— Наземный вестибюль «Кропоткинской» — знаковый для Москвы объект. Его построил главный архитектор Метропроекта Самуил Кравец к открытию первой очереди метро в 1935 году. Этому месту уделялось пристальное внимание, так как рядом должны были возводить Дворец Советов, — говорит писатель, автор книги «Сталинское метро» Александр Зиновьев.
Вестибюль — своего рода входные ворота на благоустроенное Бульварное кольцо, продолжает специалист. Та самая арка, как будто парковая, парящая над землей, — настоящая находка. Кессоны на ней не были полностью замурованы: через них лился свет. Однако в советские годы их закрыли. Потому так велика была надежда москвичей на эту нынешнюю реставрацию: вдруг эти самые окошки станут прозрачными, как раньше? Но осенью прошлого года мечты архитекторов и историков накрылись железным листом: именно им — в буквальном смысле — горе-рабочие покрыли арку. Такая кровля явно не соответствовала проекту реставрации.
В ответ на возмущение общественности Департамент культурного наследия поспешил успокоить: крыша — временное решение, в 2019 году ее снимут. Поверим представителям ведомства на слово, тем более что 2019 год только начался. Начался, правда, с нового скандала вокруг «Кропоткинской». Вестибюль стал выглядеть еще хуже, чем до начала работ.
— Все надежды, которые возлагались на восстановление исторического облика, рухнули, — рассказала «МК» внучка одного из архитекторов станции, историк архитектуры и градостроительства Наталья Душкина. — Например, поверхности стен. Были сделаны зондажи, которые раскрыли, что изначально использовалась особая штукатурка — терразитовая — с добавлением мраморной крошки, которая блестит на солнце. Восстановить ее не получилось из-за массового нарушения методики выполнения ремонтных работ: над павильоном не были установлены защитные колпаки и штукатурка заливалась дождями, пошла подтеками. В итоге стены просто закрасили обыкновенной краской. Оконные рамы были полностью заменены, их раскурочивали перфораторами, летели кирпичи, было страшно смотреть.
«МК» обратился за комментарием в Департамент культурного наследия. И ответ подтвердил опасения: «...Есть претензии по качеству и видам отдельных работ, в связи с чем было выдано предписание на устранение замечаний. Ведомство уже ведет работу по возбуждению административного производства в отношении исполнителей работ». Значит, шанс на минимальную уборку и изменение цвета стен есть.
Теперь — о кессонах в арке. Активист движения «Архнадзор» Юрий Егоров пояснил, что первоначально действительно планировалось их остекление, и предположил, что работы могли временно свернуть из-за холодов. В департаменте нам подтвердили, что действительно, при отрицательных температурах проведение работ без специальных конструкций-тепляков недопустимо. Но и в теплое время остеклять окошки, увы, не будут: «Первоначальный проект павильона 1935 года действительно предполагал открытые кессоны, которые были застеклены. Однако уже после войны арка была целиком покрыта металлом. При разработке нынешнего проекта реставрации было принято решение организовать подсветку внутри каждого кессона для имитации дневного света». Лайт-боксы в этих кессонах уже установлены.
Чиновники подчеркнули, что реставрация еще не закончена. Интересно же, кто будет доделывать оставшиеся работы? Уж не тот ли самый подрядчик, который напортачил? «МК» попытался связаться с компанией, которая указана победителем тендера на проведение работ. Дать комментарий нам отказались, сославшись на отсутствие руководства. Однако эта же компания должна была, как указано на сайте госзакупок, составлять «научно-реставрационный отчет» для реставрации и других станций, в том числе «Красных Ворот». В октябре прошлого года наземный вестибюль станции внезапно стал гламурно-розовым, вместо изначального серого или белого (речь идет об арках, обрамляющих вход). Тогда же подрядчику выписали предписание исправить ошибку, но воз и ныне там. Тот же розовый цвет обнаружился на вестибюле станции «Кропоткинская». Совпадение?..
— Существуют большие перекосы между системами тендеров, научно-методическими требованиями к производству реставрации, качеством выполнения работ, рабочими, — продолжает Наталья Душкина. — Я недавно была на станции «Сокольники». Снаружи наземный вестибюль отремонтирован хорошо. Но что сделали с барельефами фризов — страшно смотреть на это... Складывается впечатление, что по тендеру работы выполняются за самые короткие сроки и на самые маленькие деньги, до работ допускаются фирмы, которые либо не имеют вообще лицензию на реставрацию, либо имеют липовую. Часть работ производится без получения разрешения, нет достаточного контроля со стороны органов охраны наследия. Это касается наземных вестибюлей.
Стиль нынешних наземных выходов из метро чаще всего продолжает скучный облик станций — никаких архитектурных излишеств. Вестибюли же сталинских станций не зря охраняются государством, а за их реставрацией дотошно следят архитекторы и историки. Наравне с доходными домами или рабочими кварталами они являются творениями выдающихся мастеров эпохи. Поэтому и специалисты, и простые москвичи относятся к ним с таким трепетом и уважением.
