Сам Тимофеев шутит, что родился не в капусте, как остальные люди, а на огуречной грядке. Впрочем, в Луховицком районе, знаменитом своими огурцами, так считают многие жители.
Вот и Тимофеев до поры до времени занимался в основном огурцами: собирал со своего огорода по 500–600 килограммов в день и продавал на рынке.
Но два года назад попал в серьезное ДТП: повреждение таза, перелом колена, не работает левая ступня… В итоге — 5 операций, костыли и инвалидность.
Понял, что собирать уже столько огурцов в день, продавать их на рынке, а потом возвращаться и снова собирать, чтобы отвезти на рынок, физически не сможет.
— Жизнь заставила переформатировать свое хозяйство, — признается он. — Когда семья и трое детей, отступать некуда, включаешь креативное мышление…
Сегодня его фермерский дом больше напоминает заготовочный цех какого-нибудь общепитовского предприятия. Жена и трое детей закручивают в банки огурцы, помидоры и «икру заморскую баклажанную». Это для торговли зимой.
В углу стоит дубовый пресс для выжимания из семян подсолнечника натурального масла — изготовлен в Нижнем Новгороде. С воронежскими фермерами заключено соглашение, что они поставят ему 3 тонны семян подсолнечника. Из них (подсолнечник на юге России еще не созрел) получится тонна настоящего ароматного подсолнечного масла. Тоже зимний проект.
Еще с фермерскими магазинами заключен договор, что до конца августа Тимофеев поставит в продажу 1000 трехлитровых банок соленых луховицких огурцов. По старинным бабушкиным рецептам: только натуральные ингредиенты — и ничего больше!
Кроме того, в нынешнем году построил курятник для птиц таких и сяких (несушек и бройлеров), обзавелся собственным инкубатором.
* * *
— Но как?! — удивляюсь я. — Из-за пандемии коронавируса экономика страны была буквально парализована, все сидели по домам, правительство выделяло огромные деньги предприятиям на «поддержание штанов», и не больше. А вы, как ни в чем не бывало, заложили новое производство, будто никакого кризиса и нет!
Оказывается, все было не так страшно. Как говорится, кто хочет делать дело, тот ищет средства.
С первых дней карантина губернатор Воробьев и мэр Собянин всем фермерам столичного региона разрешили оформить пропуска на беспрепятственное перемещение. Продовольственная безопасность и цены на еду считались такими же важными, как и борьба с коронавирусом.
В этом плане фермеры по сравнению с другими предпринимателями, которые просто ждали отмены самоизоляции, получили определенные приоритеты. Они могли встречаться с партнерами, закупать необходимое оборудование. Эта мера сильно поддержала сельхозпроизводителя.
Тимофеев отошел от традиционных овощей, переключился на разведение кур-несушек (60 штук) и бройлеров (40 штук).
Несушки сорта «Доминант» отличаются завидной яйценоскостью: 320 штук в год каждая. Но пока ни одного не снесли — молоды еще. Говорить об особенностях реализации такого товара он не может. А вот по продаже бройлеров (они растут 1,5–2 месяца) опыт и наблюдения уже есть.
— Бизнес на них не сделаешь, — считает Василий Сергеевич. — Нужны промышленные объемы, а у меня только 40 кур. Меня очень интересует магазинная цена бройлеров: 100 рублей килограмм. Чем их кормят на крупных птицефабриках? Ведь себестоимость выращивания птицы (комбикорма, зерно) меньше 150 рублей не получается. Своих бройлеров продаю знакомым по 300 рублей за кило. Они бывают у меня в гостях и знают, что все натуральное, без антибиотиков и ускорителей роста. За качество отвечаю!
Вообще-то говоря, в последнее время в обществе заметно возрос интерес к натуральной, экологически чистой продукции. Сам фермер объясняет это тем, что люди напуганы коронавирусом, слабый иммунитет считают — и, возможно, небезосновательно — прямым следствием некачественных продуктов питания. Готовы заплатить больше, но быть уверенными в том, что никакой «химии» в продуктах нет.
В ближайших планах — открытие своего магазинчика. Сегодня за покупками горожане едут к нему домой. А была бы своя торговая лавка — ассортимент предлагаемых товаров можно было бы и расширить.
Но главный хит «коронавирусного сезона» Тимофеева — пчелы, пасека.
* * *
Для восстановления двигательных функций ноги, наряду с кучей медикаментов, врачи посоветовали ему пчелиные укусы. Один укус в специальном учреждении стоит 100 рублей. Это примерно то же самое, что ставить пиявки. Только своя технология. На поясницу сажают сначала одну пчелу, потом две… и так до 10. А потом обратный отсчет — с 10 до одной. И так — несколько сеансов.
Но чем платить такие деньги за разовые пчелиные «инъекции», не дешевле ли обзавестись собственной пчелиной семьей за 5–8 тысяч рублей и пользоваться «услугами» насекомых уже совершенно бесплатно?
Внутренний голос подсказывал, что так будет дешевле.
Так Тимофеев в начале нынешней весны и поступил.
Признается, что пчел всегда боялся, и переступить через этот страх было непросто. Тем более что вся семья (жена и трое детей) тоже были не в восторге от этой идеи. Они тоже боялись пчел.
«Товарищи по цеху», умудренные пасечники, посоветовали начать с пчелы карпатка: на постсоветском пространстве она считается самой неагрессивной. Как есть неагрессивные собаки. Это, конечно, хорошо, но что тогда делать с укусами — они ведь нужны для лечения!
Поехал в Институт пчеловодства, благо он рядом, в Рязанской области. Там продегустировал мед от всех видов пчел, которые обитают в Подмосковье. И решил, что самая лучшая для региона — приокская пчела, гибрид старорусской и кавказской. То есть трутень был кавказский, а матка — старорусская.
Приокская пчела по агрессивности уступает только среднерусской, достаточно злая. Но она районирована для местных условий и дает много качественного меда. «А неизбежные укусы?» — спросите вы. Так они ведь полезны в его состоянии! Теперь пчелы жалят его постоянно и бесплатно.
— Помогает? — спрашиваю я.
— Помогает, — отвечает он. — Сам бы не поверил, если бы кто-то рассказал. Костыли поставил в угол. Жалят сильно, но 2–3 укуса в день только на пользу. Мне стало много легче, суставы двигаются в любом направлении. При работе с пчелами без защиты 10 укусов в день обеспечены!
* * *
Пчел Тимофеев уже полюбил и даже в какой-то степени сроднился с ними. Оказывается, пчелиная семья является точной копией нашего человеческого общества. В ней обязательно есть рабочие пчелы, которые тащат мед в общий улей. Есть лодыри — это трутни. Есть пчелы-санитары, которые ищут клещей у рабочих собратьев. Еще есть сторожа ульев и даже пчелы-воришки. В общем, все как у людей.
Венчает эту пирамиду или вертикаль власти авторитетный лидер — пчеломатка. История с ней длинная, вплоть до того, что сами пчелы (если случается, что семья остается без вожака) могут ее вырастить из собственной среды. Что тоже практикуется в демократических государствах.
Но, как правило, пчеловоды в такой ситуации приобретают племенных маток с набором необходимых документов. И подсаживают их в улей. Бывает, что пчелы не принимают такого лидера…
Ну разве это не человеческое подобие?! У нас в большой политике тоже не всегда получается посадить в кресло лидера нужного человека. Хотя кадры ищем из своей среды и готовим к разным стрессовым ситуациям.
Спрашиваю фермера: узнают ли его пчелы?
— Не успевают, — говорит он. — Они живут около двух месяцев, семья постоянно обновляется.
Матка живет по 3–4 года, а у трутней век тоже недолгий. Но яркий. Их миссия — оплодотворить в свободном полете пчеломатку, после чего они становятся семье ненужными. Как тот мавр, который сделал свое дело и может уходить.
Конечно, у Тимофеева сегодня не одна, а целых 20 семей — две пасеки по 10 ульев в каждой. Одна в Луховицком районе, где посеял медоносную траву фацелию, и вторая в Рязанской области — тоже медоносные донник и гречиха. Ведь мед — такой же бизнес, как луховицкие огурцы или, скажем, коломенский лук.
Благодарен фермер за консультации и помощь Институту пчеловодства в Рязани. Его сотрудники — частые гости на пасеках, такая поддержка дорогого стоит. Даже появилась дерзкая идея: уже в следующем году довести пасеку до 100 ульев и превратить хозяйство в племенное.
Но откуда такие наполеоновские планы? После пандемии коронавируса экономика страны до сих пор не очухалась, и еще не известно, как долго мы будем выползать из кризиса…
Как ни странно, определенную уверенность в завтрашнем дне сельхозпроизводители получили именно в карантинный период. Так, своим постановлением губернатор Московской области освободил их от уплаты налогов. На целых три года, начиная с нынешнего.
Раньше с прибыли они платили в казну 6% единого сельхозналога. И сумма эта была солидной. А теперь вся выручка остается у фермера.
— Это стимул к развитию своего хозяйства, — считает Тимофеев. — Появился интерес к наращиванию производства и, соответственно, своих доходов.
Поскольку Василий Сергеевич — человек основательный, перед покупкой первой пчелиной семьи (в ней около 50 тысяч особей!) изучил рынок и понял, что будет непросто. Конкуренция в столичном регионе большая, мед сюда везут со всей России.
Но еще понял, что подделка меда на разных торговых ярмарках — выше 70%. То есть если не «химичить» и не мошенничать, то можно найти свою нишу на этом рынке и круг постоянных покупателей.
— Получить настоящий мед достаточно сложно, — рассказывает Василий Сергеевич. — Пчела — как корова. Если стоит в стойле или идет (летит) на пастбище на дальнее расстояние, то молока (меда) от нее не дождешься. Нужно, чтобы улья стояли на полях с медоносными травами. Тогда будет и результат.
Начав совсем новую для себя стезю в нынешнем году, Тимофеев смог найти поля для медоносных трав: фацелии и донника.
— Трактора у меня нет, чтобы сеять фацелию, — вспоминает он. — Зато есть жена и трое детей. Мы вручную посеяли полтора гектара фацелии в Луховицком районе, и она вся взошла! В Рязанской области, на паях с другими пчеловодами, у меня 30 гектар гречихи и донник. Там тоже стоят 10 ульев, пчелы собирают нектар, не отходя, как говорится, от кассы…
* * *
Отправляемся на окраину Луховиц, на то самое поле с фацелией — оно залито голубыми головками травы, красота необыкновенная. И… гудит, будто над ним находится высоковольтка. Но никакой ЛЭП рядом нет: гул создают пчелы, сидящие на цветах и старательно качающие с них нектар. 10 ульев по 50 тысяч пчел в каждом — 500 тысяч пчел над полуторагектарным полем фацелии!
Фермер поясняет, что приокская пчела хоть и не очень-то миролюбивая, но зазря жалить не станет. Нападает, только когда пчеловод извлекает из улья рамки с медом. Приглашает подойти ближе к ульям.
— Самый хороший сбор меда получается с липы, — рассказывает он. — Одно дерево обеспечивает работой на сезон целую семью. Гектар медоносных луговых трав дает работу двум семьям. Минимальный сбор с одного улья за сезон (с мая по сентябрь, когда заканчивается цветение луговых трав) составляет 20–30 килограммов.
Василий Сергеевич уже провел первый сбор меда в своей жизни — с 14 ульев (их он вводил «в строй» поэтапно) получилось 180 кг, то есть с одной семьи — 12–13 кило. Результат не очень хороший, как говорится, первый блин комом. Однако впереди еще один сбор меда — в конце августа. Уверен, что 30 кг с семьи получить удастся. А вообще в планах — добиться максимального сбора с одного улья 100 кг! Да, есть такие успешные пасечники.
— Какое направление оказалось самым прибыльным у вас в нынешнем году? — спрашиваю его.
— Год на год не приходится, — отвечает он. — Но в плюсе будут овощеводы. Хорошо «выстрелили» огурцы и помидоры: они резко подскочили в цене.
— А как рядовому покупателю отличить «правильный» мед от «неправильного»? Его ведь действительно продают чуть ли ни на каждом углу…
По словам Тимофеева, какие-то рекомендации здесь давать трудно. Примерно через год на реализацию меда будет введена электронная система «Меркурий» — любой покупатель сможет посмотреть, на какой пасеке он получен и каков его состав.
Но это через год. И дадут ли такие документы гарантию качества? Можно убедиться, что товар действительно произведен на пасеке, а не в химической лаборатории. Только что мешает мошеннику впоследствии 30 кг меда с улья превратить в 60 кг?
— Самый надежный способ — покупать мед у своего проверенного поставщика, — считает Тимофеев. И заканчивает совсем уж советским лозунгом: — Совесть — лучший контролер!
