14-подъездный дом в 16 этажей почти завершает Фрунзенскую набережную — он был построен по проекту Якова Белопольского и Евгения Стамо в 1957 году, но, в отличие от многих домов-ровесников, сохранил запроектированные еще в начале пятидесятых «архитектурные излишества». От оживленной набережной дом отделяет широкий сквер, а от Комсомольского проспекта — несколько дворов.
Так что место здесь очень тихое — и темное, если этаж ниже седьмого, а окна выходят в сторону Москвы-реки. А вот окна квартиры Уткина смотрят во двор — там заметно светлее, зато шумновато из-за маленького футбольного стадиона имени Гавриила Качалина.
Сейчас людям, не интересующимся историей футбола, это имя ничего не говорит, но именно Гавриил Дмитриевич Качалин в 1956 году привел сборную СССР по футболу к олимпийскому «золоту», а в 1960 году выиграл Кубок Европы. Ни до, ни после того наша сборная таких высот, увы, не достигала. А футбольная «коробка» и школа в собственном дворе была любимым детищем Качалина уже на пенсии — он дожил до 1995 года.
Забавно, что уже в наше время, когда стадион реконструировали, жители дома 50 разделились на фракции: одни требовали оставить «коробку» в покое, другие радовались ее переоборудованию. Те, кто не хотел обновления стадиона, опасались лишнего шума, усиленного высокими, по новым стандартам, стенками «коробки» и внутренними стенами двора.
В этом доме вообще принято ценить тишину и сдержанность. Такая история. Такой контингент. Народное (ну, как народное — среди жителей Хамовников) название этой «сталинки» - Дом свергнутых вождей. Те жители дома, кому сейчас больше сорока, вполне могли сталкиваться во дворе дома с вполне еще живыми Лазарем Кагановичем, скончавшимся в 1991 году, и Георгием Маленковым, дожившим до 1988 года. Напомним, эти ближайшие сподвижники Сталина в 1957 году проиграли аппаратную борьбу за влияние группе Никиты Хрущева и, заклейменные как «антипартийная группа» вместе с Вячеславом Молотовым, были отставлены от всех серьезных постов. После этого, стало быть, они прожили в этом доме тридцать лет — отсюда и название.
Более поздние статусные «отставники» здесь тоже жили: Николай Байбаков («отец» советской нефтянки и зампред Совмина), Михаил Смиртюков (управделами Совмина СССР), Владимир Каменцев (министр рыбного хозяйства СССР), Вениамин Дымшиц (зампред Совмина СССР)... Многие из них были долгожителями и встретили в этом доме уже нынешнее тысячелетие — забытые публикой и властью, во всех смыслах слова «на покое».
Понятно поэтому, что здесь всегда было кому вполне деятельно побороться за тишину и спокойствие. Да и сейчас в этом доме достаточно влиятельных людей, которые могут если не «решить вопрос» самостоятельно, то позвонить тем, кто быстро и надежно его решит. Статус дома 50 — пожалуй, не ниже любой из жилых сталинских «высоток», даже той, что на Котельнической набережной. Там, конечно, поизвестнее и «поцентральнее», зато здесь — тихо, неприметно и спокойно, на это тоже есть любители.
Кстати, хотя «совминовский» дом больше всего похож на Дом преподавателей МГУ на Ломоносовском проспекте, среди жителей ходят упорные слухи, что центральная часть здания должна была быть выше и иметь шпиль. Девятая, так сказать, высотка (восьмая — непостроенная в Зарядье, где потом выстроили гостиницу «Россия», а сейчас парк).
Проекта «со шпилем», что характерно, никто не видел, но и поверить в легенду вполне возможно: достаточно посмотреть на прорисовки Генплана реконструкции Москвы, где в послевоенной версии вдоль основных проспектов (а Фрунзенская набережная к ним приравнивалась) должны были стоять именно что дома со шпилями. А потом наступила эпоха отказа от «излишеств», и шпили секвестировали...
Только ли локация, тишина и советский пафос сделали этот дом желанным? Пожалуй, еще и качественные «сталинские» планировки. Интересно, что две особенности этого дома — одна довольно распространенная для того времени, а вторая вполне уникальная — не выдержали проверку временем.
Во-первых, хозяева квартир поголовно замуровали и заварили мусоропроводы в кухнях: почти во всех «сталинках», где такая штука имеется, мусоропроводы стали рассадником тараканов, но на Фрунзенской набережной по шахтам повадились путешествовать и крысы.
А во-вторых, и это действительно уникальная вещь — многие трехкомнатные квартиры по проекту были соединены внутренними дверями с соседними однокомнатными. Похоже, что предполагались маленькие квартиры для прислуги: дверь из однокомнатной вела в кухню большей квартиры. Понятно, что этих дверей в наше время тоже нигде не осталось, кроме как на старых поэтажных планах.
