Заглянуть к Алле Ивановне в гости не так уж сложно — было бы желание: нужно лишь доехать по Киевскому шоссе до деревни Лапшинка, а там поискать по карте или спросить у местных: где тут бывшая усадьба «Бараново-Акатово»? Стоит, правда, приготовиться к тому, что найдете ее не сразу — территория спрятана за массивным забором, открыть который не каждому дано. По крайней мере, экскурсионные группы практически не пускают — ох как сокрушаются из-за этого краеведы!
— Вы звонок видите? Вот позвоните и скажите: «Мне Алла Ивановна нужна». Я выйду, ну, или меня позовут, — объясняет пожилая женщина. Почти все 80 лет ее жизни прошли на территории этой усадьбы.
Сейчас дом в Бараново-Акатове — это собственность Акатовской агробиостанции Московского государственного областного университета. А раньше, сразу после революции 1917 года, в усадьбе был организован детский дом-коммуна, в котором содержались дети репрессированных. Во время войны лагерь был вывезен в Курганскую область, а после этого, в 1946 году, директором детского дома стал Иван Данилович Левычкин, переехавший в Бараново-Акатово вместе с семьей.
Его дочь Алла Ивановна — единственная, кто хорошо помнит прошлое этих мест. У Аллы Ивановны московская прописка, и в настоящее время она — единственная, кто зарегистрирован на территории этой усадьбы. Редким визитерам она охотно показывает сохранившиеся интерьеры дома — комнаты с несколькими кроватями в ряд, зал для гимнастики, зал для занятий… Когда-то все это служило воспитанникам детского дома, сейчас иногда пользуются приезжающие на практику студенты.
Теперь, когда открылись станции метро «Саларьево» и «Филатов луг», выбраться из усадьбы вроде бы не так сложно, но Алле Ивановне, как она признается, это уже не слишком интересно. Продукты можно заказать на дом, родных не осталось, а все воспоминания — здесь, за забором.
— Когда вы здесь поселились?
— Я живу тут с 1946 года, мой папа был директором детского дома. Он со студенческих лет взял на себя ответственность за это место, полюбил его. Сам он родом из Рязани. Здесь было непросто: детишки, которые жили в нашем детском доме, были детьми репрессированных. Сложные судьбы, у каждого своя беда...
— Вы жили прямо при детском доме?
— Да, у нас тут было 60 человек детишек. Сейчас осталось всего три человека в живых, они иногда приезжают сюда, вспоминают детство. Со слезами на глазах. Жили очень дружно, хоть и трудно иногда. У нас было три коровы, сразу доили, и молоко детям было готово. А так — ни котельной, ни воды, ни холодильников... ничего не было!
— Как же справлялись с такой оравой детей?
— Знаете, дом отлично содержался. У нас не было ни котельной, ни воды, ни холодильников. Однако дом содержался: топили печку, кололи и привозили дрова. Был ледник, и наш конюх ездил на пруд и резал там лед. Так у нас было где хранить продукты. А еще была баня — настоящая, деревянная, вкопанная. Стояло 4 чана. Я уже отлично это помню — была женщина, которую специально приглашали мыть детей. Она их терла как безумная, главное — локти! Потом одного отпускает — и сразу следующего. Мы тогда смеялись, как-то очень легко воспринимали все эти трудности... Дети просыпались утром и бежали в березовую рощу. Всегда на природе, свежий воздух — полезно! Сейчас уже и рощи той почти не осталось, вырубили.
— У вас сад вокруг дома, тут такие яблони шикарные... Это с тех времен?
— Нет, нашим яблоням лет не так много — всего 8–9 лет... Посадил наш садовник, но он умер 8 лет назад. Внизу был сад гораздо пышнее, но от него уже почти ничего не осталось. Да и необходимости нет в нем.
— Вы совсем одна живете?
— Да, вот мой домик (указывает на небольшую сторожку в глубине сада. — «МК»). Раньше не предлагали: переезжайте, мол, квартиру получите в Москве, сейчас это можно устроить... А я не хочу никуда переезжать. Здесь мой дом, здесь я живу уже больше семидесяти лет. Сейчас я здесь просто сторож — точнее, сторожиха на пенсии. Другого дома не хочу. Здесь хочу умереть.
— Трудно в одиночестве?
— Моя подруга говорит: ты сейчас, когда не осталось близких, как будто ракушками поросла, закрылась панцирем от внешнего мира... Действительно никого не осталось: у папы была большая семья — шесть братьев и четыре сестры. Все очень образованные, выученные. И у мамы тоже есть 5 сестер, но никого уже нет. Раньше жили тут три овчарки, с ними хоть немного веселее было. Как хорошо, что вы приехали! Хоть есть кому рассказать всю историю... Местным это совсем не интересно, кажется.
СПРАВКА "МК"
Одним из дореволюционных владельцев усадьбы «Бараново-Акатово» был Владимир Толстой (1806–1888), декабрист, член Северного общества, приговоренный к ссылке на каторгу в Сибирь. В 1856 году вернулся из Сибири и доживал свой век в Бараново-Акатове.
