Мне не хочется думать, что в эпоху развитой вертикали власти у нас в стране меньше юмора, чем в эру застоя. Поэтому вношу предложение творчески переосмыслить нынешний официальный лозунг “Россия сильна регионами”. После известия о грядущем приходе губернатора Санкт-Петербурга в кресло спикера Совета Федерации, по моему глубокому убеждению, звучать он должен так: “Россия сильна регионом. И все мы даже знаем название этого региона!”
Речь не о Валентине Матвиенко. Речь о том, что в нашем царстве-государстве, похоже, напрочь забыли даже о самом существовании такого понятия, как “поддержание баланса между регионами”.
Что я имею в виду? Начну свой рассказ издалека. У меня есть довольно необычное хобби: британская политика. Поэтому я прочитал достаточно большое количество мемуаров бывших премьер-министров этой страны.
В каждой из этих книженций есть обязательный пункт: стенания на тему, как трудно грамотно сформировать эффективный кабинет министров. Мало того, что в правительство должны войти самые талантливые люди. Министерская команда должна еще отражать региональный баланс: иметь в своих рядах представителей юга и севера Англии, Шотландии и Уэльса.
Американцы в своем стремлении обеспечить равное представительство всех субъектов своей федерации заходят еще дальше. В некоторых официальных документах принято указывать не только фамилию и должность политика, но и штат, который он представляет.
Вот как, например, выглядит верхняя часть списка официальной американской табели о рангах. Президент: Барак Обама из Иллинойса. Вице-президент: Джозеф Байден из Делавэра. Спикер палаты представителей: Джон Бейнер из Огайо. Верховный судья: Джон Робертс из Индианы. Государственный секретарь: Хиллари Клинтон из Нью-Йорка.
А теперь давайте вспомним, как до отставки прежнего спикера Совета Федерации выглядела российская табель о рангах. Президент: Медведев из Санкт-Петербурга. Председатель правительства: Путин из Санкт-Петербурга. Председатель сената: Миронов из Санкт-Петербурга. Председатель Государственной думы: Грызлов из Санкт-Петербурга. Секретарь Совета безопасности: Патрушев из Санкт-Петербурга.
Мне это кажется или слово Санкт-Петербург действительно упоминается слишком часто? Представьте себе, например, что этот документ вдруг увидит какой-нибудь американский школьник-троечник. Боюсь, что наш янки преисполнится уверенности: Россия — это некое подобие государства-города Сингапура. Мол, куда ни кинь взгляд, везде один огромный Санкт-Петербург!
Но шутки в сторону. Говорят, что один раз — это случайность. Но два раза — это уже тенденция. Как мы все знаем, фамильный состав нашей табели о рангах поменялся. Но региональный баланс в ней остался прежним: все 100% должностей у представителей одного-единственного города. Нормально ли такое для федерации, где регионов почти в два раза больше, чем в Америке, — 83 против 50 штатов?
Вам кажется, что я заморочился чрезмерно отвлеченной темой, бесконечно далекой от реальной жизни простых людей? А вот и не скажите. В самом богатом американском штате Нью-Гэмпшир средний годовой доход составляет почти 67 тысяч долларов. А в самом бедном штате Миссисипи — всего 36 тысяч “зеленых”. Но скажите среднему американцу о разрыве в уровне жизни между столицей и провинцией. И он вас искренне не поймет.
В США припеваючи можно жить почти на всей территории страны. А Вашингтон — это всего лишь административный центр и не более того. В мемуарах американских чиновников самого высокого ранга — вплоть до министров — есть часто повторяемый мотив: я согласился поработать в Вашингтоне только пару лет. Моей жене и детям здесь не понравилось. И они решили остаться жить в провинции. А я по ним сильно скучал!
Вы можете себе представить что-то подобное в России? Не можете? И правильно! Ведь у нас всюду монополизм. Монополизм в политике — все самые важные должности заняты питерскими. Монополизм в экономике — Москва, словно гигантский пылесос, высасывает со всей остальной территории страны самые лакомые экономические активы.
До предела искривленный баланс регионального представительства в верхушке российской власти — это, конечно, не причина такого прискорбного положения дел. Но это очевидный симптом — очень опасной политической болезни.
