“Черные ястребы” трещат как сороки. Что тревожно. Они уже столько наговорили, что просто обязаны кого-нибудь замочить, чтобы не прослыть балаболками. То, что “Черные ястребы” созданы властью, сомнений не вызывает. А тот, кто верит в благородных и независимых разбойников, пусть проведет эксперимент. Создаст незаконное вооруженное формирование и попробует пропиарить его через наши СМИ.
Ведь чем государство отличается от анархии? Отношением к насилию. Если монополия на насилие принадлежит власти, значит, это государство. Если насилие могут безнаказанно творить все — это территория, населенная вооруженным сбродом.
Как бы мы ни относились к нынешнему режиму, он существует в рамках закона. Он силен, богат и монолитен. И даже когда этот режим жесток и несправедлив к отдельному маленькому (или большому) человеку, это не должно вызывать сомнений в его устойчивости. Потому как несправедливые законы — это тоже законы. И они, как ни странно, лучше беззакония.
И вдруг на фоне этой мощной и ревнивой власти возникает какой-то хрен в камуфляже и в маске и начинает вещать, что он всех убьет без суда и следствия, включая детей, стариков и женщин. Первый вопрос, который ему должны задать представители правоохранительных органов: “А из чего вы, уважаемый, хотите убивать всех этих ваххабитских ублюдков? Ведь не подушками вы их собираетесь душить? Из какого оружия? И где вы его раздобыли? И не могли бы вы любезно сообщить нам серийные номера стволов, чтобы мы могли сверить их с нашей пулегильзотекой?”
Мне могут возразить, что “Черные ястребы” — организация секретная, милиция просто не знает, где их искать. Ну да, московские журналисты знают, а местная милиция — нет. Такого на Кавказе не бывает.
Десять лет назад я напросился на одну масштабную спецоперацию с чеченским ОМОНом. Мероприятие было гласное, открытое, образцово-показательное. Суть его состояла в том, что ОМОН приезжает в немирное чеченское село, хватает там всех пособников бандитов (самих бандитов, разумеется, застать дома было практически невозможно), законно их оформляет и больше никого не трогает. Милиционеры хотели продемонстрировать селянам, что они не каратели, не мстители, а сотрудники правоохранительных органов. Номера на автомобилях и бронемашинах были хорошо видны, операция проводилась днем, все милиционеры были без масок. Кроме одного — Вахи.
— А ты почему в маске, Ваха? — спросил я его.
— Да, понимаешь, мы едем на зачистку. Случится может что угодно. Не исключено, что по ходу придется кого-нибудь убить, ранить, ну, или просто побить. А это — мое родное село.
Приехали. Не успел Ваха вылезти из “уазика” и встать в оцепление, как к нему тут же подбежал радостный бывший одноклассник, хлопнул его по плечу и воскликнул на всю улицу: “Ваха, а ты как здесь!”.
Это я к тому, что черная спецназовская маска — прием довольно дешевый и рассчитан на уж совсем неискушенную телеаудиторию. Маска может скрыть человека, если он приехал воевать из другого региона. А всех местных вояк люди узнают даже в маске. По голосу, по манере двигаться, по фигуре.
Как только “пресс-секретарь” “Черных ястребов” засветился в телеэфире, я немедленно позвонил своим так называемым анонимным источникам в силовых структурах:
— Это что за клоун? — спрашиваю.
Анонимные источники долго хихикали и мялись, а потом сказали, что пару месяцев назад видели этого “ястреба” в Ессентуках в звании капитана. И больше я от них ничего не добился.
Вот и получается, что наш народный мститель носит маску только затем, чтобы скрыть от широкой общественности огромную акцизную марку, которое государство прилепило ему прямо на лоб. Монополия на насилие осталась за властью. Просто она временно делегировала эту функцию “ястребам”. Помню, давным-давно такое прозвище носил Сергей Ястржембский, тоже подвизавшийся на поприще борьбы с бандподпольем, правда, недолго.
Главный вопрос, однако, не в том, кто выдумал “Черных ястребов”, а для чего. Я уже высказывал здесь мнение, что антиваххабитские террористы понадобились власти для грязной работы по уничтожению бандподполья, чтобы не вешать на себя трупы и не нести прямой юридической ответственности за бессудные расправы.
Выскажу еще одну версию, куда менее героическую. В своем телевыступлении этот “ястреб” жаловался на то, что из-за ваххабитов в Нальчик перестали ездить “его друзья”. Проще говоря, бандиты портят Кабардино-Балкарии туристический бизнес.
Если допустить, что все наши ваххабиты уже давно, явно или втемную используются в чьих-то деловых интересах, то нужно задать себе вопрос: а кому выгодно портить имидж кавказской республики? Ответ простой: тем, кто хочет временно понизить ее инвестиционную привлекательность и по дешевке прикупить местную недвижимость. А когда недвижимость будет скуплена, ваххабитов тут же разобьют, война закончится — и федеральная власть с удивлением увидит новый Кавказ, где все лакомые куски уже поделены между местными властными элитами. Федеральная власть прочухала эту деловую экспансию и запустила контрпроект “Черные ястребы”, направленный, заметьте, не столько против бандподполья, сколько против тех, кто ему содействует. Видимо, институт постпредства на Кавказе не вполне эффективен. Пришлось усилить его уголовной бандой.
“Черные ястребы” — люди молодые, историю знают плохо. Хочу им кое-что сообщить. Когда-то в Чечне похожую роль играл капитан ФСБ Мовлади Байсаров, отважный головорез, командир спецотряда “Горец”. И он же был расстрелян в Москве на Ленинском проспекте сразу после ухода с государственной службы. В звании майора.
