Представьте ситуацию. В один не очень прекрасный день вам звонит председатель вашего гаражного кооператива и рассказывает: наши теремки будут сносить, приходите на общее собрание по поводу компенсации. Вы приходите в назначенное время, и люди с папочками (из управы) и планшетами (от компании-застройщика, если гараж отходит под жилую зону) собирают информацию о вас и о вашей уже почти бывшей недвижимости. И говорят: все будет хорошо, компенсацию выплатим, сколько — сообщим в ближайшем будущем. Однако в какой-то момент становится известно, что никакой компенсации вам не положено…
Вот, например, гаражи на улице Декабристов, 11, в Отрадном, около бывшего 141-го отделения милиции. В 1976 году эта земля была передана в пользование автомобилистам как открытая автостоянка. В начале 1990-х Московский городской союз автомобилистов (МГСА), подразделениями которого были многие такие стоянки, организовал превращение ее в гаражи. Они стояли до весны 2020 года — теперь на их месте пешеходная зона. Может быть, так и надо, но дело в том, что владельцам гаражей город до сих пор не заплатил вообще ничего.
— В апреле 2019 года прошло собрание, на котором присутствовали представители управы и МГСА, — рассказал «МК» Рафаэль, председатель снесенной стоянки. — На собрании было сказано: компенсация составит 150 тысяч рублей. Мы согласились на такой вариант, после чего с нами расторгли договор аренды земельного участка. Мы собрали документы с каждого владельца гаража, я до Нового года передал их в управу для оплаты компенсаций. И вот — компенсировать нам что-либо отказались.
По словам Рафаэля, в разговоре с ним представители управы мотивировали отказ от компенсаций просто: раз гаражи уже не являются арендаторами земельного участка (договор-то сразу расторгли!), значит, они не имеют права здесь находиться вообще. Самострой, подлежащий сносу.
Официального комментария от управы района Отрадное на данный момент получить не удалось, однако один из ее сотрудников на условиях анонимности подтвердил: стоянку №275 ликвидировали именно как самострой. «Такие стоянки изначально были временными, предоставлялись не в собственность, а в пользование, — отметил чиновник. — В случае с МГСА это стандартная практика: договор аренды просто не продляется, если город имеет планы на эту территорию. О какой справедливости говорят бывшие владельцы, непонятно. Справедливость состоит как раз в том, что территория теперь приносит радость всем гражданам, а не только автомобилистам».
Что касается юридической стороны дела, то существует еще и Положение о денежной компенсации за сносимые гаражи (утвержденное постановлением правительства Москвы №63-ПП от 9 марта 2011 года), согласно которому освобождением территории называются «мероприятия, направленные на прекращение фактического пользования земельным участком, в том числе с прекращением соответствующих прав на землю, не связанные с процедурой изъятия земельных участков для государственных нужд», а понятие «гараж» определяется как «объект, предназначенный для хранения автотранспортного средства, в том числе машино-место в гаражном комплексе». Вопрос, является ли машино-место на стоянке МГСА гаражом или нет, не так уж прост: само Положение об этом ничего не говорит, разве что определяет владельца гаража через документы о собственности, наследстве, выделении территории или членстве в «соответствующей организации». Таким образом, если у владельцев снесенных гаражей на улице Декабристов имелись документы, хотя бы в виде членских книжек МГСА либо постановлений префектуры 1990-х годов, — компенсации им выплатить были обязаны. Причем эта обязанность не прекращается даже в случае, если владелец сносимого гаража не согласен с ее размером и отказывается вследствие этого заключать с городом соглашение.
Это открывает для активных владельцев гаражей некоторую свободу маневра, так, москвичка Татьяна Соколова, чей гараж был снесен еще в 2016 году при реконструкции МЦК, не удовольствовалась предложенной ей компенсацией в размере 176 тысяч рублей и потребовала по результатам независимой оценки 249 тысяч, в судебных разбирательствах дважды дойдя до Верховного суда, гражданская коллегия которого уже летом 2020 года подтвердила: несогласие собственника сносимого гаража с размером предложенной компенсации не означает, что ему можно не выплачивать компенсацию. Ситуация Соколовой схожа с казусом стоянки на улице Декабристов в одном: не договорившись о размере компенсации, власти решили снести гараж просто так, как самовольную постройку.
Обратить вспять сам по себе процесс сноса невозможно: там, где с владельцами гаражей не удается договориться по-хорошему, можно действовать в соответствии со статьей 279 Гражданского кодекса, регламентирующей изъятие недвижимости для государственных нужд. Правда, это возможно только в том случае, если отбирает действительно государство, а не частная компания, которой земля понадобилась под застройку или служебные цели. А здесь проблемы даже в случае с железнодорожниками — то же МЦД, например, строила и эксплуатирует негосударственная компания. Хотя железная дорога, разумеется, была и остается стратегическим инфраструктурным объектом.
— Не беспокойтесь, по 150 тысяч каждому по-любому дадут! — эти сакраментальные слова председателя за последние годы потушили не один разгорающийся пожар гаражного бунта. Вспомним, сколько было скандалов по поводу сноса гаражей в 2000-е годы: тогда практиковались не только суды, но и настоящая оборона, когда автовладельцы вставали вокруг своих боксов живой цепью. И так пока не добьются — не отмены сноса, но достойной компенсации. Ее размер (кстати, не слишком большой — уж точно не дающий возможности купить другое машино-место даже и приблизительно) был регламентирован в начале 2011 года упомянутым постановлением — и не странно ли, что практически сразу прекратились бунты? Конечно, свою роль сыграло то, что автовладение само по себе сделалось несовременной практикой и автомобилиста никому не жалко, даже отчасти ему самому. Но немаловажным было и то, что все хозяева старых гаражей примерно знают, на что рассчитывать, когда экскаватор придет за ними. Сейчас, выходит дело, опять налицо «вилка»: от компенсации до полного ее отсутствия. И снова, стало быть, есть за что воевать?
