Роберт Дугони
Возмещение ущерба
Непритязательная детективная история. Без мракобесия и перверсий. Исключительно посиюсторонняя. Вне далеко идущих выводов и глубоко зарывающихся оснований. Только любовь и смерть, добро и зло. Различные судьбы, неторопливо сплетающиеся в прямолинейно поступательный рассказ. Разумеется, многое сразу становится понятно.
В том смысле куда клонит ожидающийся катарсис и в какую степь ускачет неизменный хеппи-энд. Но правила игры в детектив неуклонно соблюдаются, так что интрига, кто кого и почему убил, честно держится в секрете.
Хотя, разумеется, это никакая не основная интрига, а лишь антураж для истории об умирающей и воскресающей любви. О чем повествуется прямо, открыто, без обиняков и достаточно подробно. Со всеми подводными, надводными, запазушными и вовсе посторонними камнями. Целый сад камней, узорно изукрашенный деталями быта, элементами человеческих отношений и яркими жизненными персонажами. И почему-то даже протестами против мужского угнетения женщин, хотя автор вроде и не похож на феминистку. Но это, видимо, следует отнести к простительной и, в общем-то, необходимой ныне слабости к тренингу по политкорректности.
Миранда Джулай
Нет никого своее
Миранда Джулай, писатель и режиссер, актриса и просто красавица. Сняв несколько короткометражек полуэкспериментального характера, Джулай бойко дебютировала на большом экране пару лет назад полнометражным фильмом “Я, ты и все, кого мы знали”. Фильм получил сразу четыре премии на Каннском фестивале, а широкой публике напомнил популярную французскую киноленту “Амели”. До сих пор в большом фаворе эта чаплинская линия кинематографа — про недотеп угловатого поведения, своими чудачествами примиряющих с по-прежнему повсеместной невыносимой легкостью бытия.
В том же ключе сделана и книга Джулай, состоящая из шестнадцати рассказов. В каждом история каких-то откровенно непригодных к жизни персонажей. Но общий настрой не надрывно-трагический, чего можно было бы ожидать в ситуации подобного раздрая, но такой меланхолично-позитивный. С глубоким погружением в стихию сопереживания, вызванным детальнейшей мимикрией автора под эмоциональный мир героев. Больше всего по интонации рассказы напоминают известную песенку из репертуара Леонида Утесова “Все хорошо, прекрасная маркиза”. Но каждый при этом по отточенности и вниманию к перламутру деталей — совершенно штучная работа.
Анна Старобинец
Резкое похолодание
Третья книга московского автора Анны Старобинец, которую уже успели окрестить и русским Стивеном Кингом, и нашим Филипом Диком. Представляется однако, что для первого недостает известной эпичности, а для второго фантастика недостаточно фантастическая. Что, впрочем, вовсе не является недостатком. Ибо разрабатывается тут немного другой мир. Мир шепотов и криков пионерлагерного тихого часа. В хорошей литературной обработке повествуются пододеяльно-подушечные былички. Это наследие навсегда неугасимых в сокровенных глубинах души языческих времен. Тревожный и волнующий мир навьих чар. Трепетный и невозможно живой, хотя и вечно ускользающий. Нетутошний.
В сборник вошли две повести и три рассказа. История про домовых в современном мире, ничего общего по надломленности не имеющая с жизнерадостным мультиком про домовенка Кузю. Загадочная ведьма с горы и ритуал убивания имени. Раскрытие природы феномена дежа вю. И все это в знакомом мире, где катаются на лыжах и ездят в метро. Но никакого стука вагонных колес, стремительно летящих составов и “столько людей, и все такие разные”.
Тамошнее метро обязательно застрянет в тоннеле, и сквозь скрип неработающего динамика заструится тоскливый ужас. “Холодно, красиво, противно”.
