Началось все с письма:
“Помогите вернуть себя! Уже два года вся моя жизнь — это лихорадочное ожидание мужчины. Я только и делаю, что жду, когда он позвонит или приедет. В перерывах от встречи до встречи я хожу на работу, делаю покупки в магазине, убираю квартиру, но все это по инерции, автоматически. Живу я, лишь когда он рядом со мной. Но он не москвич и к тому же женат, поэтому в Москве бывает редко. Раньше я считала себя очень сильным человеком, а сейчас потеряла и волю, и стыд. Постоянно говорю ему о своей любви, умоляю бросить семью и переехать ко мне. Он же только посмеивается: очевидно, я ему уже надоела со своей бешеной страстью. Я и сама чувствую, что схожу с ума! Посоветуйте мне какого-нибудь врача, психолога — может, он меня закодирует?”
Вот такие африканские страсти. Хотя возраст у женщины далеко не пионерский. В конце письма стояла приписка: “Мне в этом году стукнет 45. Есть два взрослых сына, один скоро сам станет отцом, а я, соответственно, бабушкой. Но правду люди говорят: у сердца нет морщин. В душе я чувствую себя двадцатилетней”.
Собственно, из-за этой приписки мне и захотелось встретиться с Таней. Захотелось посмотреть на эту отважную или сумасшедшую женщину, которая на пороге климакса затеяла единоборство с Амуром.
И вот входит женщина. Ужель та самая Татьяна?.. Я-то ожидала увидеть женщину без возраста или молодящуюся леди в мини-юбке, а вошла дама средних лет, немного полноватая, правда, полнота ее не портит. Одета не по моде, но и в прическе, и в одежде чувствуется свой стиль. В общем, особа элегантная, ухоженная и безусловно уверенная в себе. Неужели такая может так безответно покорить себя мужчине, да еще и без всякой надежды на брак?..
Наверное, мое замешательство отразилось на лице, потому что Таня улыбнулась:
— Не сомневайтесь — это я вам писала. Хотя иногда сама не верю, что все это со мной происходит...
Психологи считают: мы справляемся с нашими страстями не потому, что у нас такая сильная воля, а потому, что не умеем жить взахлеб — страстишки слабые. Вот и Татьяна дожила до зрелого возраста, не зная, какой силы бывает любовь к мужчине.
— Сколько раз я слышала от подруг про их любовные страсти-мордасти: “Погибаю без мужика!” И не верила. Мне казалось, это гипербола, фантазия. Как можно до такой степени потерять голову из-за мужчины?! С мужем у нас отношения были ровные, дружеские. После его смерти о сексе я и думать забыла. Карьера-дом-дети, на ночь чтение художественной литературы — вот весь мой жизненный уклад. А теперь я каждый раз после ухода любовника как будто умираю, впадаю в летаргический сон. Смотрю, как Матвей собирается, застегивает рубашку, надевает носки, поправляет перед зеркалом галстук, и с ужасом думаю: “Когда он наденет пальто и за ним закроется дверь, со мной все будет кончено...”
...Они познакомились на международной выставке. Таня представляла стенд московской фирмы, он отвечал за экспозицию их сибирского филиала. Незаметно деловые разговоры переросли сначала в дружеский треп, а потом в откровенный флирт. Ей было приятно, что молодой (Матвей оказался младше ее на семь лет) симпатичный мужчина явно предпочитает ее двадцати длинноногим “лошадкам”, которые сами активно строили ему глазки.
— Я не знаю, что его привлекло во мне. Но я загорелась от одного его взгляда. С этим нельзя было бороться. Мне должно быть стыдно, но в тот момент я даже не вспомнила про нашу разницу в возрасте или что у него семья, а у меня взрослые сыновья. Я так захотела его, что у меня ломило все тело...
Первые полгода все было прекрасно. Матвей часто приезжал в командировки. Жил в гостинице, и почти каждый вечер они виделись у Тани. Ее сыновьям было строго-настрого запрещено в эти часы появляться дома.
“Я приучила своих мальчишек обязательно звонить мне, прежде чем они возникнут на пороге. Однажды младший сын, который живет со мной, заболел. У него была невысокая температура, но он сильно кашлял. Когда Матвей позвонил и спросил, увидимся ли мы, я не задумываясь ответила: “Конечно!” А потом отправила сына к соседке. Сейчас мне стыдно вспоминать это. Но тогда я не могла поступить иначе. Мой разум молчал — говорила плоть”.
Спустя несколько месяцев Матвей стал более сдержанным и менее откровенным. Таня забеспокоилась:
“Он больше ничего мне не дарил. Даже цветы. И когда их дарили мои друзья или коллеги, я ощущала легкий укол обиды, но старалась утешить себя мыслью, что его любовь дороже всех роз на свете. Еще я стала больше размышлять над каждым его словом, искать тайный смысл там, где его и не было. Например, он спрашивает: “Где ты будешь встречать Новый год?” А я тихо радуюсь: “Неужели он боится, что я пойду в компанию, напьюсь и изменю ему с кем-нибудь? Он меня ревнует?!” А на самом деле его вопрос имел банальный смысл: он хотел знать, буду я на праздники в Москве или уеду, планировать ему командировку до или после Нового года”.
Мы достаточно долго проговорили с Таней, прежде чем она достала несколько фотографий:
— Посмотрите, это мой Мотя!
“Это тупик! Ей уже ничем не помочь...” — думала я, глядя на коротконогого плешивого мужичонку, который по-ухарски обнимал мою собеседницу за место чуть ниже талии.
Пока я рассматривала фото, с Таней произошли очередные метаморфозы. С лица исчезла уверенная улыбка, в глазах появилось что-то жалкое, заискивающее. Казалось, ее возлюбленный даже на расстоянии, через одно свое изображение, гипнотизирует ее волю и гордость.
— Неужели вас не тяготит такая зависимость от другого, пусть и любимого человека? — не удержалась я от больного вопроса.
— Нет. Он стал частью меня. А разве своя рука или нога может тяготить? Даже если она не вполне совершенна, — ответила она, помедлив. — Вам он, наверное, кажется провинциальным. Но для меня он лучше всех!
— Но он не ваш. У него есть жена.
— Да. Это, конечно, проблема. Я не могу звонить ему, писать письма, дарить подарки. Еще мне постоянно приходится следить, как бы не оставить на его одежде следов помады, пудры. Пришлось совсем отказаться от духов. Когда он был на нашей фирме, я старалась совсем к нему не подходить. Чтобы не вводить себя в искушение прикоснуться к нему. Но тяжелее всего — не думать о том, как он занимается с ней любовью! Сколько бы я ни уговаривала себя, что он ложится с ней в постель только потому, что она всегда под рукой, все равно это для меня пытка.
— А сейчас вы встречаетесь?
— Редко. Последний раз это было два месяца назад, хотя он теперь чаще бывает в Москве, чем раньше. За последние два года он здорово вырос по службе, и мои боссы даже хотят переманить его в Москву. Но к тому времени он ко мне, наверное, совсем охладеет.
...Это произошло в сентябре прошлого года. Матвей собрался покупать новую машину, но до нужной суммы не хватало двух тысяч долларов. У Тани деньги были: она копила старшему сыну на отдельную квартиру, так как молодые снимали жилье. Любовник клятвенно заверил, что вернет деньги не позднее весны.
“В конце января Матвей был в очередной командировке, мы встречались несколько раз, но о деньгах он не упоминал. Тогда я сама напомнила. Мне действительно нужны были в тот момент деньги. Невестка сообщила о своей беременности, и я хотела купить будущему внуку приданое. Я спросила, какие у него планы, сможет ли он вернуть деньги в начале марта, как обещал. Как же он разозлился! Таким я его еще никогда не видела. “Ты что, теперь будешь меня всю жизнь контролировать?! Я должен тебе докладывать о каждом своем шаге, что буду делать, покупать, — может, еще и менструальный график моей жены тебе представить?!” — кричал он на меня. Я была так шокирована, унижена, что говорить ни о чем больше не могла. В результате мы кое-как замяли этот разговор. Прощаясь, он обещал вернуть деньги до конца февраля, но долг и поныне за ним. А у меня не хватает смелости вновь заводить о нем разговор. Честно скажу, я уж плюнула на эти деньги...”
После этого случая Матвей, приезжая в Москву, стал избегать Тани. Сначала она крепилась и не показывала вида, как ей это больно. Но потом не выдержала, во время одного из его приездов позвонила в гостиницу и попросила о встрече. Он не спешил соглашаться, ссылался на обилие работы, усталость и простуду, но в конце концов все же пообещал приехать.
“Я стала полубезумной от счастья. Носилась как ураган по квартире, красилась, одевалась, потом меня начало знобить. И до его прихода я просидела, закутавшись в плед, на краешке дивана. Пока не раздался звонок в дверь, я не могла ни пошевелиться, ни думать ни о чем. Просто смотрела в одну точку и заклинала его: “Приди, приди, приди...”
И он пришел. Выпив в гостинице для храбрости, Матвей полез с порога целоваться-обниматься. Через пять секунд они уже лежали в постели, а через 20 минут он храпел, удовлетворенный и довольный жизнью. Объяснение так и не состоялось, когда он проснулся, то сразу заспешил в гостиницу: ему должна была позвонить жена...
Уже нет того уважения, которое когда-то давало ей ощущение комфорта и счастья. Часто он сам отменяет их свидания или делает их короче, примитивнее. И самое главное: его глаза больше не горят тем огнем страсти, благодаря которому она и выделила его из толпы прочих особей мужского пола.
Вслух Татьяна этот вопрос не задавала, но он читался в ее измученном взгляде, усталой улыбке, опущенных плечах. Интересует он не только Таню: мне регулярно рассказывают похожие истории о любви, которая была и кончилась. Для одного, но не для другого.
Можно, конечно, попробовать объясниться. Иногда это помогает, но не всегда. Другой способ: прервать ненадолго общение с ним и самой подумать, успокоиться, а ему дать свободу — или, наоборот, несвободу.
Третий вариант: не тормозить свои желания. Напротив, раскручивать страсть до предела. Хочешь — звони, хочешь — приглашай его куда-нибудь. Признавайся в любви, ходи за ним по пятам, заглядывай в глаза, хватайся за него руками и зубами... До тех пор, пока тебе это не надоест. А тебе надоест — это вопрос времени. Проверившие на себе утверждают: наваждение к мужчине снимается только таким образом, а будешь нажимать на гордость — только спалишь себя дотла.
Но если и это не помогает — тогда нужно рвать! Но как? Как убедить в этом свое глупое сердце? Как не брать трубку, когда он звонит? Как заставить себя ходить в гости к друзьям, читать книги, развлекаться, а не сидеть в тоске все вечера у телефона?..
Лично у меня готовых рецептов нет. Наверное, в каждом отдельном случае лекарство стряпает сам больной. А может, в этом и заключается высший кайф безумной страсти, что, окунаясь в нее с головой, человек знает: противоядия нет. Спасайся сам как можешь!
Когда Таня закончила свою исповедь, я протянула ей телефон психолога. Но она покачала головой:
— С тех пор как я написала вам письмо, я многое передумала и решила: “кодироваться” от любви не буду. Грех это — убивать любовь. Ведь на самом деле это — единственная роскошь, которую я себе позволила в жизни. Ни для чего — просто для себя. Все остальное в моей жизни было строго по плану. И неважно, заслуживает Матвей моей любви или нет. Главное, что я оказалась способна на такое чувство. А ведь это не каждому дается. Правда?..
