На крыше двух корпусов, выходящих на Русаковскую, уже работают строители — разбирают кровлю. Лифты и окна были демонтированы еще раньше. В других корпусах, расположенных внутри квартала и выходящих на Леснорядскую улицу, люди еще живут — более того, отображенный на информационном щите проект не касается этих внутренних корпусов.
То, что в ближайшие недели, скорее всего, окажется под ковшом экскаватора, — самые живописные корпуса квартала. Значит, эстетика не была причиной сноса именно фасадных домов. Может быть, техническое состояние? Опять-таки вряд ли: один из сносимых корпусов в 1980-е годы был капитально отремонтирован с заменой перекрытий и отселением жильцов, другой оставался в первозданном — с 1930-х годов — состоянии, а снос коснулся их в равной мере.
Формальная причина сноса — очистка очередной площадки, на которой будет построен новый дом. Охранного статуса у здания не имеется, и участок стал полем для работы застройщиков.
То есть если рассматривать ситуацию здесь и сейчас — все как-то даже скучно получается. А вот для тех, кто знаком с историей вопроса, все оказывается куда как интереснее. Ведь история эта тянется едва ли не с девяностых годов — уже в конце последнего десятилетия ХХ века жителям всего квартала (в том числе и тех весьма плачевных домов, что стоят в глубине, но еще не выселены) обещали: погодите, скоро съедете…
И жители в массе своей не слишком возражали.
— В случае конструктивистских жилых массивов все очень сильно зависит от того, были ли тут коммуналки или отдельные квартиры, — рассказывает директор Центра авангарда на Шаболовке Александра Селиванова. — В случае отдельных квартир и внутреннее убранство домов намного сохраннее, и ценность их отлично осознается жителями. Именно такова ситуация в Хавско-Шаболовском жилмассиве, который к тому же имел когда-то статус экспериментального. Там, где были коммуналки, как на Русаковке, — дело может обстоять весьма печально. В частности, потому, что многие жители воспринимают дома как трущобы и легко соглашаются на переселение в отдельные квартиры в новостройках.
По словам Селивановой, ситуация усугубляется проблемами с постановкой исторических зданий под охрану: как утверждает эксперт, градозащитники в последние годы сталкиваются с почти непреодолимыми бюрократическими трудностями. «На стадии подачи заявки находят миллион несоответствий, — поясняет директор Центра авангарда. — Я сталкивалась с этим лично: требуют указать источники иллюстраций, приложить сканы всех использованных в заявке источников. Когда ты собираешь все эти сканы — оказывается, что устарела фотофиксация, и ее тоже нужно переделывать. Бюрократическая цепочка заставляет годами заниматься подачей заявки — и все равно без гарантии ее принятия хотя бы на рассмотрение».
В случае Русаковского жилмассива было собрано 6 томов материалов — активисты из числа жителей квартала собрали, по словам Александры Селивановой, исчерпывающую информацию по археологической, архитектурной и мемориальной составляющей места. В частности, было выяснено, что вдоль Русаковской улицы проходит водопровод XVIII–XIX веков, что исключает проведение там масштабных земляных работ.
— Активисты даже нашли инвесторов, которые были готовы выкупить здания у города и приспособить их в режиме реставрации под отель, — рассказала градозащитница. — Есть и проект такого приспособления, выполненный архитектором Николаем Лызловым. Представители Департамента культурного наследия были впечатлены серьезностью наших намерений. Но заявка все-таки была отклонена.
Сейчас на одном из электронных сервисов подачи петиций размещено обращение с просьбой пересмотреть проект новостроек, сохранив фасады. По словам Александры Селивановой, это крайне компромиссное решение — впрочем, об этом говорят и сами авторы петиции.
Тем не менее поражает вот что: как бы подробно краеведы ни «копали» историю здания, какие бы серьезные проекты ни предлагали, гарантий сохранения исторических зданий никто дать не может. Пример — здание Таганской АТС, также памятника конструктивизма, которое также защищали многие специалисты, предлагая альтернативные варианты. С той или иной степенью уверенности могут рассчитывать на выживание только международные шедевры — такие как Дом Наркомфина или Дом Мельникова. По поводу всего остального пока что превалирует мысль: у нас таких «коробок» еще много. Но в том-то и дело — что «еще»…
