В этом деле уже поставлена точка. Преступники пойманы. Приговор вынесен. 12 лет проведет за решеткой молодой милиционер из Астрахани Сергей Верещагин и 5 лет — его напарник по службе Владимир Датцкий.
...4 года они работали вместе в ГУВД города. Без замечаний и дисциплинарных взысканий. Выезжали, как все, на происшествия, ловили убийц, разыскивали бандитов. По вечерам в кабинетах пили с товарищами горькую и строили планы на будущее.
Они были разные. Примерный семьянин Верещагин, у которого только что родился ребенок, и отчаянный максималист Датцкий, вернувшийся живым из Дагестана и Чечни... Но что об этом говорить. Сейчас у них совсем другая жизнь. Теперь они не менты главка, а обычные зэки.
То, в чем их обвинили, не может не поражать своей абсурдностью. Милиционеров признали виновными в похищении... дочери начальника ГУВД.
Ситуация на первый взгляд нелепая и даже где-то комичная — рядовые сотрудники милиции похищают дочь своего шефа, главного милиционера города, с тем чтобы потом требовать с него, главного милиционера, выкуп.
Как-то не укладывается в голове, не так ли? Неужели нормальному человеку могла прийти такая, заранее обреченная на провал идея?
Все это было бы действительно смешно, если бы было неправдой, киношным вымыслом. Но на скамье подсудимых — реальные люди. Сергей Верещагин и Владимир Датцкий. И их действительно признали виновными в похищении дочки босса.
Судебные формулировки сухи и до противного официальны.
“Верещагин, работающий милиционером ГУВД г. Астрахани, и Датцкий, милиционер-водитель ГУВД г. Астрахани, были знакомы друг с другом по работе и в последнее время, испытывая материальные затруднения и нуждаясь в деньгах, в свободное время на личном автомобиле Датцкого занимались частным извозом...”
Милиционеры были вынуждены подрабатывать по ночам, чтобы хоть как-то выжить. Не их вина, что они родились в государстве, где за работу не платят деньги. Даже жалкие гроши, называемые зарплатой, им, как, впрочем, и всей стране, не выплачивали по нескольку месяцев.
“Неся службу на посту при входе в здание ГУВД г. Астрахани, начальником которого являлся Голопов Л. В. (фамилия изменена. — Авт.), Верещагин познакомился с его дочерью Голоповой С.Л., когда та приходила на работу к своему отцу...
20.10.98 в ночное время Верещагин и Датцкий в очередной раз, подрабатывая, занимались частным извозом и под утро приехали в район железнодорожного вокзала г. Астрахани на автомашине, принадлежащей Датцкому, и остановились на улице Красноармейской, поджидая клиентов.
Верещагин, увидев проходившую мимо них Голопову Светлану и узнав, что она направляется в астраханскую школу милиции, предложил подвезти ее туда...”
20 октября 1998 года, 6.30.
Датцкий и Верещагин уже почти два часа торчали на площади у железнодорожного вокзала в своей “копейке”, ожидая клиентов. Датцкий забылся сном, а Верещагин внимательно всматривался в лица ранних прохожих — быть может, кому-то нужна машина. Однако людей на улице в это время было не так много, и вероятность подцепить клиента равнялась нулю.
Верещагин вышел из машины и вдруг увидел знакомую фигуру — мимо “Жигулей” неспешно продефилировала девушка в форме курсанта школы милиции. Верещагин сразу узнал ее. Дочку начальника в Главном управлении внутренних дел Астрахани знали многие — она часто приходила к папе на работу и любила поболтать с сотрудниками, подчиненными отца.
О личности Светланы Голоповой в управлении ходили разные слухи. Значительная часть работников милиции, имевшая удовольствие пообщаться с ближайшей родственницей босса, считала ее, мягко говоря, девушкой легкого поведения. Поговаривали, что она не раз вляпывалась в какие-то неприятные истории, но благодаря практически безграничной власти отца ей все сходило с рук.
Вездесущая молва утверждала, например, что Светлана причастна к одному из последних громких преступлений в Астрахани — убийству гражданина Финляндии. Голопова была знакома с финном и часто проводила с ним время: у того всегда имелись в наличии деньги, а это Светлана Голопова считала одним из самых важных качеств в мужчине. За что же убили иностранца и какое отношение к этому происшествию имела дочь начальника ГУВД, история умалчивает.
Тем не менее все без исключения сотрудники управления старались с ней дружить. Не дружить или, не дай Бог, находиться в оппозиции было чревато для карьеры.
Влиятельный папа от греха подальше пристроил 18-летнюю дочку в школу милиции. Туда-то и направлялась ранним утром 20 октября 1998 года Светлана Голопова, когда неожиданно столкнулась с Сергеем Верещагиным, который любезно предложил девушке подбросить ее до школы милиции. Тем более что по ранним улицам езды тут было от силы минут 10—15.
“...Голопова, зная Верещагина как сотрудника милиции, работающего в подчинении у ее отца, и будучи знакомой с ним, согласилась. Верещагин посадил ее в автомашину Датцкого на переднее пассажирское сиденье, а сам занял место на заднем сиденье.
Верещагин попросил Датцкого подвезти Голопову на занятия в школу милиции, с аналогичной просьбой к Датцкому обратилась и Голопова. Тот согласился.
В пути следования у Верещагина возник умысел на похищение Голоповой. Зная о том, что ее отец занимает высокий пост в органах внутренних дел г. Астрахани, является начальником городского Управления внутренних дел, рассчитывая на то, что Голопов имеет крупную сумму денег, и на то, что тот не будет предавать огласке факт исчезновения дочери, нуждаясь в деньгах, зная также о том, что Датцкий тоже испытывает материальные затруднения, решил похитить Голопову из корыстных побуждений, с тем чтобы получить с ее отца выкуп за освобождение дочери, полагая, что Датцкий примет в этом участие...”
Проще говоря, в голове парня буквально за считанные секунды возник план похитить дочку шефа и потребовать за нее выкуп. При этом он решил, что главный милиционер города ни за что не предаст огласке “факт исчезновения дочери”, а будет послушно выполнять все требования похитителей и, конечно же, выложит кругленькую сумму за ее освобождение. И его напарник Датцкий, конечно же, одобрит столь гениальный план моментального обогащения и примет участие в похищении.
При этом милиционер Верещагин совсем забыл, что, согласно статистике, с которой он по долгу службы сталкивается ежедневно, инциденты, связанные с похищениями людей и захватами заложников, в 98 случаях из 100 заканчиваются для похитителей полным фиаско. Что захватить в заложники родственника едва ли не самого могущественного человека в городе — это все равно что угнать самолет: такой факт не может быть скрыт. И что для такого преступления нужен как минимум разработанный до мелочей план.
Впрочем, эти детали для суда были столь несущественны, что все объяснения подсудимых по этому поводу оказались просто лишним сотрясением воздуха.
Между тем показания обвиняемых вполне заслуживают внимания.
И Верещагин и Датцкий утверждали, что идея с похищением пришла в голову... самой Голоповой.
* * *
Светлана села в машину, и между приятелями завязался разговор. Девушка рассказывала о своей скучной жизни, о том, как ей все надоело, в том числе и учеба, которую она, кстати, втайне от родителей, нередко прогуливает. Пожаловалась также на частые скандалы в семье вследствие ее не слишком хороших отношений с предками.
Друзья, в свою очередь, поведали о превратностях службы, трудностях с деньгами и вынужденной подработке по ночам.
— Вот и сейчас как раз “бомбим”, — закончили они свой рассказ.
Именно после этого разговора, как утверждают подсудимые, Голопова предложила инсценировать похищение и потребовать с ее отца, который как раз собирался покупать машину за 50 тысяч рублей, выкуп. Она уверяла, что для него это сущий пустяк и он не пожалеет денег — сразу выложит столько, сколько запросят.
Идея была совершенно абсурдной, и сначала друзья восприняли ее как шутку.
— Ну хорошо, если хочешь, поехали сейчас с нами на дачу. Там все и обсудим.
“А может, действительно выгорит, — размышляли друзья. Голопова так убедительно говорила. Может, папаша и впрямь выложит денежки. А они будут весьма кстати”.
И все же сама мысль о том, что придется звонить самому начальнику ГУВД, угрожать ему и требовать деньги, была настолько пугающей, что ни Верещагин, ни Датцкий пока не могли решиться на такое.
Однако, как ни крути, девчонку-то они действительно, получается, похитили. Вот она. Сидит, пьет пиво и дымит сигаретой.
— Ладно. Надо будет еще подумать. До вечера.
Датцкий уехал на работу, а Верещагин, у которого был в этот день выходной, остался с “пленницей”.
Вечером того же дня было решено, что завтра Верещагин позвонит родителю Голоповой, обрадует его тем, что дочка жива-здорова, и предъявит ультиматум.
* * *
— Я обещал Голоповой, что позвоню ее отцу на следующий день, — говорил следователям Верещагин. — Но когда пришел на службу, узнал, что тот уже разыскивает свою дочь и поднял на ноги буквально весь город. Я так испугался, что просто не смог набрать его номер. Думал, что меня тут же арестуют...
Он не смог позвонить ни 21 октября, ни 22-го, ни 23-го, когда Голопову официально объявили в розыск... Он вообще уже не хотел ввязываться в эту историю. Но было поздно. Голопова настаивала на том, чтобы он позвонил, и даже стала угрожать, говоря, что теперь для них нет обратного пути. Надо либо идти до конца, либо она, попав домой, во всем обвинит их, Верещагина и Датцкого.
Друзья поняли, что вляпались по самое некуда. Но они не винили никого, кроме себя. Им не надо было связываться с этой девушкой. Шутки с людьми власть имущими всегда заканчиваются плохо для неимущих власти.
Светлана тем временем сделала следующий ход.
— Я написала записку отцу. Отнесете ее на железнодорожный вокзал и положите в камеру хранения. Потом позвоните отцу и скажете, чтобы он ее забрал. Ну и, конечно, потребуете денег.
“Папа, со мной все в порядке. Люди, меня похитившие, обращаются со мной как с ребенком. Конечно, здесь нет тех условий, удобств, к которым я привыкла. Кормят хорошо, за эти дни растолстела, как хомяк Байрон. Сделай, как просят эти люди, и меня отпустят. Света”.
Верещагин только ухмыльнулся, прочитав записку. Конечно, он не собирался ее никуда нести и все же пообещал Голоповой, что сделает это.
Вечером, вернувшись с работы, Сергей наврал, что выполнил все от него требующееся: позвонил отцу, отнес записку и назначил день расплаты — 26 октября...
* * *
— У Голоповой было много возможностей убежать, если бы это действительно было настоящим похищением, — утверждали и во время следствия, и на суде обвиняемые. — Она свободно перемещалась и по даче, и по квартире. К нам заходили соседи, на даче работали строители. По дороге, когда мы ехали в машине, нас останавливали сотрудники милиции из-за аварии. Есть много свидетелей, которые видели, что мы ее не держали силой. Она сама по собственной воле оставалась с нами, пока мы окончательно не отказались от ее плана...
К 25 октября, на шестой день совместной жизни с Голоповой, нервы у Верещагина и Датцкого были настолько расшатаны, что они уже не знали, что делать. Они были виновны и знали, что Светлана не пожалеет красноречия, когда будет описывать отцу все ужасы своего пребывания в неволе.
Отпустить ее теперь, когда вся милицейская рать в городе только и делает, что ищет дочку босса, равносильно подписанию смертного приговора. Другой выход — не отпускать. А это значит — убить...
Мысль об убийстве приходила к Верещагину неоднократно, но он всякий раз с ужасом отмахивался от нее, пугаясь самого себя. Нет, он не собирался убивать Голопову, иначе он давно бы это сделал. Но как же тогда быть?
Вечером 26 октября Верещагин решил наедине поговорить с Голоповой и убедить ее не рассказывать отцу о нем и Датцком. Просто придумать какую-нибудь легенду. В конце концов, ведь не без ее же участия вообще заварилась эта каша.
Но разговора в этот вечер не получилось. Светлана напилась и плохо понимала, что от нее хотят.
И все же на следующий день Верещагин решил отправить Голопову домой, потому что дальнейшее ее пребывание на даче стало просто невыносимым как для Верещагина, так и для самой Светланы.
27 октября 1998 г., 5.30
Утром Сергей предложил Голоповой сходить в здание аэропорта, находившегося неподалеку, попить кофе, а потом уже ехать домой. Верещагин радовался, что сегодня наконец-то закончится этот кошмар. Он извинялся перед Светланой за то, что все так получилось, и очень надеялся, что она все-таки не станет “закладывать” его и Датцкого. В приступе искренности Верещагин признался, что на самом деле ни разу не звонил ее отцу и не требовал денег. И вообще никогда не был в восторге от этой идеи.
Дальше произошло то, что, наверное, давно должно было произойти.
— Голопова стала возмущаться, упрекать меня за это, оскорбляла и выражалась нецензурной бранью, заявила, что я и Датцкий будем сидеть. Это меня возмутило, и я ударил ее ногой в живот...
Охватившая Верещагина ярость уже не давала ему возможности держать себя в руках. Выплеснулось все, что накопилось за предыдущую неделю.
“...Верещагин, реализуя умысел на умышленное убийство потерпевшей с целью сокрытия ее похищения, неожиданно нанес Голоповой удар ногой в область живота, таким образом сбил ее с ног, стал душить, сдавливая ей органы шеи рукой. Когда она, оказывая ему сопротивление, укусила его за палец, он, с целью доведения до конца умысла на лишение жизни, схватил попавшийся под руку камень и нанес им несколько ударов потерпевшей в область головы с достаточной силой, причинив ушибленные раны и гематомы головы, соответствующие легкому вреду здоровья, а также кровоподтеки и ссадины головы, шеи, кровоподтеки обеих голеней, спины, не причинившие вреда здоровью.
Оказывая сопротивление Верещагину, Голопова столкнула его в яму и, воспользовавшись тем, что он упал в нее, вскочила с земли и с криками о помощи побежала в сторону аэропорта, где ей оказали помощь оказавшиеся в это время у КПП аэропорта два пилота авиакомпании...”
* * *
Им сразу сказали, чтобы они для своего же блага не давали показаний против Голоповой. Обещали вроде даже прекратить дело. И они согласились. Говорили то, что от них хотели услышать. Признавали себя и только себя виновными во всем. А потом им предъявили обвинение в похищении человека “группой лиц по предварительному сговору”, “с применением насилия, опасного для жизни”, “с применением оружия”, “из корыстных побуждений”. Это — от 5 до 10 лет лишения свободы. А Верещагину с его покушением на убийство — до 15 лет.
На суде они не стали молчать и рассказали все, как было. Они признали себя виновными, но посчитали несправедливым, что Голопова, по сути спровоцировавшая их на преступление, опять вышла сухой из воды.
Но это всего лишь показания двух подсудимых. Суду эти показания неинтересны. Истина установлена. Преступники пойманы. Приговор вынесен...
