Княгиня Тамара родилась в 1900 году в семье помещиков. Пела в церкви и в хоре гимназии, училась на медицинском факультете, в консерватории. В спектакле гастролировавших в Тифлисе актеров Александринского театра ее попросили исполнить романс «Гори, гори, моя звезда…». Пение студентки затмило игру артистов императорского театра.
Красота и божественное контральто вдохновляли русских композиторов сочинять грузинке «цыганские романсы», завоевывавшие в 1920-е годы сердца народа.
Дождь проливным потоком стучит с утра в окно.
Ты от меня далеко, писем уж нет давно.
Ночью я буду, знаю, думать, когда все уснут;
Разве у вас не бывает в жизни подобных минут.
Этот романс «Минуты жизни» Тамара Церетели исполнила первой.
Певица появилась в Москве в сопровождении аккомпаниатора, ставшего ее мужем, Бориса Прозоровского. Они встретились, когда девушка училась в консерватории. Русский композитор приехал из голодного и холодного Петербурга в сытый и теплый южный город как гастролер. К тому времени успел получить специальность врача, поучиться в консерватории, послужить в лейб-гвардии Волынском полку русской армии на Кавказе. Врачом не стал, всецело занялся музыкой, композицией, пением.
Тамара вышла на сцену с романсом «Вам 19 лет» на его музыку.
Вам девятнадцать лет, у вас своя дорога,
Вы можете смеяться и шутить,
А мне возврата нет, я пережил так много,
И больно, больно так в последний раз любить.
Их отношения пошли вопреки романсу. Разница в возрасте в 9 лет не стала помехой истинной любви. Церетели уходит из консерватории, становится первой грузинкой на эстраде, где царили мужчины.
Как в прошлом, так и теперь, слава к артистам приходит в Москве. (Тамара Церетели жила много лет в 1-м Колобовском переулке, 14, которому посвящается это «хождение».) Вскоре после появления в столице ее пригласили выступить на банкете, где пела Антонина Нежданова, лицо Большого театра. Девушку представил корифеям Художественного театра великий тенор Леонид Собинов. И не пожалел. Успех, как в Тифлисе, повторился. Дебютантке сразу предложили выступить в Малом зале Московской консерватории. Там началась ее слава. Тамару называли второй Варей Паниной (цыганка из ресторана «Яр», певшая на сцене Мариинского театра в присутствии императорской фамилии). Точно так Церетели покорила самые престижные сцены Москвы, включая Большой и Малый залы Московской консерватории, Колонный зал Дома союзов
Тамара, как Варя, обладала контральто, самым низким по тембру женским голосом. Поклонниками Паниной слыли Лев Толстой, Чехов, Куприн, Блок, называвший ее искусство божественным. Пение Церетели пленило Константина Станиславского, корифеев Большого и Художественного театров, законодателей русского искусства.
Все блистательные романсы, созданные в Москве в 1923–1924 годах, Борис Прозоровский посвящал молодой жене, и она понимала, что овациями обязана мужу, дарившему ей пленительные мелодии, повлиявшему на манеру исполнения. Композитор, обладая безупречным вкусом, выбирал тексты талантливых поэтов. Слова его романсов становились крылатыми, как, например: «Вернись, я все прощу», «Мы разошлись, как в море корабли»…
Пела Тамара романсы и других композиторов, востребованных в годы новой экономической политики, когда возродились частная торговля и рестораны. В каждом из них шумели и пели:
«Дорогой длинною
И ночью лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит, звеня…»
Первое издание неувядаемого романса вышло в СССР тиражом 10 000 экземпляров в 1925 году, с портретом Тамары Церетели. (Музыку сочинил Борис Фомин, о нем чуть ниже.)
Полтора безоблачных года сменились заморозками. В советском искусстве началась борьба с «цыганщиной». По сфабрикованному делу «о даче взятки за концерт» Прозоровского без суда выслали из Москвы. Три года Тамара выступала с другим аккомпаниатором. После возвращения Прозоровского возникла легенда, что, узнав об измене жены, ставшей знаменитостью, страдая от разрыва, он сочинил романс «Мы только знакомы».
Спокойно и просто
Мы встретились с вами,
В душе зажила уже старая рана.
Но пропасть разрыва
Легла между нами.
Мы только знакомы.
Как странно...
Пианист Зиновий Китаев действительно аккомпанировал Тамаре Церетели. Но музыку этого романса Прозоровский сочинил в безоблачном для семьи 1924 году.
Воссоединение на сцене после ссылки вызвало ажиотаж публики. Билеты в Колонный зал раскупались мгновенно. На одном из концертов на сцену поднялся лучший тенор Большого театра Иван Козловский и без репетиции спел с ней дуэтом «Утро туманное, утро седое», романс на слова Ивана Тургенева, бывший коронным номером рано умершей Вари Паниной в 1911 году.
Счастье было недолгим. Роковой для страны 1929 год Сталин объявил «годом великого перелома на всех фронтах социалистического строительства». Важным фронтом, как коллективизация и индустриализация, считалось искусство. Весной состоялась созванная партией большевиков Всероссийская музыкальная конференция. Она приняла решение запретить издание и исполнение романсов, потому что «наряду с религией, водкой и контрреволюционной агитацией музыка «этого типа», заражая рабочего нездоровыми эмоциями, играет не последнюю роль в борьбе против социалистического переустройства общества». Газеты травили исполнителей романсов за «упадочнический» жанр, «пошлые и мелкие страстишки отжившей свое цыганщины».
Как автора «мещанской музыки» и дворянина Бориса Прозоровского арестовали и сослали на стройку Беломорско-Балтийского канала. Тачку в руки не дали. В лагере пригодилась специальность врача. Вышел на свободу, но жить и творить не дали. Снова сослали. В этот раз на Дальний Восток, потом заключили в лагерь.
Палач русского народа Николай Ежов, народный комиссар внутренних дел, разослал по всему Советскому Союзу циркуляр: «Предписываю начальникам республиканских, краевых и областных УНКВД в течение 4 месяцев, с августа по ноябрь 1937 года, провести операцию по изъятию и репрессированию антисоветских и социально опасных элементов, которые содержатся в тюрьмах, лагерях, трудовых поселениях и колониях, а также членов их семей, способных к активным действиям». Так в 46 лет погиб творец дивных песнопений Борис Алексеевич Прозоровский.
Жизнь автора «Дорогой длинною…» Бориса Фомина также полна страданий. Потомок Ломоносова, сын царского генерала, учился и недоучился, как Прозоровский, в Петербургской консерватории. В Москве служил в театре «Летучая мышь», подвизался в других забытых, некогда популярных труппах, сочинял музыку оперетт и балетов, но нашел себя в романсе. Влюбившись в дочь цыганской певицы Марии Масальской, посвятил ее матери романс «Только раз бывает в жизни встреча», который у многих и сегодня на слуху.
После злосчастной Всесоюзной музыкальной конференции Главрепертком весь портфель эстрады поделил на четыре разряда: «А», «Б», «В» и «Г». Почти все романсы Бориса Фомина попали в «контрреволюционный» разряд «Г», подлежащий полному запрету. В 1937 году композитор попал в Бутырскую тюрьму. Смена власти в НКВД обернулась для него свободой. Композитор аккомпанировал выдающимся певцам, занимался как педагог с Клавдией Шульженко, Лялей Черной и другими артистами.
В детстве до войны мне доверяли ставить граммофонные пластинки, менять иголки в мембране и заводить патефон, похожий на чемоданчик, когда взрослые сидели за столом. С тех пор я запомнил слова и голос певицы, вопрошавшей какого-то мужчину:
Саша! Ты помнишь наши встречи
В приморском парке, на берегу?
Саша! Ты помнишь теплый вечер,
Весенний вечер, каштан в цвету?
Как пишут биографы композитора Е. и В. Уколовы: «Говорят, что Сталину нравилась фоминская песня «Саша» в исполнении Изабеллы Юрьевой». Ни Сталинской премии, ни другой награды и почетного звания Борис Иванович не получил. Воспрял, как многие писатели и композиторы, в годы войны, когда не лютовала цензура. Написал музыку песен «Жди меня», «Тихо в избушке», «Письмо с фронта». Жил на Чистых прудах и умер в 48 лет.
Тамару Церетели репрессии не коснулись. В ее репертуар кроме романсов входили народные песни, русские и грузинские, песни советских композиторов. Во время войны она выезжала с концертами к фронтовикам, пела по радио. На ее имя с адресом «Тбилиси, Тамаре Церетели» приходили мешки писем и телеграммы со всех фронтов и городов Советского Союза. Зураб Церетели рассказал мне такую семейную историю: «Моя мама Тамара Церетели. Княжна, очень красивая, а в Москве жила певица, тоже Тамара Церетели. С изумительным голосом. Когда шла война, она пела на фронте. Моя мама служила на почтамте, и ей доставляли письма с признаниями в любви. Отец страшно ревновал, но покраснел за свои слова, когда увидел на конвертах адрес полевой почты. Мама над ним смеялась, а он отвечал: «Вот видишь, что с нами делает ваша красота». Когда Тамаре Церетели исполнилось 60 лет, она покинула сцену. Подсчитано, за годы своих выступлений актриса дала 5500 концертов. С большим опозданием ей присвоили звание заслуженной артистки Грузинской ССР. В марте 1968 года всеми почитаемая певица присутствовала на концерте молодых грузинских эстрадных артистов, слышала юную Нани Брегвадзе, унаследовавшую ее страсть к романсам. После концерта написала статью в газете «Тбилиси». Публикация появилась 4 апреля, в тот день, когда Тамара Семеновна умерла в Москве. Через год ее перезахоронили на родине в Дидубийском пантеоне, где покоятся великие грузины.
В 1-м Колобовском переулке, 18, в модернизированном пятиэтажном доме последние десять лет жила Валентина Васильевна Толкунова, оплаканная поклонниками три года назад. Слава и к ней пришла в Москве. Родилась она в Армавире, Краснодарском крае, в 1946 году в семье железнодорожников. Спустя год семья переехала в Москву. Десять лет девочка пела в ансамбле Центрального дома детей железнодорожников. Поступила в Химках в институт культуры на дирижерско-хоровое отделение, окончила по этой специальности музыкальное училище Гнесиных.
В ее жизни ключевую роль сыграл композитор и джазмен Юрий Саульский, автор популярных песен, среди которых написанный на слова Михаила Танича неувядаемый «Черный кот», добившийся права на жизнь в недолгую «оттепель». Двадцатилетняя Валентина полюбила Юрия Саульского, который был на 18 лет старше, вышла за него замуж. Спустя пять лет они развелись. «Когда я выходила замуж, я думала, что это тот единственный мужчина, это тот единственный человек, с которым я буду всю жизнь. Но так не вышло, — признавалась Толкунова. — Он был увлечен одной актрисой. Нам пришлось расстаться». И еще одно признание: «Как только я появлялась на экранах, допустим, с Юрием Васильевичем Силантьевым, говорили, что я жена Силантьева, или жена Михаила Таривердиева, или жена Колмановского, или жена Льва Лещенко, или сестра Льва Лещенко. Меня почему-то всегда женили, но никогда не думали о том, что я могу просто вот завести какой-то роман. Почему-то народ не хотел, чтобы я заводила романы. И всегда меня праведно венчали, женили. И говорили, что я жена. Мне это очень нравилось, поскольку я вообще к легендам отношусь романтично». Второй и последний раз вышла певица замуж за журналиста-международника, писателя, жившего годами за границей. Этот брак не распался, но женского счастья не принес.
Известность пришла благодаря Льву Ошанину, сочинившему стихи гениальной песни времен войны «Эх, дороги!». Другой вершиной поэта стал цикл «А у нас во дворе». На свой юбилей он пригласил Толкунову исполнить в Колонном зале песню «Ах, Наташа». С тех пор начались выступления на равных с кумирами публики, премьеры песен самых известных композиторов. Стала Валентина желанной на телевидении, где каждый вечер десятки лет поет детям «Спят усталые игрушки»…». (Я жил в начале 60-х годов в коммунальной квартире, 27 соседей, с милой одинокой женщиной Ошаниной, сестрой Льва Ивановича. Она служила администратором ателье ГУМа до тех пор, пока жильцов нашего дома на Садовой-Спасской не расселили по отдельным квартирам в новостройках Нагатина.)
Валентине, как часто бывает в нашей судьбе, помог случай. Не смогла исполнить «Серебряные свадьбы» с оркестром известная актриса. Бывшая солистка джаза с таким сопровождением петь хорошо умела и не только победила в телевизионном конкурсе, но и нашла свое «русское направление». Создала на эстраде образ русской женщины, красивой и сердечной, тихой и ласковой, полной достоинства. Таривердиев считал исполнительницу своих шедевров мудрой. Ее лицо — песни «Я не могу иначе», «Носики-курносики», «Мы на лодочке катались». Спустя 20 лет после начала карьеры актриса увлеклась русскими романсами, но не XX века, как Церетели, а XIX века.
Перестройка не сломала ее, как многих других. Выступала Валентина Васильевна до последних дней. В августе 2009 года врачи диагностировали опухоль мозга. В марте 2010 года прелестный голос умолк навсегда. Песни ее живут.
