Наш автобус только подъехал к рынку “Теплый Стан”, а местные продавцы уже засуетились. Весть о рейде инспекции по делам несовершеннолетних разнеслась мгновенно. Мальчишки — сопливые гастарбайтеры — побросали свой товар и бросились врассыпную.
Но искать их пришлось недолго: у входа из толпы выныривает чумазый подросток с железной тачкой.
— Документы у папы! — он указывает рукой направо и направляется было туда, но увидев, что и там стоит одна из инспекторов, невозмутимо показывает в противоположную сторону. Поняв, что нас дурят, мы собираемся вести ребенка к автобусу. Но — не тут-то было…
— Это мой сын! Он никуда не пойдет! — вступается за него овощная продавщица, стоявшая до этого совершенно безучастно, и прижимает “чадо” к животу.
Сама она с готовностью предъявляет паспорт, где о том, что у нее есть ребенок, естественно, ничего не сказано. Тем временем нас кольцом окружают человек пятнадцать мужиков — местные продавцы и грузчики. Отступают они только с приходом участкового, который подоспел как раз вовремя.
— У них это называется землячество, — говорит после стычки Людмила Синицына, начальник инспекции по делам несовершеннолетних Ломоносовского района. — Каждый готов признать ребенка своим, только бы не забирали: они имеют с детей навар.
...Дети едут в Москву со всей нашей некогда общей необъятной родины: с Украины, из Молдовы, Таджикистана, Азербайджана, Узбекистана... Едут на заработки одни — родители остаются дома с младшими братьями-сестрами. И здесь находят “опекунов” (чаще всего земляков), которые помогают им с работой. Выглядит это примерно так: взрослый земляк арендует у администрации рынка несколько грузовых тачек и распределяет их среди малолетних грузчиков. Естественно, “бригадир” имеет с посредничества процент. Некоторым подросткам везет больше: они устраиваются продавцами мороженого, соков или булочек. Но в любом случае платят несовершеннолетним в разы меньше, чем взрослым, — от силы тысячу-полторы в месяц, хотя вкалывают они от зари до зари. Никто не ропщет: на родине им и этих денег не заработать. Некоторые подростки кормят целые многодетные семейства.
— Эти дети ничего, кроме рынка, не видят. В школе никто не учится. В 16—17 лет они даже не умеют писать, — говорит Людмила.
...Мы спрашиваем документы у 15-летней продавщицы семечек. Саера живет в Москве с семьей, которая тоже работает на этом рынке. Всем вместе удается накопить на аренду квартиры, но зарегистрироваться не могут. В Центр временной изоляции несовершеннолетних подростков (ЦВИНП) Саеру не отправят: туда попадают только те, у кого в Москве нет родителей.
Все, кого задерживала инспекция, вываливали нам целую кипу разных бумаг: “Нужных нет, может, хоть эти сойдут?..” В основном это какие-то ксерокопии или распечатанные на принтере свидетельства беженцев “из зоны боевых действий”, с липовой печатью, но для красоты даже заламинированные. По закону от приезжих детей много документов не требуется: паспорт или свидетельство о рождении да справка о регистрации. Но если парень или девочка без родителей, то их все равно задерживают. По статистике иногородние подростки составляют половину московских беспризорников.
...14-летняя продавщица соков вела нас к своим родителям очень долго. Мы вышли за пределы рынка и свернули на пустырь. Там прижались друг к другу около 15 стареньких бытовок. В них живут люди.
— Мы тут обитаем впятером — с женой и тремя детьми, — говорит бородатый молдаванин, отец девочки. И показывает на вагончик 4 на 3 метра. Из обстановки там — две кровати. Ни табуреткой больше.
Однако по документам семейство оказалось зарегистрированным в московской квартире.
— Регистрация, наверное, поддельная, — говорит девушка-инспектор. — Да ладно, пусть живут, им и так несладко приходится.
Весну, осень и зиму гастарбайтеры, большие и маленькие, проводят на подмосковных дачах: им — жилье, хозяевам дома — бесплатные сторожа. А летом дачный сезон, приходится съезжать.
— Сейчас хорошо, тепло, можно ночевать на улице... — радуются маленькие бомжи.
...Заметив нас, юная цыганочка бросилась наутек — юркнула за торговые лотки. Там прямо на земле сидит ее мамаша и мешает в жестяной кастрюльке какую-то засохшую траву. Рядом валяется несколько конопляных головок. Документов у нее нет.
— Надеюсь, это не наркотики? — строго спрашивает Синицына.
— Нет — это волшебное растение, которое лечит болезни! — отвечает мамаша. А сама незаметно выкидывает пакетик с чудо-травой в ближайшую мусорку.
Рейд подходит к концу. За два часа в автобусе набралось 14 “бесхозных” детей и трое взрослых, у которых не было при себе документов, подтверждающих их родительский статус. Дети вели себя спокойно. А родители привычно рыдали...
“Теплый Стан” — рынок с повышенной концентрацией приезжих рабочих. Он и продуктовый, и вещевой, и оптовый... Но похожая ситуация — практически на всех московских рынках. Малолетние рабочие выгодны всем: работают как лошади, а получают как цыплята. Чтобы положить конец беспределу, считают детские инспекторы, нужно ввести визовый режим со странами СНГ. Правда, это уже вопрос политический. Но без его решения с рабским детским трудом в Москве не покончить. Никакими рейдами и проверками.
