Мальчишки. 2002–2003 годов рождения. Коротко подстриженные, один еще в домашнем. Еще один не закончил среднюю школу. Все сидят впервые. Все — из неполных семей, воспитывались отчимами и улицей, дальше все понятно.
Статьи «золотого стандарта» — сбыт наркотиков, воровство, грабеж. Сидят впервые и голосуют впервые.
И видно, если бы не арест, вряд ли бы эти ребята стали выполнять свой гражданский долг. Не факт, что они вообще знали бы про какие-то выборы. А тут хоть немного отвлеклись.
На стенах в комнате для голосования наглядная агитация про будущих депутатов. Портреты, список имущества, сколько квартир, машин, счетов в банке. Страшно далеки эти кандидаты от тех, кто за них здесь голосует.
— А что в квадратике нужно ставить? — спрашивает один из избирателей, молодой паренек.
Подсказываем, что ставить нужно галочку, но при желании можно и крестик. А идти голосовать — за шторку с гербом Российской Федерации.
После волеизъявления — сладкий подарок от нас, правозащитников, зефир в шоколаде и конфеты, настольная игра шашки от представителей УФСИН.
Даниил на новом месте всего третий день. Еще не освоился. Он старше всех остальных на год. Ему 20. Успел уже поучиться в медицинском институте, но забрал документы, о чем искренне теперь жалеет. Если бы не это обстоятельство, возможно, и не сидел бы перед нами. Задержан за сбыт наркотиков в особо крупном размере. Спрашиваем, голосовал ли в прошлом году за поправки в Конституции. «Нет, а зачем?».
Зато сейчас по крайней мере знает, кто из народных избранников представлен в списке. «Давали прочитать в камере, поэтому голосую осознанно». За кого, не спрашиваем, соблюдаем избирательную тайну.
Про Жириновского слышал Кантемир из Нальчика. Собственно, только про Жириновского он и слышал. Этому парню 18 лет сравнялось в августе. Был задержан еще несовершеннолетним и отпущен под подписку о невыезде. «Не подумал, что нельзя, уехал к маме в гости в июне. А тут позвонили, а меня дома нет», — пожимает плечами он. Узнаем, что сидит за разбойное нападение. Возвращался в Московскую область по этапу. Ехал малолеткой, доехал взрослым. «В Ростове-на-Дону сидел 15 дней, потом в Москве на Водном стадионе, там английский язык учил, было время», — рассказывает он.
Еще один, 19-летний Володя, ждет отправки во взрослую колонию со дня на день. Его статус следственно-арестованный. Дали три года. По статье, за которую он попал, это практически ниже низшего предела. Учли обстоятельства. Дома мачеха и два младших брата. Папа умер недавно. Мама — давно. Собирается подавать на УДО и начать новую жизнь.
Владислава на воле ждет девушка: «Говорит, что любит. Адвоката мне оплатила. А больше у меня никого нет. Родители умерли, из родственников — один дядя».
Ершистые. Раскрываются с трудом. Видно, что не привыкли к такому вниманию. Каждого хочется почему-то погладить по голове и пожелать… наверное, удачи. И чтобы это были их первые и последние выборы за решеткой.
Из серпуховского СИЗО отправляемся в военную комендатуру Алабинского гарнизона, попросту говоря, на гауптвахту.
Здесь сейчас отбывают дисциплинарное наказание ровесники этих арестованных мальчишек. Так уж получилось, что все они срочники, и по-настоящему взрослых среди них тоже нет. 18–20 лет. Росгвардия, МЧС, Вооруженные силы.
Проступки, конечно, по военным меркам серьезные — кто-то разговаривал по мобильному телефону, кто-то удрал из части домой (живет на соседней улице от места, где служит), еще один сидит за неуставные отношения. Докладывают четко, по-армейски: «Так точно!», «Никак нет». Отбывают наказание от 5 до 15 суток. В зависимости от тяжести содеянного.
На гауптвахте сидеть тяжелее, чем служить в армии. Это признают все. Распорядок дня суров: четыре часа строевой подготовки и четыре часа изучать и конспектировать устав. Ну и последние дни прилежно читали про кандидатов в депутаты, так что все политически подкованы. «Политрук доводил до сведения, кто будет в избирательном листке», — докладывает один. «Отдали свой голос, кому хотели?» — «Так точно». Голосовали сердцем, сразу видно.
ПО ДАННЫМ УФСИН МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ:
На протяжении трех дней голосования свое избирательное право могли реализовать обвиняемые и подозреваемые, содержащиеся в СИЗО, а также лица, находящиеся под домашним арестом и осужденные к принудительным работам. На территории учреждений свою работу осуществляли 12 избирательных участков, один из которых выездной. Для наблюдателей и аккредитованных СМИ организован беспрепятственный доступ в СИЗО.
