Не хотелось бы поправлять Бориса Вячеславовича. Но по вредности характера никак не могу избавиться от подозрения: слова «по окончании» он употребил исключительно из желания навесить на нехитрый маневр власти симпатичный фиговый листок. Отставки в ходе и для избирательных кампаний — вот что на самом деле имел в виду шеф Думы.
Еще древнеримский поэт Ювенал в первом веке до нашей эры бичевал отсутствие у публики утонченного вкуса: «Этот народ уж давно все заботы забыл, и Рим, что когда-то все раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки, Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает: Хлеба и зрелищ!»
Не зря говорят, что некоторые вещи в этом подлунном мире остаются неизменными, несмотря на смену царей и эпох. Аккурат перед думскими выборами 2007 года тогдашний президент Владимир Путин поменял кабинет министров. В новом составе правительства появились две милые женщины — Татьяна Голикова и Эльвира Набиуллина. Зато там не оказалось, например, такого «горячо любимого в народе» персонажа, как Михаил Зурабов.
Руливший до этого три с лишним года нашим здравоохранением и социальным развитием Михаил Зурабов выработал свой министерский ресурс задолго до официальной отставки. Человек, ставший пугалом в глазах публики и профессионального медицинского сообщества, просто не мог полноценно выполнять обязанности министра. Но Зурабова все не убирали и не убирали — выжидали момент, когда его увольнение даст наиболее громкий пропагандистский эффект.
Неизбежно ли повторение чего-то подобного? Если на все ухаживания партии власти публика будет реагировать довольно вяло, то бьюсь об заклад: Путин вновь может прибегнуть к такому испытанному средству, как ритуальное министерское кровопускание.
Ясен даже примерный список потенциальных жертв — министров, чье увольнение даст максимальный политический эффект.
Жертва № 1. Министр образования и науки Андрей Фурсенко. Ветеран правительства — на своей должности Фурсенко еще с момента формирования кабинета Фрадкова в 2004-м, — он твердо убежден, что все делает правильно. Однако в глазах публики ЕГЭ и прочие новации нынешнего главы ведомства давно превратились в символ деградации нашей системы образования.
Жертва № 2. Та самая милая женщина, которой некогда заменили опостылевшего Зурабова, — министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова. Карьерный сотрудник Минфина Татьяна Голикова искренне не хотела становиться ответственной за социальную сферу. Ее голубой мечтой был и остается пост министра финансов. Чтобы быть поближе к желаемой цели, Голикова даже переместила кабинет министра здравоохранения с Неглинной на Ильинку — аккурат к зданию Министерства финансов.
На своей нынешней должности Голикова сосредоточила все усилия на том, чтобы не стать такой же непопулярной, как Зурабов. Но это фактически равнозначно отказу от любых реальных реформ в здравоохранении. Система крайне прогнила и обветшала. И чтобы ее изменить к лучшему, кому-то в любом случае придется наступать на ногу.
Чтобы не афишировать подобное положение дел, Голикова ввела в Минздраве режим секретности, которому могут позавидовать иные подразделения ФСБ. Важные документы часто не дают даже заместителям министров из других ведомств. Одновременно большое внимание уделяется личному пиару самого министра. В отличие от «буки Зурабова» сдать кровь в качестве донора под прицелом телекамер — это для Голиковой привычное занятие.
Частично такая стратегия срабатывает. Но избиратели не только смотрят телевизор, но еще и посещают больницы и поликлиники. Отсюда их глубокое убеждение: в сфере ответственности Голиковой все-таки творится что-то не то.
Жертва № 3. Руководящий нашим транспортом с 2004 года Игорь Левитин не очень хорошо известен нашей широкой публике. Но в его епархии постоянно что-то взрывается, падает или тонет. Стукнуть кулаком об стол и крикнуть «доколе?!" — шаг в предвыборной ситуации почти что безошибочный.
Жертва № 4. Говорят, что министра обороны Анатолия Сердюкова не очень любят подчиненные. Зато его очень даже ценят наверху. Здесь считают, что у Сердюкова получается то, с чем не справился его предшественник Сергей Иванов. Мол, при нынешнем министре хотя бы началась реальная борьба за наведение элементарного хозяйственного и финансового порядка в армии. Поэтому шансы Анатолия Сердюкова на выживание в ритуальном министерском жертвоприношении я бы оценил высоко.
Жертва № 5. Министр спорта Виталий Мутко внес неоценимый вклад в российский политический фольклор. Достаточно произнести фразу «лец ми спик фром май харт», и любой, даже относительно интеллигентный человек сразу поймет, о ком идет речь.
Но я не удивлюсь, если Мутко и на этот раз переживет перетряску кабинета министров. Ведь в прошлом он делал, казалось бы, все, чтобы потерять должность, и каждый раз чудесным образом оставался на месте. Может быть, он просто Путина заколдовал, вы как думаете?
Жертва № 6. Другой пример того, что питерские своих не сдают, — министр внутренних дел Рашид Нургалиев. Писать о Нургалиеве у меня уже просто нет моральных сил. Тех, у кого они еще остались, отсылаю к последнему заявлению шефа МВД о полной и безоговорочной победе над коррупцией после переименования милиции в полицию.
Что-то мне подсказывает: подобными мудрыми мыслями из главы МВД мы будем наслаждаться еще долго. Он периодически выдает что-то подобное аж с декабря 2003 года — и ничего, побил рекорд по длительности пребывания на посту министра внутренних дел в современной России.
Жертва № 7. «Я работаю сволочью», — говорила мне как-то моя знакомая из Администрации Президента России. Министр финансов — если он хороший министр — тоже работает на той же «должности». Уход Алексея Кудрина вызовет радость многих. Да и самому Алексею Леонидовичу нынешняя должность, как говорят, надоела. Сидеть с 2000 года на одном из самых беспокойных и трудных постов в стране — это не шутка.
Но ВВП Кудрина ценит и уважает. Поэтому, скорее всего, Кудрин куда-то уйдет, только если сам этого сильно захочет.
Вот такой у нас получился рейтинг. Посмотрим, насколько он совпадет с кадровыми решениями Путина.
