Жвачку, шоколадку и карамельки он аккуратно, стараясь не разбудить, положил под подушку сына. А через пару часов перерезал ему горло. Ему, бывшей жене и еще трем спящим людям.
Провинциальный Воткинск (Удмуртия) 15 апреля был шокирован диким известием. Утром 73-летняя Валентина Виссарионовна напекла домашней снеди и заспешила к правнуку Андрюше, которого не видела почти неделю. Толкнув калитку, старушка чуть не наступила на труп... собственной внучки, 29-летней Ольги Крязиной. На ватных ногах зашла в дом. Там, на залитых кровью диванах, лежали тела гражданского мужа Ольги Алексея Соколова, их друзей и шестилетнего Андрея. Страшно закричав, женщина бросилась к соседям — вызывать милицию...
Кому понадобилось убивать пятерых людей? Что за монстр не пощадил даже беззащитного ребенка? Псих? Садист? Для начала ясно было одно — убийство совершил не вор и грабитель: из дома (где, правда, и взять-то по большому счету было нечего) ничего не пропало.
Местные сыщики склонялись к версии того, что все пятеро погибли из-за гостей Ольги и Алексея — Елены П. и Юрия Д. К своим 24 годам Елена успела поработать в Эмиратах “жрицей любви”, вернуться в родную Удмуртию, выйти там замуж и развестись. Последние три года она жила с Д. и не без его помощи пристрастилась к наркотикам. Сам Д. на жизнь зарабатывал сбытом небольших партий героина. В феврале этого года местная милиция задержала его с поличным — в тот момент, когда Д. с напарником продавали “дозу” очередному клиенту. В апреле уголовное дело ушло в суд, вот-вот должны были начаться слушания. Но на этом злоключения торговца “белой смертью” не кончились. Своим “коллегам” Д. задолжал немалую для него сумму — около 5 тысяч рублей. Скрываясь от кредиторов, вот уже несколько недель вместе с Еленой он жил у общих друзей — Соколова и Крязиной.
Оперативники “крутили” версию убийства из-за невозвращенного долга и так и эдак, опросили все ближайшее окружение парочки. Но через несколько дней стало совершенно очевидно, что версия с местью кредиторов отпадает. Получалось нелогично — с мертвеца долг не вышибешь, к тому же у всех подозреваемых оказалось железное алиби.
Вдоль и поперек оперативники проверили Алексея Соколова. Он, единственный из всей этой компании, работал — плотничал в частной строительной фирме. В бригаде с товарищами не конфликтовал, со всеми поддерживал ровные приятельские отношения. Пил, как все, иногда дрался — тоже, как все. В общем, никаких мотивов для убийства.
Тем временем друзья и родственники уже похоронили погибших. Просматривая видеозапись похорон, оперативники обратили внимание на то, что на кладбище не пришел Алексей Крязин — бывший муж Ольги и отец погибшего Андрюши. Проводить их в последний путь из Ижевска приехал даже первый супруг Крязиной с их общей дочкой Валей. С ними Ольга уже несколько лет не поддерживала никаких отношений. А тут человек живет по соседству, такая трагедия, гибнет малолетний сын — и никакой реакции, полное равнодушие.
Уголовный розыск повнимательнее присмотрелся к этому человеку. И вот первое, хотя еще очень зыбкое совпадение. Семь лет назад Крязина судили по статье 218 УК — за незаконное изготовление и ношение огнестрельного оружия. Оперативники подняли материалы того давнего дела и обнаружили, что криминальный кустарь Крязин делал нестандартное гладкоствольное пятимиллиметровое оружие и патроны к нему. А из головы Юрия Д. медики изъяли пулю, которая, по заключению экспертизы, была сходна с теми, что проходили по делу семилетней давности...
Постепенно на свет всплыли и другие странности. Крязин недавно женился, пару месяцев назад отпраздновал рождение чудесной малышки-дочери. Трудился слесарем, в месяц получал от трех до семи тысяч, что при местной безработице и средней зарплате было весьма неплохо. И вдруг, как раз после убийства, он почти две недели не появляется на работе, а потом вдруг пишет заявление — “прошу уволить по собственному желанию”. В разговорах с приятелями неожиданно начинает говорить о том, что уедет на Север — за “длинным” рублем. Это от вполне сытой жизни, молодой жены и грудного младенца?
Подозрения оперативников еще больше окрепли, когда они узнали о непростых отношениях между бывшими супругами Крязиными — Ольгой и Алексеем. Поддерживались они редко, но регулярно — в день выдачи зарплаты. Камнем преткновения и вечным поводом для ссор стали алименты. Алексей платить их особым желанием не горел. И потому, что сумма набегала приличная — около тысячи рублей, и изъятие ее из бюджета новой семьи было ощутимо. И главное — потому, что в глубине души Алексей сомневался в том, что Андрюша — его родной сын. Эту боль и сомнение носил он в душе не один год. А бывшая супруга спуску не давала. “Платил и платить будешь. Как миленький. Еще двенадцать лет как минимум ты у меня на крючке”, — такими словами заканчивались их редкие, но всегда оставлявшие горький осадок встречи. Алексей пытался возражать: “Все равно деньги не впрок, все пропиваете, на ребенка ни копейки реально не идет”. “Не твое дело”, — отмахивалась Ольга. Последнее время она все чаще грозила строптивому супругу. Обращалась в суд, по решению которого бывший муж выплатил долг за четыре месяца. “Еще раз будешь волынить — все имущество твое опишут. А прежде всего — мотоцикл”. Ольга давила на больную мозоль — мотоцикл был единственной и любимой отдушиной Алексея.
26 апреля Крязина арестовали. Чтобы не травмировать психику домашних, задержали его на улице. Он не удивлялся, не пытался возмущаться или сопротивляться. А тем временем к косвенным уликам прибавились уже и прямые. При обыске оперативники изъяли у него дома одежду с бурыми пятнами. Крязин пытался ее отстирать, но разве можно без остатка смыть такое количество крови?
Через пару часов после задержания Крязин написал явку с повинной. С его слов, в тот роковой день в 10 вечера он пришел в гости к бывшей жене. Принес водку, закуску (при этом сам Алексей уже года два вообще в рот не брал спиртного). Дальше — цитирую: “Выпили принесенную водку. Ольге Борисовне показалось мало. Я с ней пошел в магазин. Купили еще две бутылки водки, сигареты. Шоколадку, жвачку и сладости для сына я положил ребенку под подушку. Вернулись, выпили. В четыре часа утра я начал собираться домой. К тому моменту все уже спали. Ольга начала выпендриваться, что частенько с ней случалось. В итоге — слово за слово, я не выдержал, взял ее за горло...”
Потом началась настоящая резня. Ольгу он душил, а для верности еще и ударил ножом в сердце. В доме убийца сначала расправился с Юрием. На шум проснулась Лена. Чтобы она перестала кричать, хватило одного удара в левый бок. Затем настал черед Алексея. Из явки с повинной: “В самый последний момент проснулся ребенок. Пришлось избавляться и от него. Я его попытался задушить шнуром от телевизора. Не получилось. Добил ударом ножа в горло”.
Все это, со слов преступника, он проделал в состоянии аффекта. “Сомневаемся”, — пожимают плечами оперативники. Что делал в пьяной компании до четырех утра непьющий Крязин? Самодельный пистолет, из которого он стрелял в Юрия, Крязин якобы нашел в доме. Потом закопал в огороде по соседству. Его нашли. Напомню, что он сходен с тем кустарным оружием, за изготовление которого Крязин уже отсидел когда-то срок. А вот нож, который он тоже якобы нашел в сенях и сбросил в речку, так и не обнаружили. Говорят, на зоне Крязин сам делал красивые ножи из прочной стали...
В любом случае — заранее продуманное, просчитанное это преступление или “случайное”, спонтанное — пять человеческих душ загублены. А шестая теперь будет мучиться. Если, конечно, в этой душе осталось что-нибудь живое.* * *“Так называемая “бытовуха” будет пострашнее всех серийных и заказных убийств, вместе взятых. В среднем в России около 60 процентов всех убийств приходится на бытовые.
Жестокость, конфликты, ревность и т.д. — все это составляющие человеческого общения. Насилие провоцируют алкоголь, наркотики. Кстати, в недолгое время действия горбачевского “сухого закона” насильственная преступность резко упала. Правда, общество не выдержало нарушения привычного уклада. И снова в выходные и праздники, после обильных возлияний, кривая убийств летит вверх.
От этого не застрахован никто, но интеллигентного человека сдерживает узда воспитания, образования. И — парадоксально — она же заставляет действовать более хитро, осторожно, продуманно. В практике оперативников немало подобных случаев. На первый взгляд — тайна, загадка. А истина — страшна и проста одновременно. Например, безутешная жена подала заявление о пропаже мужа. Через год обратилась в суд официально признать супруга умершим, а себя соответственно вдовой. Пока дело рассматривалось, в глухом лесу случайно забредшие туда дети под листьями и ветками нашли труп с разбитой головой. Личность установить невозможно — дожди и снега дело свое сделали. Кто этот человек, откуда? И вдруг под соседним кустом нашелся паспорт! С полустертыми буквами, но читаемый! Владелец документа по месту прописки не появляется, живет у женщины. У которой год назад пропал муж. Через два часа этот гражданин уже рассказывал оперативникам о том, как сговорился с любовницей убить мешавшего обоим мужа на “дружеском” пикнике. И все бы хорошо, да подвел выпавший из кармана паспорт...
Один из российских городов в конце 70-х потрясло убийство профессора Германа Николаева — блестящего ученого, светского человека, опытнейшего врача. Несмотря на все усилия (один только обыск в квартире длился 25 часов!), убийцу так и не нашли. И лишь спустя 4 года сыщики взяли верный след. Мужа “заказала” молодая жена профессора, третья по счету. Исполнителем стал ее родной брат — колхозный зоотехник и партийный активист.
Когда бытовые убийства очевидны, их раскрывать легче. А вообще любое преступление индивидуально. Недавний случай: алкоголичка-мать идет с сыном в гости, из-за пустяка возникает ссора. Она его сильно избивает, мальчик теряет сознание. Испугавшись, что ребенок мертв, она тащит его к канализационному люку, сталкивает вниз. А потом бежит в милицию — найдите сына. Оперативники работают, но — ни следов, ни свидетелей. Через месяц тело, точнее — то, что от него осталось после пара, высокой температуры и сточных вод, случайно нашли рабочие. На опознании мать-убийца лишь мимолетный взгляд бросила на сына и держалась хладнокровнее иного наемного убийцы.
Вообще не стоит искать прививку от убийства. Ее не существует. Сегодняшняя жертва может завтра оказаться палачом и наоборот. В семейных скандалах выживет тот, кто сильнее, кто быстрее сориентируется в критической ситуации. Совместная жизнь родственников становится опасной, когда накопленное раздражение достигает критической точки. И начинают идти сопутствующие составы — хулиганство, причинение телесных повреждений и т.д. Хотите быть грушей для домашнего садиста-боксера — жалейте его, пока он не забьет вас до смерти. Не хотите — заявляйте в милицию. В большинстве случаев в делах так называемого частного обвинения без заявления потерпевшего уголовное преследование невозможно. Почему-то иногда забывают о статье 119 УК — “Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью”. Санкция там не самая жесткая, но только факт нахождения под статьей уже, мягко говоря, неприятен. Там, где эта статья “работает”, число тяжких преступлений снижается.
И еще. Если преступление не раскрывают сразу, “по горячим следам”, это не значит, что “глухарем” стало больше. Закон перерыва в оперативной работе не предусматривает. Когда раскрывается так называемое преступление прошлых лет, это — свидетельство зрелости и профессионализма оперативников.
