Средства массовой информации скупо осветили это событие. В столице и окрестностях покушаются на крупных предпринимателей и банкиров каждую неделю. Начиная с 1995 года, когда в стране было зафиксировано 84 нападения на финансистов (46 закончились смертью), ситуация не изменилась — профессия капиталиста в нашей стране по-прежнему одна из самых опасных.
Необычно в этой истории другое. В большинстве случаев откровенно аморфные к отечественному беспределу западные журналисты вдруг весьма живо откликнулись на покушение. В канун очередной “исторической” встречи Владимира Путина с лидерами “большой семерки” крупнейшие международные финансовые издания мира охотно позлорадствовали: дескать, сейчас России так же далеко до вступления в цивилизованный мир, как и десять лет назад.
А коллеги узрели в ночных стрельбах продолжение скандала вокруг крупного российского банка Легпромбанк. В начале года на знаменательной встрече в Лондоне, когда наше правительство сделало недвусмысленное предложение западным инвесторам вкладывать деньги в Россию, премьера Касьянова в лоб спросили о судьбе этого ключевого в московском строительном бизнесе банка (не секрет, что иностранцы в первую очередь интересуются столичной недвижимостью). Премьер не нашелся, что ответить. Может быть, потому что не ожидал подобной степени осведомленности от западных финансистов.
Однако намек был более чем прозрачным. Ситуацию с Легпромбанком на Западе рассматривают как своеобразную лакмусовую бумажку. От того, в какой цвет она окрасится, будет зависеть — пойдет большой бизнес в Россию или нет. В принципе наш постсоветский менталитет таков, что пока в стране залейся нефтью, народу вроде как плевать на инвестиции. Тем не менее с высоких трибун не устают повторять это не очень русское слово, и теперь каждая кухарка знает, что без этого самого нам будет плохо.
Так давайте попробуем разобраться, почему для западных “кошельков” важно, как сложится судьба Легпромбанка. И каким образом аукнется отечественному бизнесу выстрел из одноразового гранатомета “Муха” по банкирским окнам...
КОГДА БЕДНЫЕ СТАНОВЯТСЯ БОГАТЫМИ
Банк легкой промышленности (Легпромбанк) был создан в начале 90-х как чисто коммерческая структура (это очень важно для понимания дальнейшего — участие государства было минимально возможным на тот период). До определенного момента это был довольно средний, хотя достаточно устойчивый банк. Достаточно, чтобы, например, пережить дефолт 1998 года. Правда, и о каких-либо серьезных успехах не могло быть и речи. Пока в том же 98-м году в нем фактически не сменилась власть.
Недавно пришедший на пост руководителя рекламного отдела Андрей Дробинин (известный менеджер, руководивший в свое время Супримэксбанком и связанный с крупнейшей в первой половине 90-х частной страховой компанией “Аско”) сумел привлечь в число пайщиков крупные и солидные предприятия. Всего в состав учредителей вошло 14 новых фирм, подконтрольных представителю новой волны российского бизнеса Евгению Янковскому. В итоге Янковский со своими партнерами начали распоряжаться 66% акций банка, а сам Янковский был избран председателем правления (на языке финансистов это называется мажоритарный, то есть “старший”, большой акционер).
— Немногим позже, уже с моей подачи, Легпромбанк начал обслуживать строительство “Москва-Сити”, “Аквапарка”. По сути, именно я был единственным крупным клиентом банка и именно на моем бизнесе банк делал деньги, — утверждает Янковский.
Уже в следующем году по объемам активов и уставного капитала банк занял 27-е место в стране (из более чем 1500 отечественных банков). Дела шли как минимум неплохо. По крайней мере так казалось со стороны...
Гроза разразилась осенью 2001 года. Именно тогда и прозвучало слово “ультиматум”, который предъявил Янковскому Дробинин. Требования звучали так: главный (мажоритарный) акционер банка должен передать Дробинину (на тот момент — все еще начальнику рекламного отдела) контрольный пакет акций. Янковский, конечно, отказался это сделать, и тогда Дробинин публично объявил главным акционерам банка “войну”.
Напомним, что именно Дробинин уговорил Янковского связать свой бизнес (который оценивается, между прочим, почти в три миллиарда долларов) с Легпромбанком, и вот теперь именно Дробинин объявил войну, причем публичную, Янковскому и его партнерам. А ведь большом бизнесе ничего просто так не бывает, и формальные обвинения Дробинина по большому счету просто смешны. Подоплека заключалась в том, что Андрей Дробинин, похоже, нашел нового стратегического партнера — бывшего министра финансов гайдаровского призыва Нечаева, под чьим руководством формировался Первый российский банковский холдинг Росинбанк и в который входил Легпромбанк.
Когда-то “Файнэншнл таймс” (здесь и далее мы будем опираться исключительно на мнения западных экспертов, так как отечественным из-за широкомасштабных пиар-кампаний с обеих сторон особо нельзя доверять) обратила внимание на явный перекос в структуре холдинга — кроме московского банка в него вошли два региональных, которые по своему рейтингу не входили даже в тысячу. Кому и зачем был нужен этот явный мезальянс? Тем более получалось, что после вхождения Легпромбанка в состав холдинга 66 процентов Янковского превращались в мизер. Он терял контроль над банком, не приобретая взамен ничего. Дробинин же, наоборот, из номинальных (миноритарных) акционеров становился крупным собственником.
И вот здесь мы и переходим к этапу, когда дело переходит из разряда частных разборок в знаковое событие, которое может оказать влияние на судьбу страны.
ХАПОК ПО-ГОСУДАРСТВЕННОМУ
Вообще, о скандале вокруг Легпромбанка писали много и упорно (по моим оценкам, обе стороны затратили на “сливы” около трех миллионов долларов). И по мнению большинства пишущих, как на заказ, так и “от души”, это — типичный передел собственности. Западники же, скорее всего, увидели здесь прежде всего невиданных размеров коррупцию, то есть злоупотребление и разворовывание как частных, так и государственных средств в гигантских масштабах.
Поясним. В недавно презентованном командой бывшего президентского советника Георгия Сатарова исследовании “Диагноз российской коррупции” сказано, что самой страшной особенностью российской коррупции является “захват государством бизнеса”. Это когда чиновник уже не удовлетворяется банальной взяткой или вымогательством, а, используя административные рычаги, захватывает всю финансовую структуру. Последняя в большинстве случаев начинает служить трубой, через которую начинают вылетать в неизвестном направлении государственные деньги.
В случае с Легпромбанком произошло похожее. В состав главного соучредителя банковского холдинга, кроме структур, подконтрольных Нечаеву, вошла совершенно государственная организация — Управление инкассации Центрального банка. Более того, официально было заявлено, что банковский холдинг (изначально слабый) формируется для обслуживания и поддержки государственных унитарных предприятий.
То есть по логике вещей получается, что на единственно сильный субъект этого союза — Легпромбанк — взвалили нелегкую задачу вытягивать из долгов многочисленные госкорпорации. А Янковский (как один из самых агрессивных, в хорошем смысле этого слова, и хватких предпринимателей-производственников) вдруг решил заняться благотворительностью и подарить процветающий банк госменеджерам? Звучит красиво, но глупо. Тем более что на деле все получается несколько иначе.
В самый разгар “боевых” действий, когда Дробинину удалось сменить менеджмент и на какое-то время полностью захватить контроль над банком (из пиарщиков он стал председателем правления), произошла некая операция, которая может служить хорошей иллюстрацией к тому, какие истинные цели ставит перед собой холдинг, говоря об обслуживании ГУПов. Дальше мы практически полностью цитируем текст аналитической записки, представленной ФСБ в Генпрокуратуру, естественно, с некоторым переводом с финансового языка на человеческий (мы вынуждены постоянно оговаривать свои источники, дабы из-за огромного числа заказных материалов по нашему делу редакцию не заподозрили в субъективности).
Существует такое унитарное предприятие ГлавУПДК — Главное управление по делам дипломатического корпуса МИД РФ, которое разместило в банке средства на 800 миллионов рублей. Через несколько фирм, вроде как подконтрольных соратнику Андрея Дробинина, Михаилу Алексееву, деньги были обналичены и исчезли в неизвестном направлении. Генеральная прокуратура по фактам исчезновения денег возбудила уголовное дело. Но сам Андрей Давыдович остался на своем месте, более того — государственные люди, которые, казалось, должны были насторожиться, продолжали настаивать на размещении в Легпромбанке бюджетных средств. Парадокс? Отнюдь. Если допустить, что таким образом банк превращается в одноразовую прокладку. Когда впитает необходимое количество средств, его можно банкротить.
Кстати говоря, в аналитической записке ФСБ открыто говорится о том, что банк готовят к процедуре банкротства. О том же говорят и чисто объективные показатели. Если в первой половине прошлого года Легпромбанк имел прибыль полтора миллиарда рублей, то уже в сентябре его собственные средства оказались на миллиард шестьсот рублей ниже уставного капитала. Грубо говоря, из банка усиленными темпами выводятся денежные средства.
Западные источники еще более категоричны. Они считают, что смена менеджмента серьезным образом повлияла на позиции банка — сегодня он демонстрирует упаднические тенденции практически по всем позициям, к которым шел почти десять лет. Из первой группы финансовой устойчивости (а у нас в России в нее входят всего семь банков) Легпромбанк скатился в четвертую. Иными словами, доверять ныне этому банку нельзя.
ГРАНАТОМЕТ КАК ПОСЛЕДНИЙ АРГУМЕНТ
Нужно сказать, что кроме официальных, прямых потерь банка есть еще потери предпринимателей, пайщиков банка. Например, фирмы, подконтрольные Янковскому, из-за бесконечной чехарды с арестами счетов уже потеряли (по приблизительным оценкам) порядка 10 миллионов долларов. А косвенные потери бюджета Москвы (из-за замороженных средств на строительство только делового центра) оцениваются в три миллиона. Общую сумму ущерба по всем позициям оценить невозможно, но понятно, что она очень велика...
И здесь хочу остановиться на одной маленькой детали, по сути дела винтике, который решил исход всего этого дела. Когда Дробинин принял решение о начале открытого противостояния, он стал заваливать суды многочисленными исками. Ключевой из них принял и вел Люблинский суд. Причем принял — с невиданными, по мнению экспертов, нарушениями, зато буквально за один вечер удовлетворил требования Дробинина. И — исключил главных собственников банка из списка акционеров.
Районный судья за один день решил судьбу капитала размером в несколько сот миллионов долларов! Более того, он фактически тайно, не ставя противоположную сторону в известность, постановил — решение “к немедленному исполнению”. Для чего это было сделано, стало ясно скоро — Янковский, ничего об этом не зная и думая, что имеет в запасе десять дней на апелляцию, уехал по делам. И в это время в банке собралось правление, которое избрало новый менеджмент и передало “освободившиеся” паи Янковского новым собственникам (Нечаеву и “Росинкассу”). Заодно в срочном порядке был зарегистрирован и новый устав банка, где о старых собственниках — ни слова. В итоге судьба двух миллиардов рублей Евгения Янковского остается неизвестной — эти деньги просто исчезли...
И это все последствия всего одного судебного решения. Так и не вступившего, кстати, в законную силу.
Следите, что происходит дальше. Команда Янковского тяжело, со скрипом, но отсуживает все на круги своя. И тогда Люблинский суд, “вдруг” осознав, что дело-то изначально было не его, выносит решение “о неподсудности”. То есть и судья, и Фемида в целом вроде как и ни при чем. Сам судья вообще под защитой государства, с Дробинина тоже нечего взять — он действовал по решению суда.
Бред...
Как ни странно, нашелся один человек, который высказался по этому поводу публично. Помните недавний гнев Владимира Путина по поводу судебных решений, которые выносятся абы как и в разных судах по-разному? Так вот, источники в администрации утверждают, что Путин развил эту тему именно после того, как ему рассказали про “люблинское дело”.
Тем не менее команда Янковского не сдалась и вернула свои позиции (правда, пока формально, в банк их по-прежнему не пускают вооруженные инкассаторы ЦБ). Денег, как мы уже говорили, в банке не оказалось, но есть активы, которые трудно спрятать. В данном случае речь идет о головном офисе Легпромбанка на Зубовском проспекте. Его владелец, акционер Игорь Болтаков (вкупе с Янковским выкинутый из банка), после двух лет тяжб в понедельник, 24 июня, отсудил себе здание и возбудил исполнительное производство. Команде Дробинина нужно было немедленно выселяться на улицу. Фактически, Болтакову оставалось только одно — получить документы на здание в Москомимуществе. Но это ведомство по личному решению его главы Виктора Урсова, затянуло процесс оформления. А в ночь на 26-е прозвучал выстрел...
Это событие совпало с другим: генеральный прокурор Устинов приказал своему заму по Центральному округу Николаю Миронову взять расследование по делу Легпромбанка под личный контроль. Тогда-то и грохнуло в Подмосковье, докатившись до Канады в виде откровенных ухмылок западных журналистов в ответ на заверения Путина, что в России все в порядке с охраной частной собственности. Какой дурак будет вкладывать свои деньги в эту страну, когда их в 24 часа можно отсудить в районном суде. А если, потеряв все, кто-то захочет доказать свою правоту, кто-то сощурится в прицел гранатомета... Вообще к господину Дробинину вопросов очень много, например, о его отношениях с Джабраиловым, с которым они “снюхались” еще на заре демократии.
ЛИЦО МАФИИ
На самом деле, в этой истории еще много всего, не попавшего на печатные страницы. Однако пора подвести некоторые итоги. В печати и в выступлениях наших политиков нередко употребляется выражение “лицо мафии”. Выражение абстрактное — ну кто его видел, это лицо? Да и саму мафию...
Так вот же она! А как еще назвать появление в одной “обойме” бывшего карточного игрока, старшего следователя генпрокуратуры, киллеров с автоматами и гранатометом, неизвестных чинов МВД с лампасами и еще много кого, кто в обычной ситуации и близко б не оказался друг с другом?
Весь этот год власти России кроме выстраивания государственной вертикали усиленно “чинили” имидж страны, заманивая большие деньги на восстановление экономики. В этом смысле ночное покушение на Болтакова — все равно что публичное сморкание в манишку властей. Дескать, вы там говорите все, что хотите, а мы все равно будем решать вопросы по своим понятиям.
Отмыться после этого будет тяжело. Намного тяжелее, чем после скандального дела с НТВ. Финансисты — люди серьезные, и для них “свобода слова” — понятие относительное. А вот когда начинают отнимать чисто конкретные финансы, это им ой как не нравится.
Дело Легпромбанка для всех финансистов — намного более серьезный показатель экономики России, чем публичная возня с телеканалами. И, судя по всему, от этого позора нам не скоро отмыться.
