Г-н президент, заголовок этого письма, конечно, грубоват. «За слова ответишь» — так говорят бандиты, урки, а мы же не преступники какие-нибудь. Но эта формула максимально чётко и кратко утверждает, что за свои слова надо нести ответственность. Это и в законах написано, только гораздо более длинным юридическим языком.
Мы часто цитируем ваши слова и стараемся понять, что они значат. А вы (и ваши) упрекаете нас: мол, мы придираемся к словам.
Звучит так, будто мы — крохоборы, придираемся к мелочам (кроме того, «придираться» — значит, быть несправедливым; к нам не относится).
Г-н президент, во-первых, слова — не мелочь, они важны. Иначе зачем вы их произносите? (Да ещё так много, что мы не успеваем придираться.) Во-вторых, мы бы и рады разбираться не в словах, а в ваших делах, но такая возможность представляется, увы, слишком редко. В-третьих, слова — наша профессия. Мы в них как рыба в воде; можем плавать сколько угодно. А человек (вроде вас) — захлёбывается и быстро тонет. А мы (рыбки) подплываем к телу, смотрим, как его шевелит течение...
Вот, например, ваш помощник Дворкович. Знаменитый тележурналист Ларри Кинг спросил его, знал ли он, что вы откажетесь от президентства в пользу Путина. Дворкович ответил, что узнал об этом в ту секунду, когда вы это публично сказали на съезде «Единой России». Кинг был изумлён, а Дворкович даже не понял, почему. Он не понял, что выдал государственную тайну: в команде президента России абсолютно нет доверия (раз уж ближайшие помощники не знают важнейших вещей), а значит, команды просто нет. И ещё это значит, что вы 4 года скрывали, то есть не были искренни даже с помощниками (что уж говорить о простых подданных).
Мы и раньше, конечно, предполагали всё это, а Дворкович подтвердил.
Слова — наша профессия. Лаборантка смотрит в микроскоп на выделения (даже высокого лица), чтобы увидеть, например, яйца глистов или ещё какую-нибудь коррупцию (гниль). Так мы в микроскоп должны рассматривать словесные выделения власти, чтобы увидеть, не больна ли она. Вытекающие из человека слова позволяют определить, что у него в голове, в душе, в печёнках.
Придирки к словам? Но разве не за слова выгнали министра финансов? ...Помните, г-н президент, провал наших олимпийцев в Канаде? Вся страна горевала, вы гневались и сказали министру спорта Мутко, что он должен уйти в отставку. А он не ушёл. Получается, слова важнее. За провал дела не убрали, а за досадные слова — растерзали. Это точное определение. Все видели (по ТВ), как вы именно растерзали Кудрина, только клочья летели. «Я — президент! Советуйтесь с кем хотите, но до 7 мая решаю я!» Русский народ давно отлил такие взаимоотношения даже не в гранит, а ещё крепче — в пословицу: я — начальник, ты — дурак. Даже спустя две недели на встречу со «сторонниками» вы вошли, размахивая скальпом дерзкого министра. «Сторонники» ждали от вас идей и милостей, а услышали:
МЕДВЕДЕВ. Начну с темы, которая была самой интересной в последнее время, может быть, кроме увольнения Кудрина.
А дальше вы снова объясняли, почему выдвинули Путина в президенты вместо себя. Это действительно важнейшее событие. Но, по вашим собственным словам, получается, что увольнение Кудрина ещё «интереснее». Почему? Не потому ли, что одно событие — личное поражение, а другое — личная победа? Возможно, ничего такого вы не хотели сказать. Но слова вылетели, и что теперь делать?
Слова — ваш продукт, результат президентской жизнедеятельности. Обходятся иногда баснословно дорого. Падает самолёт, гибнет хоккейная команда, на экране возникаете вы: «Наши самолёты списать в утиль! Купить за границей новые за любые деньги!» Такие слова отливаются в гробовую плиту на могиле нашего авиапрома и в мгновенный рост цен на чужую технику. А как же иначе? если президент России сказал «купить за любые деньги».
А потом экспертиза доказала: техника не виновата. Лётчики погубили пассажирские самолёты «Як» и «Ту» в этом году. Но разве вы взяли свои слова обратно? Нет. А они нам будут аукаться ещё десятки лет.
Скверное время для властителей. Всякая собака-бумагомарака цепляется к словам, перетолковывает как хочет... То ли дело царская власть, императорская Россия. Письма такого сорта, как наши, были невозможны в принципе. Вот документ:
Высочайшее повеление
28 апреля 1870
Статьи и сочинения, в коих описываются личные действия или излагаются изустные выражения Государя Императора и особ Императорской Фамилии или же приводятся обращённые к ним речи, могут быть печатаемы не иначе, как с разрешения министра Императорского Двора.
Понимаете, какой рычаг был бы у кремлевских администраторов? Не только ваши, г-н президент, слова, но даже слова, обращённые к вам, нельзя было бы печатать. А у нас? Например, пришла к вам (на ту самую встречу) Тина Канделаки и говорит: «У меня есть учитель английского языка. Он приехал в Россию, в которой вы были президентом...» А ведь ещё далеко не 7 мая. На кой хрен нужны такие сторонницы? Но, видать, весь гнев, слава богу, ушёл на Кудрина, и ничего этой балде не было за её бестактные слова. Она, конечно, ничего такого не хотела сказать, но — вылетело, и что теперь делать? Пришлось как бы не заметить.
Благородство
Г-н президент, вы постоянно говорите слова о том, что изо всех сил стараетесь на благо России. Видимо, подобно Путину, пашете, как раб на галерах. (Рабы на галерах, конечно, гребут, но не будем придираться.) Вот и на встрече со «сторонниками» вы ещё раз объяснили, как сделать Родине лучше.
МЕДВЕДЕВ. В чём я вижу единственный инструмент, позволяющий и дальше этим заниматься? Я вам скажу предельно откровенно: не отдавать власть, а продолжать работу. Я не знаю, кто придёт через 10 лет, через 15 лет на смену действующей управленческой команде, надеюсь, они будут лучше и умнее, чем мы, сильнее, чем мы. Но сейчас я вижу свой долг, личную обязанность в том, чтобы продолжать трудиться, продолжать трудиться на благо нашей страны, наших людей.
Значит, такой срок там у вас обсуждается. Тандем во власти уже 12 лет. Значит, вы собираетесь править (в сумме) 25 лет. А поскольку у вас, у политиков, аппетит приходит во время еды, то вы «через
Сейчас вы из вежливости говорите
Но вы сказали, что через
Вы, наверное, даже не поняли, что сказали в тот момент. Берём микроскоп, делаем анализ.
Из ваших слов совершенно точно следует, что когда через
«Они будут лучше и умнее, чем мы». Если бы вы сказали только «умнее», то можно было бы подумать, что имеется в виду какой-нибудь научный прогресс или просто больший интеллект. Но что такое «они будут лучше»? Неужели речь о морали? Нет? А о чём? Речь же не о спортивной форме, не о бадминтоне, не о мышцах. Такое предполагаемое различие со сменщиками вы передали словом «сильнее». А «лучше»?
Но это мелочи. В ваших словах есть гораздо более опасная идея, чем предполагаемое нравственное превосходство сменщиков.
Г-н президент, как это хорошо, что вы допускаете, что тем, кто умнее и лучше, надо уступить власть. Благородно! Но скажите: почему вы откладываете это на 15 лет?
Вы приняли предложение Путина стать премьер-министром (после 7 мая). Вы даже выгнали из сегодняшнего правительства того, кто не захотел работать в вашем будущем (в этом есть что-то смешное, правда?).
Стать премьером, чтобы что? Вы думаете, будто нет более способных делать эту тяжёлую работу? Вы же президент, вы всё и всех знаете. И действительно не видите никого лучше себя? Во всей России? А если видите, то ведь для блага Родины... а это, по вашим словам, ваша главная амбиция...
Вопрос совершенно серьёзный: неужели во всей России нет никого, кто был бы лучшим премьером? Никого из 140 миллионов! А если есть — почему не уступите? Вот было бы благородно: не ждать 15 лет, а уступить прямо сейчас. Ведь не может быть, чтобы вы допускали, что через 15 лет появятся люди лучше, чем вы, а сейчас их нету. Вы же способны на самопожертвование. Вы же сказали (несколько раз), что уступили пост президента из-за того, что рейтинг Путина выше. Но рейтинг это всего лишь условность; нехитрое дело — нравиться толпе (до смерти надоевшая Ж., руководящая одной из фракций в Госдуме, умеет это гораздо лучше вас). Вы как государственный деятель должны разглядеть истинный талант, высокие способности (которые не может оценить суетная толпа). Разглядеть и — передать власть. Не президентскую (её вы уже передали), а будущую, премьерскую. (Чуть было не спросил «слабо?».)
Великая дружба
(по мотивам оперы Вано Мурадели)
Г-н президент, замечали ли вы такую удивительную вещь: великие властители, цари, императоры сохранились в истории только потому, что кто-то о них написал. Скажем, Александр Македонский; если бы не Плутарх (ну и ещё некоторые) — ничего бы мы о нём не знали. Спросите русского человека, что он знает о Наполеоне? — скорее всего он начнёт пересказывать вам «Войну и мир». Представляете, величайший полководец, завоевал всю Европу, сжёг Москву (или из-за него сожгли), а мы знаем о нём, потому что отставной артиллерийский офицер сидел в Ясной Поляне, марал бумагу (Софья Андреевна замучилась переписывать).
Картины, романы, оперы — вот место, где хранятся повелители. И конечно, авторы старались быть достоверными, использовали архивные документы. Тут у нас огромное преимущество. Ваши речи — на ваших сайтах. Если бы я писал оперу о великом тандеме, там было бы очень драматическое место. В один день (такое и нарочно не придумаешь) были исполнены арии о дружбе. Один (на встрече со «сторонниками») солнечно, мажорно:
МЕДВЕДЕВ. В политике мы очень близкие люди, а в повседневной жизни мы, не знаю, может быть, в это мало кто верит, но мы действительно не конкуренты, а близкие товарищи и друзья.
А в это время другой (давая интервью трём телеканалам) с грустью, печально, в миноре:
ПУТИН. Одиночество политиков первого эшелона связано с тем, что люди первого эшелона власти не должны к себе никого близко подпускать, вообще никого.
А первый продолжал солнечно:
МЕДВЕДЕВ. Многие считают, что любой человек, ставший президентом, должен молотить вокруг, уничтожая тех, кто помогал ему в политической карьере, в жизни. Но я не так воспитан.
К сожалению, из-за нехватки места мы публикуем только отрывки из арий. Полностью они производят потрясающее впечатление при параллельном чтении.
Гранит не плавится
Г-н президент, однажды вы (обрывая какого-то нахального министра) в сердцах сказали: «Всё, что я говорю — в граните отливается». Это была простительная оговорка. Вы, конечно, имели в виду «отливается в бронзе» или, на худой конец, «высекается на граните» . В любом случае имелась в виду вечная ценность ваших слов.
Не огорчайтесь, но реальная жизнь устроена иначе. Она непредсказуема, или — не всегда предсказуема, или — предсказуема, но предсказатели сидят где-нибудь в стороне: на каторге (Достоевский), в ссылке (Пушкин), в сумасшедшем доме (Чаадаев), в коммуналке (Высоцкий); про судьбу Кассандры вообще неохота говорить.
После вашего выступления на съезде «Единой России» уже целый месяц спрашиваю разных людей (и простых шофёров, и простых журналистов, и очень важных господ: сенаторов, юристов, богачей):
— Что сказал Медведев на съезде «ЕдРа»?
— Что будет Путин.
— А ещё?
Спрошенный впадает в глубокую задумчивость и не добавляет ничего. А ведь ваша тогдашняя речь занимает 5 компьютерных страниц (11 785 знаков). Вот некоторые фрагменты:
МЕДВЕДЕВ. Первое. Это модернизация экономики, системы образования, техническое перевооружение... Второе. Это выполнение социальных обязательств, борьба с бедностью, модернизация здравоохранения... Третье. Это искоренение коррупции... Четвёртое. Укрепление судебной системы на принципах независимости, прозрачности и справедливости... Пятое. Поддержание межнационального и межконфессионального мира... Шестое. Становление современной политической системы. Такой отзывчивой, именно современной политической системы... Седьмое. Внутренняя и внешняя безопасность, эффективная полиция, мощные Вооружённые силы... И восьмое. Самостоятельная, разумная внешняя политика.
Даже в день отречения вы не удержались от важного перечисления свершений и задач. А ещё было «во-первых», «во-вторых», «в-третьих»... И вот, пожалуйста, от пяти страниц осталось три слова «президентом будет Путин». Вообразите, уже через час все помнили только это.
