Как актер Александр Эммануилович прославился всего дважды, когда сыграл друга знаменитого Гоши в фильме «Москва слезам не верит» и в роли Саши в фильме Вадима Абдрашитова «Поворот». Зато как кинодраматург написал более 60 сценариев к фильмам. Среди них «Курьер», «Афоня», «Город Зеро», «Зимний вечер в Гаграх», «Мы из джаза», «Цареубийца», «Ворошиловский стрелок». Именно здесь создавался «Белый тигр», который выдвигался в этом году от России на «Оскара».
— Александр Эммануилович, здешняя атмосфера вдохновляет вас на творчество?
— Ну, я же не пишу истории про дачную жизнь или про природу. Но, с другой стороны, все, что я пишу, написано здесь, хотя я никогда не подписываю, где именно написан сценарий. Вот Соловьев Сергей, например, обязательно всегда в сценарии пишет, что он здесь его написал.
— Он ваш сосед?
— Да, через несколько домов. Для него, наверное, это важно, а для меня нет. Я первое время писал на улице, и, естественно, меня это вдохновляло на то, что я засыпал от свежего воздуха. Так, посмотришь, Ессон здесь? Бегает. Хорошо. Опять задремал. — Ессон — большой золотистый ретривер все время рядом с хозяином. Преданно смотрит в глаза, услышав свое имя, оборачивается. — Теперь я на улице не пишу. Ну, еще и потому, что раньше я писал на бумаге, а потом перепечатывал, а теперь пишу на компьютере, но не на ноутбуке, а его выносить каждый раз на улицу — проблема. А один сериал, «Фантом», написал в этой барбекюшнице, — Бородянский показывает на небольшую постройку под красной черепичной крышей, — за ней вниз спускается овраг, а дальше ручей. Вот здесь на этом самом месте во время Великой Отечественной войны стояли немцы, а на той стороне стояли наши. Дальше немцы не прошли. Эта была последняя точка. Так что я здесь как бы держу оборону. Когда мы начали стройку, у Абдрашитова — он через дом от меня — на участке немецкие блиндажи раскопали. А мы снаряд здесь нашли.
— И что вы с ним сделали?
— Это смешная история. Я приехал вечером, а рабочие, которые работали на участке, там жгли костер, я стал ругаться — даже не затушили, стал воду носить, смотрю — в костре снаряд лежит. Позвонил в милицию, а мне говорят, звоните в военкомат, я позвонил в военкомат. И тишина. А надо же с ним что-то делать. Я в армии вообще-то был сапер, я разбираюсь в этом — дело это серьезное и опасное. Потом вдруг дня через два приехал капитан из военкомата, схватил снаряд, бесстрашно так потащил в машину, положил и уехал, в тот же день приезжает милиция. Я говорю: а чего вы приехали? Мы, говорят, пост поставим у ваших ворот. Я спрашиваю: зачем? Чтобы никто не украл снаряд. Я говорю — его уже забрали, пока вы собирались.
— И как давно это было? Сколько лет вы уже житель Подмосковья?
— В этом году 10 лет. Юбилей буду отмечать.
— Вы осознанно захотели уехать из Москвы и жить за городом? Или все-таки строили этот дом как дачу?
— Нет, я тогда не думал, ну давали участки от Союза кинематографистов, и я получил. Здесь лет десять ничего не строили, хотели даже землю продавать, а когда начали строить, ну, и мы начали строить. А когда построили дом, оказалось, что за ним следить надо, бросать надолго нельзя, особенно зимой. Бывает, свет отключат, бывают с котлом проблемы. Сначала вокруг домов почти не было. А в тех, которые были, никто не жил. И я боялся: мало ли что, обворуют. Так что я не то чтобы решил: уеду-ка я из Москвы. Так не было. Я поселился и стал жить не думая.
В принципе, я люблю Москву как столицу нашей родины, но там куда-то поехать — пробки, времени очень много тратишь на пустое, а так как у меня к тому времени уже и возраст был приличный, то я ограничил дела в Москве, чтобы их меньше было, и стал здесь жить.
У меня же и квартира в Москве осталась. Но первое время было стопроцентное ощущение, что дом только здесь. А туда я вроде как приезжал в гости. Так что, можно сказать, у меня два дома, но это главный дом. Потому что им много приходится заниматься, душу вкладывать. Я достраивал его, сам проводил отопление, многое своими руками сделал.
— А вы умеете?
— Я же строитель по первой профессии.
— Да, ваш сантехник Афоня очень убедителен как профессионал своего дела. Вы его описали явно не понаслышке. То есть вы — на все руки мастер?
— Кое-что я не умел и не любил, например электричество, а теперь и электричество делаю. У меня два газовых котла и еще электрический резервный есть. У меня все резервное. Пожив здесь, я понял, что если не ты сам, то кто же? Вот зимой полетел котел, и все — катастрофа. Пока мастера приедут!
— Тут много живет народу постоянно?
— В трех домах, а многие то живут, то не живут.
— Но теперь вам не страшно, как поначалу?
— А чего мне бояться?
— Ну, гостей столицы.
— У нас здесь гости столицы — все мои друзья. Я им помогаю, они мне помогают.
Ограблений у нас тут за десять лет ни разу не было. Нет, вру, один раз два колеса украли. Но это еще, может, и потому, что у меня собака. Люди ее боятся, они же тоже не дураки.
— Собаку вы завели?
А золотистый Ессон как будто знает, что говорят о нем. Подходит к хозяину, виляет хвостом. Потом отходит к балконной двери, оборачивается к Александру Эммануиловичу.
— Что, хочешь выйти? — спрашивает хозяин. — Пойдешь на улицу? — И открывает псу дверь. — Нет, его дочери подарили, а потом я потихоньку его реквизировал. Его зовут Ессон-Кристиан, он у нас датских кровей, хотя родился в Рязани. Настоящий друг. Да еще какой! Он почти все понимает, вот я ему могу сказать, что сегодня приедет Маша — моя дочь. Он сразу начинает волноваться, ее ждать. Понимает именно слова.
— Как семья относится к тому, что вы их покинули?
— Ну, во-первых, я их не покинул. Я к ним приезжаю, они ко мне приезжают. И дети, и внуки. Жене, Татьяне Дмитриевне, здесь нравится периодами, на Новый год и летом, когда ей есть чем заняться, приготовить, убрать, посадить цветы, пообщаться с приятельницами. А мне тут нравится постоянно.
— Что вы сажаете?
— Ничего. Я только траву кошу. Здесь вообще мало чего посажено. Есть одна яблоня и кусты смородины. Но я противник! Я вырос в маленьком городке Печоре, в лесу. Я очень люблю лес, а у нас получается лес с фруктовым садом. Бред полный. У меня на участке грибы растут, опята, вот это мне нравится, хотя я их ни разу не ел.
— Почему?
— У нас на севере такие грибы не собирают. Мы собирали только белые, подберезовики, подосиновики и для соления грузди и волнушки. А опята считается грибами второго сорта, что ли. Зато всех знакомых угощаю. У меня сосед, оператор известный Игорь Клебанов, — заядлый грибник, все время завидует: сколько у тебя опят. Я говорю: приходи да бери.
— С соседями дружите?
— Я со всеми дружу, но только я с ними почти не вижусь. В гости, что ли, ходить все время? Сопьешься. Вот мой сосед справа Вадим Абдрашитов, мой товарищ. За ним дальше Павел Лунгин. Иногда я хожу к нему в гости, но это очень редко, там дальше Прошкин Александр Анатольевич, к нему я чаще хожу, он у меня очень редко бывает.
— А Шахназаров Карен Георгиевич, можно сказать, ваш режиссер, который воплотил в жизнь многие ваши сценарии, у вас частый гость?
— Нет, в основном я к нему заезжаю — или в Москву, или в его загородный дом. Мы общаемся сейчас очень редко. С тех пор, как я сюда переехал.
— Я — коренной мосфильмовец. Когда я приехал в Москву, для меня «Мосфильм» стал родным домом. Там работало тогда тысяч пять человек, полторы тысячи я точно знал, и они меня знали, мы с ними и работали, и выпивали вместе, тогда это было принято, другая жизнь была.
Многие призы он даже не помнит.
— А этот за что?
— Фиг его знает, я к этому отношусь безразлично.
— А если бы их не было?
— Ну и что? Ничего бы не изменилось.
— А что для вас главное? Какой-то критерий все равно должен быть.
— У меня один-единственный критерий — чтобы интересно было зрителю. Мой фильм «Афоня» посмотрело 60 миллионов человек, наверное, он нравится. Или «Мы из джаза» — его 40 или 30 миллионов посмотрело, у меня много фильмов по 30—40 миллионов, значит, они нравятся. Но есть фильмы, которые смотрели мало. Это другие фильмы — не очень рассчитанные на огромную аудиторию, например «Сны», который я тоже снимал как режиссер, «Город Зеро», «День полнолуния». За «День полнолуния» мы получили призы в Карловых Варах — спецприз и жюри и приз Фипресси — приз кинокритиков, за «Город Зеро» — главный приз на фестивале в Чикаго и приз ассоциации европейских писателей-фантастов. Ну и что? Что, он от этого стал лучше или хуже? Но этот фильм не смотрело 60 миллионов зрителей. И масса есть фильмов, которые получают «Оскары», «Ники», «Сезары», и никто их, кроме кинокритиков, не смотрит.
