— Лесов у нас в районе меньше не стало, торфяных залежей тоже, — рассказывает глава Шатурского городского округа Андрей Келлер. — Но с 2010 года, выполняя программу обводнения, мы приблизили воду к торфяникам. Взять урочище Соколья Грива: раньше оно горело по 30 раз в год, тление торфяников не прекращалось даже зимой. Благодаря системе обводнения расстояние от водоемов до мест возможного возгорания там сегодня составляет 150–500 метров. А раньше мы туда тянули пожарные рукава аж за 5 километров...
Чтобы раз и навсегда покончить с пожарами, федеральная власть пустила в ход весь арсенал. Каждый день по окрестным лесам на машинах повышенной проходимости барражируют 27 лесных патрулей. Патрули выходят (выезжают) и от МЧС, и от Моспожарспаса, и от полиции.
В непроходимой лесной чаще возвышаются 20 наблюдательных вышек высотой более 30 метров — мышь незамеченной не прошмыгнет. Камеры видеонаблюдения круглосуточно передают картинки из разных уголков района дежурящим диспетчерам. Те определяют точные координаты возгорания, сообщают их в лесничество, туда сразу выезжают пожарные расчеты.
■ ■ ■
К обводнению шатурских торфяников приступили в конце 2010 года, сразу после мощных лесо-торфяных пожаров. В Шатуре буквально дневал и ночевал тогдашний губернатор Подмосковья Борис Громов. На ликвидацию пожаров в Московскую область даже приезжали Владимир Путин и Сергей Шойгу — тогдашние премьер-министр и министр МЧС. В основном программа завершилась к 2014 году.
Здесь создана сеть естественных и искусственных водоемов с запасами воды в миллионы кубов. С помощью различных гидротехнических сооружений (плотин и каналов) вода может оперативно доставляться к очагам возгорания по разным направлениям.
В прежние годы от пожара в труднодоступном месте до пруда приходилось тянуть пожарные рукава на 10–15 км. Понятно, почему москвичи дышали едкой гарью. Пока линию раскатывали (2–3 суток), уже и тушить было нечего, все успевало прогореть.
В общем, федеральные средства вбуханы немалые. Но это тот самый случай, когда их расходовали строго по назначению.
Если это не прорыв, то что?!
— Раньше о нашей Шатуре только знали, что она постоянно горит и задымляет Москву, — говорит мать троих детей Мария Клинг. — Да, город был в дыму даже зимой, дышать таким воздухом было тяжело. Хотелось уехать куда-нибудь подальше от торфяников. Когда стали их обводнять, я уже была мамой, и было важно, чем дышат мои дети. Сейчас за них не переживаю, много времени на природе. Только сейчас поняли, что у нас край озер и лесов!
■ ■ ■
Спрашиваю, какие ноу-хау из зарубежной практики применены в Шатуре? Ведь торфяники наверняка есть не только в Московской области, но и в других странах мира.
Да, залежи в других странах действительно есть. В 2010 году сюда приезжали специалисты из США, Канады.
— Ничего нового нам не сообщили, — говорит глава округа. — Действуют так же, как и мы. Окапывают очаг возгорания, деревья роняют к центру очага и закачивают в пласт воду.
У аборигенов, в прямом смысле прошедших огонь и воду, спрашиваю: как победить пожары в Сибири и на Дальнем Востоке. Шатуре-то удалось! Можете поделиться опытом с коллегами?
Только разводят руками:
— Наш опыт им не пригодится. Кроме основательного технического перевооружения, компьютеров, цифровизации нам здорово помогают местные жители. Хоть и организовано глобальное видеонаблюдение, воздушная разведка, жители тоже сообщают о нарушениях. У всех мобильники, где что увидел — сразу звонок в штаб. Никто не хочет повторения 2010 года. А там миллионы гектаров тайги и какое население?..
■ ■ ■
Памятуя уроки 2010 года, штаб по ликвидации лесо-торфяных пожаров в Шатуре теперь находится прямо в здании администрации городского округа, на 1-м этаже. Сюда стекается вся информация об очагах горения, силах и средствах их подавления.
Это большая комната, где сидит оперативный дежурный в звании прапорщика и стоят пять компьютеров, охватывающих различные участки торфяных полей. Как говорится, птица не пролетит.
Мне с гордостью показывают оборудование, которое в режиме онлайн поддерживает связь с воздушной разведкой — координаты замеченных торфяных возгораний сразу сообщаются пожарным расчетам, и те выезжают на место.
— Раньше данные воздушного патрулирования с вертолетов, самолетов Ил-74 и Бе-200 мы получали только после их приземления, — поясняют мне. — Уходило драгоценное время. Теперь это у нас идет в автоматическом режиме.
— Вот компьютер, — дополняет дежурный прапорщик, — это прямая связь с Центром управления кризисными ситуациями Московской области. Мы информируем — сколько и в каких местах было очагов возгорания.
Это в Москве все спокойно, и кажется, нет никаких торфяников. Между тем в нынешнем году здесь уже горело 35 гектаров леса и 1 гектар торфяников. Но вода-то рядом, «любимый город может спать спокойно».
На стене в штабе висит большая карта района, где голубым цветом помечены обводненные торфяные поля. Это около 33 тысяч гектаров! Интересуюсь: обводненные — значит затопленные, под водой? Или это фигура речи? Мне поясняют, что в отдельных местах некоторые участки полностью затапливают, там стоит зеркало воды. Но в большинстве случаев вокруг торфяников прокапывают каналы с водой.
Чтобы потушить 1 кв. метр торфа толщиной 50 см, требуется одна тонна воды.
Еще в Шатурском районе 132 тыс. гектаров леса. Вкупе с площадью торфяников получается, что 62% территории муниципалитета — своеобразная спичка, которая при жаре от костра или даже брошенного окурка может вспыхнуть. И дойти до стен Кремля.
На карте также помечены расположения сирен и громкоговорителей. В час Х вся система оповещения населения об опасности должна загреметь над шатурскими лесами и торфяниками.
Спрашиваю: система-то работает? Как мы знаем, в Крымске, где несколько лет назад на город сползли сели и реки грязной воды, сирены не работали, жителей не предупредили об опасности.
— С этим у нас очень строго, — отвечают мне. — Проверяем каждый день, с составлением акта и поименным составом проверяющей комиссии. Раз в месяц проверка в масштабах всей области — тоже с актами и комиссиями.
■ ■ ■
Вместе с начальником отдела территориальной безопасности и гражданской защиты администрации городского округа полковником в отставке Александром Марченко отправляемся в урочище Соколья Грива. В 2010 году именно отсюда начались лесо-торфяные пожары. Не много не мало — Александр Валерьевич в то время был главным пожарным Шатурского района.
Как военный человек начинает с того, что все противопожарные силы в районе (группировка составляет около 700 человек — самая крупная в стране!) действуют по приказам и постановлениям.
После означенного катаклизма 2010 года в первый рабочий день января каждого года глава городского округа подписывает постановление за №1 — «О подготовке мероприятий по предупреждению и ликвидации природных пожаров». И силы сразу приходят в движение — начинают готовить технику, проводить смотры и учения.
— К середине апреля у нас полная боевая готовность, поскольку уже в конце апреля появляются очаги возгорания, — рассказывает он. — В нынешнем году первый «фитиль» был зарегистрирован видеокамерами 24 апреля.
Хотя все под контролем, в районе не расслабляются. Через несколько дней здесь состоятся очередные учения — с настоящей эвакуацией поселка №12 (он расположен вблизи торфяников) в пункт временного размещения: в ДК поселка Шатурторф.
Будет все по-настоящему для отработки взаимодействия всех служб, задействованных в эвакуации. В том числе Департамента потребительского рынка, который отвечает за продовольственное обеспечение эвакуируемого населения.
Помнится, в Советском Союзе, когда в рамках гражданской обороны проводилась «эвакуация», каждому предлагалось взять в путь-дорогу узелок с полбуханкой хлеба, тремя вареными картофелинами, парой яиц вкрутую, луковицей и, конечно, бутылкой воды. Все было скромно.
Сегодня это атавизм, в Шатуре, со слов моего гида, создан запас провизии на случай ЧС — все по медицинским нормам. Тушенка, консервы, прочее.
— И что, кормить жителей поселка будете бесплатно?
— Вряд ли, — признается он. — Кухню горячего питания развернем условно. Учения эти краткосрочные, через 3–4 часа всех вернем по своим домам.
В 12-м поселке, которому предстоят учения, официально зарегистрировано около 50 человек. Но летом туда приезжают родственники из города, дачники, людей соберется под сотню. Они не то чтобы с охотой участвуют в учениях, но понимают их важность — всем памятен 2010 год.
■ ■ ■
Что касается технического оснащения, средств пожаротушения, то оно ни в какое сравнение с предыдущими годами не идет. Земля и небо. Есть машины на гусеничном ходу, которые «топят» по болотам как по асфальту, набирают там воду и доставляют к очагу возгорания. Три мощные насосные станции легко «давят» воду по 110 литров в секунду, километры пожарных рукавов диаметром 150 мм…
Есть беспилотники — в МЧС, у лесников и в Моспожарспасе. Они регулярно «инспектируют» территорию с высоты птичьего полета.
Один беспилотник на вооружении даже у администрации города! Которая доверяет, но проверяет доклады о состоянии торфяников, иногда сама его запускает, чтобы осмотреть окрестности.
Дальность полета беспилотника 5 км, видеокамера видит вперед еще на 2–3 км, в общем, обзор хороший, вся панорама отображается на планшете оператора и передается в штаб.
— В июне, когда стояла сильная жара, нам помогал космический мониторинг со спутников, — поясняет Александр Марченко. — В труднопроходимых местах из космоса видны термоточки — еще дыма, «фитилей» нет, но спутники регистрируют в глубине пластов резкие повышения температуры. Два или три сигнала таких было, мы вовремя устранили опасность.
■ ■ ■
Въезжаем в это самое место — Соколью Гриву. Среди всех обводненных торфяных участков он самый крупный, больше 10 га. Здесь практически не осталось следов пожарищ 9-летней давности. Дважды в год в Шатуре высаживаются сосны на место горельников, деревья уже высотой до 3 метров.
По обеим сторонам дороги после поселка Керва хорошо видны длинные каналы с водой, которые соединены с крупным искусственным водоемом. В случае ЧП насосы перекачивают воду из каналов к месту возгорания. Благодаря этой системе воду можно в нужный момент сбрасывать, подтапливать или направлять к какому-то очагу возгорания. Не верится, что в 2010-м к этим торфяникам воду тянули по пожарным рукавам за… 16 километров! Сейчас все рядом, в шаговой доступности.
В Шатуре говорят, что минувшая весна (когда накапливаются запасы воды) была плохой, реки не наполнились, даже не выходили из русла. Но вода в искусственных сооружениях есть.
В идеале нужно, чтобы сухой слой торфа все лето был минимальным — тогда его возгорание почти исключается. В 2010 году верхний (сухой) слой был толщиной 15–20 см.
Вот один из участков в 3 га торфяников (он постоянно, без передышек, горел!) полностью затопили. Не знаю, какая глубина, но там уже водится рыба, и местные жители ходят рыбачить. Голова про эти залежи у чиновников уже не болит.
Когда 9 лет назад в Подмосковье обсуждалась программа обводнения в Шатуре, некоторые экологи предвещали нарушение экологического баланса. Что какие-то виды насекомых и растений исчезнут, другие, наоборот, появятся, и все это будет не очень хорошо.
Журналисту трудно судить об изменениях. По искусственным озерам здесь сегодня ходят цапли, которых раньше не было. Это, наверное, хорошо. Местные жители, правда, говорят, что комаров стало больше — «хотя их у нас всегда было много».
■ ■ ■
Поскольку проект обводнения федеральный, создавался на средства российского бюджета, все гидротехнические сооружения полностью содержатся и строятся региональными властями. Они же должны «подбрасывать» дополнительную технику, насосные станции при форс-мажорных обстоятельствах.
Но, к счастью, Шатура вот уже 9 лет без всякого форс-мажора.
— И что, нет ни одной проблемы? — спрашиваю главу округа Андрея Келлера.
— Проблема главная — мы сами, наш менталитет, — отвечает он. — С начала дачного сезона выпускаем листовки, памятки. По выходным дежурим на станциях, всем приезжающим вручаем правила поведения на нашей территории. И все равно находятся любители разжечь костер, «отдохнуть» на природе с шашлычками. Штрафуем — штраф от 500 до 5000 рублей, возбуждаем административные дела. Но любители пикников не переводятся.
При тотальном контроле мы тем не менее в нынешнем году 119 раз выезжали на тушение.
— Еще бы хотелось, — продолжает глава, — чтобы на федеральном уровне приняли специальные меры поддержки волонтеров и добровольных пожарных дружин в населенных пунктах. Для нас это очень важно.
