Выйти замуж за Иосифа Кобзона... Кто-нибудь задумывался хоть раз, что это значит: выйти замуж за Кобзона? Не просто сходить в загс и обратно, а прожить вместе тридцать один год. Родить и воспитать детей. Пройти через медные трубы его славы, через огонь его страстей и водопады событий его шквальной жизни. Ни разу не оступиться, не потерять улыбку на лице, не отпустить его руки...
Какое мужество скрывается за ее кошачьей повадкой, за ее уютной мягкостью — можно только догадываться. Большое женское мужество.
Нелли Кобзон совсем не против образа Золушки, попавшей на королевский бал. Она, как всякая женщина, любит красивые сказки. Тем более что только Золушка знает, сколько зерен чечевицы нужно перебрать после того, как часы пробьют двенадцать...
— Нелли Михайловна, откуда у вас такое редкое имя?
— Меня назвали в честь дедушки. У евреев принято называть детей именами умерших предков. Моего дедушку по папиной линии звали Наум. И мама, исходя из этого, почему-то придумала имя Нелли. Но когда она пришла в паспортный стол, ей сказали, что такого имени в СССР не существует. Есть имя Нинель — наоборот оно читается как “Ленин”. Так что по паспорту я Нинель. Если б у меня еще и с мыслями все было в таком же порядке, как у Владимира Ильича... (У Нелли очень мелодичный смех, и она наверняка знает об этом. — Авт.)
— В каком женском амплуа вы чувствуете себя комфортно — бизнес-леди, домашняя кошечка, женщина-ребенок?
— Женщина-ребенок — образ, о котором я могла бы только мечтать. Но у меня так не получается. Бизнес-леди — совершенно точно не я: я в бизнесе ничего не понимаю. Мой образ сложился сам собой, я его не придумала — женщина-жена, мать, хозяйка, теперь уже и бабушка. Меня это не обременяет, я люблю заниматься домом, хозяйством, ремонтом.
— В прессе существуют три совершенно разные версии вашего знакомства с Иосифом Давыдовичем.
— Ой, помню, я еще моло’душкой была! (Опять мелодия смеха. — Авт.) Неужели вы думаете, что по прошествии 31 года совместной жизни кого-то еще интересует история нашего знакомства?
— Меня, например, интересует. Потому что в одном варианте вас свела с Кобзоном ваша мама, во втором — фильм “Белое солнце пустыни”, а третий вариант совсем умопомрачительный — будущий муж увидел вас на станции в окне встречного поезда и снял с этого поезда...
— Очень красивая сказка. Хотя познакомились мы не в поезде. Но история о Золушке, которая встретила Прекрасного Принца, пускай живет. В моей памяти она такой и осталась: обычная девочка из Ленинграда познакомилась с очень популярным певцом и вот так, с ходу, вышла за него замуж — это, конечно, прекрасная сказка. Мы познакомились в модном в то время доме у известного эстрадного артиста Эмиля Радова. Там собиралась интересная публика: артисты, писатели, художники, поэты. Меня привела туда близкая мамина подруга, к которой я приехала погостить в Москву. Действительно по телевизору шел фильм “Белое солнце пустыни”. В комнате было темно, я вошла, и какой-то мужчина уступил мне место. В темноте я не увидела его лица. А когда фильм закончился и включили свет, я его разглядела, но совершенно не поняла, что это — Кобзон. По телевизору ведь люди всегда по-другому смотрятся. Просто заметила высокого, молодого, интересного мужчину, который мне сразу понравился. И лишь когда нас представили, я узнала, что передо мной Иосиф Кобзон. Думаю, Иосифу стало бы неинтересно продолжать со мной знакомство, если бы я была сильно увлечена только его именем.
— Вы хотели за него замуж?
— Идеи целенаправленно выйти за него замуж у меня не существовало. Хотя в принципе замуж я собиралась уже лет с трех.
— Правда, что после свадьбы Кобзон привел вас жить в больничную палату?
— Иосиф с сестрой и с мамой ютился тогда в крошечной двухкомнатной квартире. Мы сыграли две свадьбы одновременно — нашу, а через день — свадьбу его сестры. В результате в двух комнатах нас оказалось пятеро. Поэтому первую брачную ночь мы с Иосифом провели не дома, а у близких друзей — Ивана и Мадлены Соотчан.
Вскоре у его сестры родилась доченька, сразу же появились ванночка, коляска, пеленальный столик. То есть чисто физически жить всем вместе стало слишком тесно. И мы с Иосифом решили купить кооператив. Но кроме нашего желания требовались деньги, которых не было напрочь. Несмотря на свою известность, Иосиф как справил две эти свадьбы, так сразу и влез в долги. Свадьбы-то сыграли шикарные, на широкую ногу. Чтобы набрать денег на кооператив, муж на год вперед распланировал длительные гастроли. А в перерывах между поездками мы действительно жили в больничной палате. Наш друг, ныне академик, Николай Романович Палеев, работал тогда завотделением кардиологии в МОНИКИ. Он был свидетелем наших житейских сложностей и выделил нам палату в своем отделении. Там имелась только раковина — ни душа, ни ванны. Все удобства — далеко в коридоре, причем самые незатейливые. Мыться ездили к друзьям... В этой палате мы счастливо прожили месяца два, более того — к нам еще и гости приходили.
— А мимо гуляли пациенты отделения?
— Ну, гуляли, да. Но мы закрывали дверь. И устраивали турниры по нардам, застолья, вечеринки. В общем, жили прекрасно. И очень много ездили по стране. Тогда еще существовали такие понятия, как комсомольский задор, романтика. Сейчас, например, кто-то возмущается: почему одному артисту подали “Мерседес”, а другому длинный “Линкольн”? Нам тогда даже в голову подобное не приходило. Когда нас встречали на машине, а не на холодном автобусе, — это уже было счастье. Дело даже не в том, что мы, как говорится, слаще морковки ничего не пробовали. Люди всегда отдавали нам самое лучшее, что у них было, и, кроме благодарности, мы ничего не испытывали.
— Ездить вместе с мужем на гастроли — это ваша инициатива?
— Сразу после свадьбы у меня в паспорте появилась отметка, что я работаю в Москонцерте. Она до сих пор стоит. У Иосифа к тому моменту уже были неудачные браки: он — артист, жена — артистка, они разъезжались в разные стороны... Это всегда плохо для молодой семьи, если муж и жена живут порознь. Поэтому он пришел со мной к директору Москонцерта и сразу поставил условие: “Вот моя молодая жена, мы хотим всегда быть вместе и не разлучаться: чтобы у нас не было никаких испытаний. Я собираюсь создать нормальную семью”.
— Вас не пугал его неудачный опыт, его третий брак? Не грызли сомнения: может, он не такой уж хороший семьянин?
— Пугало — не пугало... Видимо, мера моей легкомысленности сыграла свою роль: я совсем об этом не думала. А потом, он мне достался совершенно свободным человеком, я его ни у кого не отбивала. Когда мы познакомились, он был уже год как в разводе. Он абсолютно четко объяснил мне, почему его предыдущие браки не сложились. У него, как у более зрелого человека, естественно, были ко мне определенные требования и просьбы. Мы с ним сразу оговорили наши обязательства.
— Чего конкретно он от вас ждал?
— Во-первых, он уже боялся жениться на какой-нибудь известной женщине. Личный опыт подсказывал ему, что жена должна быть хранительницей домашнего очага. Иосиф — безусловный лидер, у него очень сильный характер, и, видимо, он почувствовал, что именно рядом со мной всегда сможет оставаться главенствующим. Потому что я не такая амбициозная, у меня нет карьеры. И, конечно, муж очень хотел иметь детей. Как человек, который старше меня, опытнее и мудрее, он понял, что я готова стать матерью его детей и всюду следовать за ним. Это ведь тоже некое предназначение в жизни.
— А вы когда-нибудь общались с бывшими женами — Людмилой Гурченко и Вероникой Кругловой?
— Да, встречалась, общалась. Они сами подходили ко мне познакомиться, уже когда я стала женой Иосифа. Обе они — личности неординарные. Круглова — очень красивая женщина, а Гурченко — для меня вообще звезда и величина. Так что у нас нормальные, светские отношения.
— Я читала воспоминания одного артиста, который стал свидетелем курортного отдыха Людмилы Марковны и Иосифа Давыдовича. Он утверждал, что Кобзон якобы бил жену.
— Знаете, мы прожили столько лет... Ну, может быть, он ее и бил, мне трудно сказать. Но, наверное, за 31 год я его тоже иногда доставала или выводила из себя. У меня тоже есть определенный характер. Не бывает же такого, чтобы человек все время смиренно сидел и не рыпался, правда? Но даже в самые острые моменты мне трудно себе представить подобное от Иосифа. Не знаю, может, тогда что и было, но что касается меня — мне просто не верится.
— Вы пытаетесь влиять на его мнения, поступки?
— Пытаюсь. Очень даже! И иногда мне это удается, чем я страшно горжусь. Конечно, влиять на Иосифа сложно, потому что у него такая — как сейчас модно говорить — харизма, такой он сильный: и энергетически, и интеллектуально. Он намного сильнее меня. Но я стараюсь вкладывать в него свои мысли постепенно. И боже сохрани добиваться чего-то грубым натиском: все равно ничего не получится. Поэтому — тихо, незаметно, ненавязчиво. Только так.
— Как вы реагируете на страсть мужа к азартным играм? Говорят, он может ночь напролет просидеть в казино.
— Я, честно говоря, очень плохо на это реагирую. Хотя он утверждает, что игра его расслабляет. А я даже слышать слово “казино” не могу. Весь этот звон, треск... Очень негативно отношусь и к людям, которые туда ходят. Считаю, что они так много интересного в жизни теряют. За это время можно прочитать книгу, посмотреть фильм, пообщаться с друзьями, наконец! Я совсем не азартный человек, поэтому мне трудно понять, что его так влечет в казино. Но, видимо, что-то влечет, раз он все-таки проводит там время. Правда, играет только на автоматах.
— В вашем доме возможны семейные сцены?
— Конечно. Не забывайте, что у меня муж — не просто артист, а народный артист. Так что — как же без сцен? Правда, когда мы остаемся вдвоем, все течет тихо-мирно. Потому что вдвоем ему неинтересно устраивать сцены. Нужно, чтоб было больше трех человек. Ему необходимы зрители. Тогда сцены у нас получаются классические... (При воспоминании о семейных сценах Нелли опять-таки звонко смеется. — Авт.)
— Ваш муж занимается политикой и серьезным бизнесом. И то, и другое — не самые безопасные сферы по нынешним временам. Вам бывает страшно за него?
— Признаюсь, я не трусливая. И потом, что значит — “страшно”? Я никогда не озадачивалась этим вопросом. Конечно, я пережила настоящий кошмар, когда он очень тяжело болел в прошлом году. Страшно было разговаривать с врачами. Например, когда в 12 ночи врач уходил домой, я задавала ему простой вопрос: “Что мне нужно сделать завтра в 9 утра?” А он не знал, как ответить: “Ну, если...” Я спрашивала: “А что, он может не дожить до 9 утра?” И он говорил прямо: “Да, может случиться и так”. Это, конечно, были ужасные минуты. Но, слава богу, такой тяжелый случай был лишь один раз в жизни. А что касается всяких угроз — то из гранатомета расстреляют, то взорвут, — честно говоря, я никогда их всерьез не боялась. Они начались в тот период, когда убили Отари Квантришвили — в 94-м году. Скажу больше, я всегда старалась в то время находиться рядом с Иосифом. Ведь я могу иногда остаться дома или пойти к друзьям, но тогда мы, наоборот, везде появлялись вместе.
— А тот давний взрыв в офисе Иосифа Кобзона в “Интуристе”? Как вы пережили это известие?
— Вообще, я уже не раз убеждалась, что у Иосифа очень сильный ангел-хранитель. В тот день он был уже совершенно готов к выходу и собирался в офис. И в это время позвонили наши близкие друзья из Одессы и сказали, что по дороге в аэропорт “Внуково” они могли бы заехать к нам на дачу в Баковку. Я уговорила Иосифа их дождаться. И только гости вошли в дом, как по телевизору объявили, что в два часа дня произошел взрыв в офисе Кобзона. Если бы не стечение обстоятельств, по всем расчетам в это время он должен был оказаться там. Его спас случай.
— Вы могли бы прокомментировать бесконечные разговоры о связях вашего мужа с криминальным миром?
— Знаете, я бы очень удивилась, если бы вы не задали мне этот вопрос. На самом деле Иосиф — просто очень общительный человек, ему интересны люди в самых разных ипостасях. Он любит военных, он любит ученых, он любит правительство. Он любит яркие натуры. Но я никогда не понимала одного: как определить, кто — мафия, а кто — нет? Еще в молодости я проходила свидетелем по нашумевшему делу Юрия Соколова, бывшего директора Елисеевского гастронома. Он действительно ко мне всегда хорошо относился, помогал доставать продукты. Хотя смешно вроде бы — почему бы и нет? Ведь мой муж — популярный певец, к нам в дом постоянно приходили друзья, в том числе и Соколов. Почему он не мог помочь мне за мои же деньги купить продукты?! Но меня вызвали как свидетеля: выясняли, на каких основаниях я пользовалась услугами Елисеевского гастронома. А потом спросили: “Как же вы могли с таким человеком дружить?” Я ответила: “А как же я могла с ним не дружить? Юрий Константинович носил депутатский значок, был всеми признан и уважаем. Он фронтовик, директор такого роскошного магазина, к тому же — просто милый, обаятельный человек. Где было написано, что он вор, предатель, растратчик?” Или тот же Япончик — я ведь точно так же знаю Япончика, как и мой муж. Ну, были мы в Америке, он пришел в ресторан, где мы сидели большой компанией, сел за стол, сфотографировался, поговорили — разошлись. Вот и вся дружба! Что касается Алика Тахтахонова, которого большинство знает как Тайванчика, — тут совсем другое дело...
— Что вы имеете в виду?
— Он мне действительно как братик. И я никогда от него не отказывалась и не отмежевывалась. Я бы вам желала такого друга! Алик — золотой человек, вернейший, порядочный. Очень любит искусство, культуру, спорт. И сам не понимает, откуда взялся миф, который про него придумали. Он никогда не делал ничего плохого. Во времена застоя числился тунеядцем — вот и все провинности. Мы, кстати, познакомились, когда Алик был директором у Софии Ротару... Так что вот вам — наши связи с мафией! Все знают, что нам отказали в получении американской визы. Я лично прохожу в американском посольстве как наркобаронша. А я наркотики — клянусь вам — кроме как по телевизору, вообще никогда в жизни не видела. Ну не видела, повезло мне! И я для них — наркобаронша. Что тут можно комментировать? Почему-то фотографий Иосифа с Папой Римским, с Юрием Гагариным или со Святейшим патриархом никто не публикует. Не пишут о нашей дружбе с семьями Лужкова, Громова, Ильи Глазунова, Зураба Церетели. А ведь это — наша жизнь.
— Вы контролируете то, что Кобзон ест, пьет, его режим, его здоровье?
— Обязательно! То, что ест, — точно, а все остальное — по мере возможности. Разумеется, я могу себе позволить и домработницу, и повара. Но мы с Иосифом теперь уже живем вдвоем, дети выросли, у них свои семьи. Я не очень занята на работе, и априори я считаю своим долгом одеть, накормить, обиходить. Когда мы жили еще большим домом, я несколько раз пыталась брать поваров. И каждого учила делать все так, как делаю я... Но, видимо, тут кое-что зависит от энергетики. Потому что Иосиф сразу видит, что те же самые котлеты приготовлены не мной. Не знаю, как он чувствует?! Мой муж очень традиционен в своих пристрастиях. Он привык к кухне, которую ему всю жизнь готовила его мама.
— Что-то совсем особенное?
— Обязательно домашняя пища, никакой гастрономии. Это такая украинско-еврейская кухня, которая не соответствует никакой технологии, никаким поваренным книгам и рецептам. Готовить ее меня научила свекровь. Хотя в принципе все несложно. За годы совместной жизни я уже так набила руку, что мне просто в удовольствие самой приготовить еду. А еще большее удовольствие — видеть, как он все съест. Потому что в гостях он не ест, на банкетах тоже, в ресторанах ему не очень вкусно.
— Как вы отреагировали, когда узнали, что ваш сын собирается жениться на модели? (Жена Андрея Кобзона — известная модель Катя Полянская. — Авт.)
— У Кати с Андреем все происходило плавно, не сразу... Они познакомились на дне рождения сына, когда ему исполнилось 20 лет. Катя пришла совершенно с другим молодым человеком — с Андрюшиным приятелем. Она — первая девочка, с которой Андрей нас познакомил, которая вошла к нам в дом. Они начали серьезно встречаться и через два года поженились. То есть как бы — других вариантов не имелось. Сейчас уже было бы неправдой сказать, что я полностью приветствовала их решение. Я боялась (хотя вслух не говорила) лишь одного — что они слишком юные. Но ребята вместе уже 8 лет, и я могу сказать, что браки действительно заключаются на небесах. Я так благодарна своей невестке — ведь она помогла мне после 20 лет воспитать сына! Катя — очень серьезная девочка, сильная, даже упрямая где-то, что хорошо в данном случае. То, что сейчас Андрей стал взрослым мальчиком, — во многом ее заслуга. Я отдаю себе в этом отчет.
— Как получилась, что ваша дочь Наталья вышла замуж за гражданина далекой Австралии?
— Видимо, на родине не нашлось такого красивого, современного и хорошо воспитанного молодого человека, как ее муж. Юра — человек с западным менталитетом, и дочери это очень импонирует. Его родители эмигрировали в Австралию из Белоруссии, когда он был совсем маленьким. А познакомились они с Наташей 4 года назад по нашей настойчивой родительской рекомендации. Мы с Иосифом были на гастролях в Австралии и в Мельбурне познакомились с Юриными родителями. Они представили нам сына, и мы сразу его полюбили. Честно говоря, дочь бурно сопротивлялась нашим попыткам познакомить ее с Юрой. Но от судьбы не уйдешь... При первой же встрече они безумно влюбились друг в друга, поженились и счастливы до сих пор. В их семье подрастают две очаровательные дочки.
— А вам нравится быть бабушкой?
— Нравится — не то слово! Я снова проживаю радость материнства, но уже как бабушка. У меня четыре внучки. И я стараюсь как можно больше времени проводить с ними. Мы все живем рядом, на одной территории, на даче. У меня абсолютно точное расписание дня: в 9.30 утра все четверо — у меня на лужайке, пред моими очами. В 13.00 они идут обедать, потом — тихий час. Внучки растут все вместе.
— Как Иосиф Кобзон проявляет себя в качестве дедушки?
— Мой муж во всем традиционен. И сейчас он избрал себе такую традицию — покупать и раздавать внучкам сушки и конфетки. Это его обязанность. А как дедушку с колясочкой его, конечно, трудно представить. Иосиф, слава богу, еще не впал в то соотношение дедушка-дитя: он очень активно работает и как артист, и как общественный деятель и как политик. А еще он считает, что нам неплохо бы иметь пятого внука — мальчика.
— Если вы хотите сделать дорогую покупку для себя — драгоценности, например, — вы приобретаете их самостоятельно или спрашиваете разрешения у мужа?
— Естественно, я могу позволить себе пойти в магазин и выбрать то, что мне понравится. Но я не считаю, что это правильно по отношению к Иосифу. Он мне никогда ни в чем не отказывает, но ему гораздо приятнее самому сделать мне подарок. И я даю ему такую возможность.
— Ваш муж знает вас “до дна” или есть какие-то зоны тайны в вашей душе?
— Мне бы хотелось, чтобы он не знал меня до конца. Я все время стараюсь что-то придумывать, веселить его, удивлять. Шахерезадой домашней работаю, чтоб ему со мной не скучно было. Иосифу часто не хватает времени ходить на какие-то премьеры, выставки, читать что-то новое. И пока он моется или кушает, я стараюсь рассказать ему то, что успела увидеть, заполняю его пробелы в информации. У него потрясающая память, и он впитывает все как губка.
— Вы ревнивы?
— В общем, да. Думаю, что Иосиф тоже ревнивый, просто я никогда не давала ему повода. А жаль...
— Лиля Брик вывела формулу — как удержать мужчину. Женщина должна убедить своего избранника, что он гений, но никто, кроме нее, этого не понимает.
— Убеждать Иосифа в том, что он гений, не надо. Потому что он на самом деле гениальный. И никогда не перестает меня удивлять. Мне кажется, Иосиф вообще откуда-то оттуда (Нелли указывает куда-то вверх. — Авт.). Неземной какой-то человек, правда! Общечеловеческими критериями его постичь нельзя. Но дома я, наоборот, всегда говорю: “Вот ты с утра встал — ты пока не народный артист, а просто мой муж”. Культ отца и пиетет к нему в нашей семье непререкаем. Но я с ним общаюсь нормально — как с обычным земным человеком. Хотя в принципе он неземной...
