— Вот уже три года, как президент объявил войну коррупции, а ощущения, что она реально ведется, нет.
— Да, в законодательной части мы продвинулись весьма существенно: ратифицированы соответствующие Конвенции ООН и Совета Европы, наконец-то принят закон “О противодействии коррупции”, подготовлены указы о порядке декларирования доходов и имущества госслужащими, предотвращении конфликта интересов на государственной службе. Но практические результаты если и есть, то минимальные. Более того — трагедии, происходящие в разных регионах, показывают нарастание тенденции к сращиванию бандитов с местной властью и правоохранительными органами. Это гораздо опаснее того разгула бандитизма, который был в начале 90-х годов.
— Но ведь сейчас государство, как принято считать, стало сильнее!
— Государство стало сильнее, но нравственные основы в работе правоохранительных органов и чиновников сильно размыты. Сейчас все говорят о Кущёвской, но таких историй, где прокуратура и милиция не выполняют своих обязанностей, много. И это — самая серьезная угроза для страны.
— Получается, власть становится просто мафиозной?
— На определенных территориях — да. Но какие бы меры ни предпринимала власть, она должна опираться на поддержку граждан. Я в шоке был, когда смотрел телесюжеты по тому же Краснодару, где местные жители обижаются: “зачем нас так склоняют?”. И все спокойно относятся к этому беспределу, пока это не затронет лично их, пока не будут погибать их близкие. Безразличие граждан к происходящему вокруг, апатия — питательная почва для коррупции.
— Почему же все хорошие слова и идеи ушли в песок?
— Повторяю, сделано немало, но, на мой взгляд, главная проблема — в том, что многие восприняли борьбу с коррупцией, объявленную президентом, как очередную кампанию. А во время кампаний главное — грамотно, качественно отчитаться и переждать. И антикоррупционные планы у нас принимаются, и комиссии различные по конфликтам интересов создаются, но как только дело доходит до непосредственной реализации законов... Вот в Минфине уже ставится вопрос о том, чтобы закрыть декларации чиновников от общества. И после такого заявления никто из должностных лиц, ответственных за реализацию антикоррупционной политики, публично на эту тему ничего не сказал! Как такое может быть? А когда в интервью одной из газет глава Росфиннадзора г-н Павленко, чиновник федерального уровня, на вопрос “правда ли, что больше всего воруют на дорогах?” отвечает, что больше 60% на дорогах не воруют — это просто приговор системе!
— С чего следовало бы начать, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки?
— Успех антикоррупционной деятельности прежде всего зависит от политической воли. Ясно выраженной и систематически подтверждаемой. А когда общество не получает ответа на вопросы по таким историям, как с “Даймлер-Бенц”... Скандал на весь мир, а МВД и прокуратура не реагируют. Когда волна уже перехлестнула — в день, когда президент участвовал в саммите АТЭС, где в числе прочих обсуждалась тема борьбы с коррупцией, объявили о том, что заведено уголовное дело. (Скандал связан с обвинениями компании в том, что она подкупала чиновников 22 стран, в том числе и России, в надежде получить выгодные госзаказы. — “МК”.) То есть система работает предельно избирательно. Непрофессионализм, ангажированность — это и следствие, и причина коррупции. Главное — это неотвратимость наказания.
— Представители правоохранительных органов говорят, что законодательных инструментов для борьбы с коррупцией недостаточно, и предлагают ввести в России обязанность госслужащих, подозреваемых в коррупции, самим доказывать легальность источников доходов. Не могут — конфискация...
— Это очень действенный инструмент, но он может быть лишь дополнением к той работе, которую должны вести правоохранительные органы. В некоторых странах такой механизм эффективно используется — например в Италии. Но что касается недостатка законодательных инструментов — если вспомнить выступления их руководителей 2004—2006 годов, большинство из них говорили: “Дайте нам закон “О противодействии коррупции”, и тогда мы начнем!”. Закон есть, но начало-то подзатянулось... И выполнение рекомендаций ГРЕКО (Группа государств против коррупции, организация Совета Европы, перед которой Россия отчиталась 30 ноября. — “МК”) вряд ли по большому счету можно считать удовлетворительным: из 26 рекомендаций лишь 8 были признаны реализованными.
— А как преодолеть безразличие общества, о котором вы говорили?
— Если граждане получат доказательство того, что все коррупционные дела доводятся до конца, они станут доверять следствию и власти...
