доказывают, что наши бронежилеты по всем параметрам эффективней.
— А вы способны выполнить заказ Минобороны в нужном количестве и в срок?
— Конечно. Если бы мне сегодня сказали: вы будете делать гособоронзаказ 2012 года в объеме 45 тысяч штук, я бы сразу заключил договор с поставщиками керамики в Санкт-Петербурге, Подмосковье, Новосибирске. Но сказать нужно именно сегодня! Иначе керамику не успеют изготовить. А «правила игры» с Минобороны таковы, что не позволяют этого сделать. Керамика для 45 000 бронежилетов обойдется примерно в 360 млн. рублей. У предприятий малого бизнеса, как наше, где работают 100 человек, таких денег нет.
— Зато у Минобороны есть прекрасный аргумент: российский ВПК не может выполнить заказ в срок, вот и приходится покупать на Западе...
В этот самый момент мимо нас проходит группа военных — полковники, майоры, — я тут же их спрашиваю:
— Мне тут показывают бронежилеты и говорят, что они чуть ли не лучшие в мире, — это правда?
Один из военных меня поправляет:
— Не «чуть ли», а лучшие. Проверено.
— Так чего ж вы их не берете?
Он задумывается и сердито бросает:
— Сами догадаетесь — или я должен назвать истинную причину и затем поиметь неприятности?..
Не желая ему неприятностей, возвращаюсь к разговору с представителями ВПК, которых вокруг собралось немало:
— Вам не кажется странным, — спрашиваю их, — что военные в чине майора-полковника, которые проводят испытания вашей продукции, говорят: да, хорошо, даже прекрасно. А все, что выше, говорят: нет, плохо, нам такое не нужно.
— Совершенно точно, — дружно кивают специалисты, один с жаром подхватывает: — Этих майоров-полковников даже не пускают на порог высоких кабинетов. А тот, кто пытается отстаивать свои позиции, постоянно живет под угрозой увольнения.
— Возможно, мы чего-то не знаем, — рассуждает другой, — возможно, там наверху вступают какие-то высшие интересы?
— Возможно... И называются они — высшие коррупционные. Других аргументов не нахожу.
— И не ищите... Эта странная ситуация, когда наши предприятия работают исключительно на экспорт, уже всем ясна. Поначалу мы еще думали, что Минобороны такой позицией хочет подстегнуть, взбодрить ВПК. И некоторую положительную роль это сыграло: мы начали с себя больше требовать. Но и после ничего не изменилось. Видимо, все же кому-то очень нужно оставить свои деньги на Западе...
Публичная политика
Из Климовска нас, журналистов, увезли быстро, так и не сообщив главного: был ли подписан тот самый акт по результатам сравнительных испытаний. Из него сделали военную тайну.
А вот начальник Генштаба Макаров тайны из своей позиции давно не делает. Недавно выступая перед военными атташе, он заявил, что «вооружение, предлагаемое российским ОПК, приобретается Минобороны в полном объеме», если оно соответствует современным требованиям. Про требования, которые могут легко меняться, так как ничем не обеспечены, и объемы — по два автомата в год — он, конечно, распространяться не стал. Зато признал: «В последние годы мы стали интересоваться техникой зарубежного производства. Мы нацелены там, где это возможно, приобретать эту технику вместе с технологиями и выпускать ее на нашей территории».
Ну, допустим, технологий господин Макаров получит ровно столько, сколько уже «получил», закупив не самые современные израильские беспилотники и французские «Мистрали». Но такие пустяки на стратегические решения не влияют. Куда хуже, что подобная «экономика» вызывает народный гнев, за что и «политику» пришить могут. Вон даже премьеру Путину в своем эфирном общении с народом пришлось оправдываться: «подвергающие сомнению качество наших вооружений» публичные высказывания высших чинов Минобороны недопустимы (а непубличные?).
Ох, говорят, генерал Макаров гневался!.. Нет, конечно, не на будущего президента. На своих подчиненных. Требовал уволить всех, кто накануне телебрифинга распространил сообщение, что для разведподразделений ВДВ закуплена первая партия австрийских снайперских винтовок Steyr Mannlicher.
Ну что ж. Похоже, Минобороны в ближайшее время ждет новая политика: публично хвалить свое, непублично — покупать чужое.
