СПРАВКА «МК»
Артем и Георгий Азатьяны обвиняются в том, что предоставили место для взрывчатки на семейном сельскохозяйственном складе в Армавире. Именно там, по версии следствия, опасный груз перенесли из одной фуры в другую.
Донбасские корни
— Почему вообще пало подозрение на вашу семью? Вы или ваши сыновья открыто сочувствовали украинской стороне?
— Глупость полная! Сами подумаете, как мы можем сочувствовать украинской стороне, если всю сознательную жизнь я прожил на Донбассе?
— И родились там?
— Нет, родился я в селе Микоян Армянской ССР. Но, когда мне было три года, мы с семьей переехали на Украину, в город Макеевка Донецкой области. Мой отец — военный, служил во внутренних войсках, но в основном выполнял такие мирные обязанности как фотограф, оформитель… Забавно, что я, когда служил на Западной Украине, тоже все время оформлял ленинские комнаты.
Так вот, какое-то время мы прожили на Донбассе, а потом перебрались в Армавир. Когда наш дом в Макеевке сносили, отцу предложили компенсацию в 1000 рублей, и он за половину этой суммы купил глиняную хатку. Потом уже кирпичный дом построили. Школу я закончил в Армавире, закончил и пединститут, потом — армия, а из армии я снова вернулся в Макеевку, к брату. Так что никаких проукраинских настроений в моей семье не было.
— Расскажите о вашей жене.
— Она тоже из Макеевки. Мы на свадьбе у моего товарища познакомились, поженились. Она лечила мою тетку, та мне и посоветовала: «Присмотрись, хорошая девочка». Мы поженились, опять переехали в Армавир. До этого, в Макеевке, я на дому ремонтировал радиоаппаратуру, но здесь на такие доходы содержать семью было уже трудновато. Поэтому занялся сельским хозяйством — по договору с армавирским комбинатом сдавал семечки подсолнечника на переработку. А продукты переработки — масло, жмых — продавал. Для этих целей и арендовал землю, где сейчас находится склад нашей компании. Все построено с нуля, бизнесом этим занимаемся почти 20 лет. На днях выиграли суд по выкупу земельного участка. Когда подсолнечником стало невозможно заниматься по ряду причин, занялись переработкой сои. Так и работали до сегодняшнего дня.
— Сколько всего детей у вас?
— Два сына. Старший, Георгий, пока так и не женился, ему 33 года 10 октября исполнилось, когда он был уже задержан по подозрению. Младший — Артем, ему 30 лет, он женат, моему внуку сейчас 4,5 года, а внучке — 1,5 года.
— Где они росли, какое образование получили?
— Росли тоже в Макеевке. После школы Георгий закончил Московский университет нефти и газа. Несколько лет прожил в Москве.
— Работал?
— Да, в какой-то газпромовской компании. Пока учился, мы ему помогали деньгами, по 10 тысяч рублей. А когда начал работать, квартиру снимать, стали еще больше отправлять. Он говорит: «Пап, так Москва же, не Армавир». Хотя он не выпивоха, не ходок по ресторанам, скромный парень. Потом я ему позвонил и говорю: «Давай, сынок, приезжай-ка ты домой. Я чувствую, генералом ты там не станешь, у генералов свои дети… А мне тут нужны мужчины».
— Это в каком году было?
— Где-то лет пять назад. Я ушел в 2016 году на пенсию — пенсию назначили 8,5 тысячи за 40 лет стажа...
— А Артем?
— Закончил школу, Кубанский госуниверситет, потом — Армавирский педагогический институт. Одно образование у него — юридическое. Я его взял к себе юристом, в основном он занимался налоговыми делами. Но последние два месяца он решил развиваться самостоятельно. Переругались они с братом, а я уже не мог ничего с этим поделать. Во-первых, они совершенно разные по характеру люди, а во-вторых, оба — взрослые мужчины, куда я там буду лезть?
— На какой почве произошел раздор?
— Из-за кризиса в делах. Последнее время фермеры ломят такую цену, что заработать на этом невозможно. Артем сказал: мол, что я за копейки тут буду впахивать? И уехал в Крым. Снял себе квартиру и по сути жил на два дома. Раз в неделю, обычно в выходные, приезжал к семье, а потом обратно. Там с инфраструктурой не как здесь, цены на сырье приемлемые можно найти.
— Но общаться вы, как я понимаю, не перестали?
— Нет, конечно. Наоборот, благодаря усилиям Артема и у нас работа нет-нет да была, сырье он нам привозил.
Две фуры от Ивана Иваныча
— Давайте перейдем к событиям последнего месяца. Насколько я понял, незадолго до подрыва Крымского моста вы ездили на малую родину. Там погиб ваш родственник?
— Да, это племянник моей жены. Хороший был мальчишка. Служил в МЧС, сапером. В четыре утра в казарму залетели три «Хаймарса», и погибло сразу 13 человек, их просто размазало по стенкам. Отец не пошел на опознание, у него больное сердце. Мать опознала его только по татуировке на спине.
— И вы ездили туда на траурные мероприятия?
— Я не мог не поехать. Похороны сначала были намечены на одну дату, но тело выдали раньше, и надо было срочно выезжать. Позвонил Георгию, позвонил Артему, все поехали. На таможенном посту простояли всю ночь, так как машин было много. Дальше поехали по Украине — кругом взрывы, разряды, снаряды, танки, ужас. Доехали кое-как до Макеевки, успели… Простились, поддержали родственников и поехали домой.
— После этого никаких значимых событий не происходило?
— Нет, ничего не происходило. Артем уехал по делам в Краснодар. Это было то ли 6-го, то ли 7 октября.
— И все-таки кто попросил ваших сыновей принять грузовик с грузом, где, по версии следствия, была взрывчатка?
— Вы о каком сейчас грузе говорите? Ведь на самом деле их было два.
— ???
— В том-то и дело. И от одного и того же человека.
— Можно конкретнее?
-— Месяц назад к Артему обратился его знакомый из Крыма. Он сказал: «Артем, я хотел ставить линию грануляции (установка для изготовления гранул из измельченных полимерных отходов. — Прим. авт.), но уже не потяну. Хочешь, у себя на базе поставь. Оборудование тебе привезут». Короче, предлагал купить у него оборудование. Сначала сын заинтересовался, а потом его отговорили: мол, вложений много, а прибыли никакой. Да и сама техника, как я потом посмотрел, — примитивная. Китайский ширпотреб, по типу нашей сноповязалки, даже еще проще. Но знакомый стал настаивать: типа, оставьте у себя на хранение, а потом я заберу. Или пусть ваши машины, когда будут ехать за сырьем в Крым, захватят это оборудование, я его здесь приму.
— Как зовут этого приятеля?
— Я не знаю. Иванычем вроде его называли.
СПРАВКА «МК»
В деле о подрыве моста фигурируют как минимум два «Иваныча». Во-первых, это фигурант дела, который, по версии следствия, нанимал и координировал перевозки того самого груза Руслан Иванович Соломко, арестованный вместе с остальными подозреваемыми. Во-вторых, загадочный «Иван Иванович», чье имя значилось в накладной как получатель, и осуществлявший, согласно пресс-релизу ФСБ, контроль над всей группой.
— И Артем согласился?
— Да, он позвонил трактористу и сказал: придет машина, разгрузи ее там-то, под навесом.
— Откуда пришло это оборудование?
— Этого никто не знает.
— А фура какая привезла? Иностранная?
— Нет, русская. Наша местная фура, «КамАЗ» с прицепом, по-моему.
— А что это за оборудование?
— Вот, посмотрите фотографию. То, что вы видели, это остатки. Потом его вывезли ребята, буквально на прошлой неделе. Машина как раз шла за зерном, и в нее бОльшую часть загрузили, но всё не поместилось.
— А кто повез?
— Повез наш водитель, Саша.
— А где разгружался?
— Где-то в Херсоне (отметим, что один из предполагаемых террористов, Руслан Соломко, который якобы организовал транспортировку взрывчатки, с августа находился в Херсоне. – Прим. авт.).
— Он ехал через Крым?
— Ну да. Все документы в норме были, его проверяли на дороге, он благополучно доехал. Я вчера с ним разговаривал.
— А кто принимал груз?
— Этот же Иваныч, который общался с Артемом, по-моему, и принимал.
— Александр получил какое-то вознаграждение за этот рейс?
— С какой стати? Он у нас на зарплате, это его обязанность. Скажем — везти, он везет.
— После того как Александр доставил груз, что-то странное происходило?
— Ничего не происходило. Пока мост не взорвался...
— Теперь давайте поговорим о фуре, которая взорвалась на мосту. Как она к вам попала?
— Как мне рассказал Георгий, он приехал на работу, видит — стоит фура на обочине. Водитель спрашивает: «Это такой-то адрес? Мне сказали разгрузиться у вас на территории». — «Кто сказал?» — «Я не знаю, вот телефон, звоните». А это телефон Артема. Брат у него спрашивает: что за машина, какие-то номера заграничные... А тот говорит: попросили ребята, надо ее выгрузить у нас на базе. Жора начал ругаться: на фиг она нам нужна, у меня и так работы полный рот, еще и ты загружаешь посторонними вещами...
— Но Артем его все-таки убедил?
— Он сказал: на один день приютите, завтра заберут. Так и случилось.
— Когда разгружали, ничего странного не заметили?
— Представьте, ничего. Палеты, поддоны. На них какой-то груз кубической формы, и всё это замотано пленкой в несколько слоев. Он не просвечивается, он ничем не пахнет...
— А кто присутствовал при разгрузке?
— Тракторист Юра и двое рабочих, Артур и Алексей. Их всех в итоге задержали, но уже отпустили. Сначала здесь допрашивали, а потом они с моими сыновьями с Симферополь ездили. Всех на полиграфе прогнали.
— Они участвовали в разгрузке?
— Конечно, они помогали, там же стропы нужно зацепить, удержать. Вы поймите, работа здесь очень тяжелая. Иной раз мы находимся здесь круглосуточно. Бывает, что машина днем грузится где-то в дальнем колхозе за 300-500 верст. Пока она доедет, уже ночь.
— И сын ваш Георгий присутствовал при разгрузке?
— Нет, Жоры не было.
— А как ваши грузчики узнали, в какую именно фуру надо перегружать поддоны?
— Номер фуры вроде Артем назвал. Или Иваныч этот звонил, я не помню уже.
— Как вообще вели себя водители этих фур? Может, поясняли, что за пленка такая и для чего она нужна?
— Нет. Второй водитель (Махир Юсубов, погибший при взрыве грузовика на мосту. – Прим. авт.), пока шла погрузка, сидел на лавочке и разговаривал с двумя армянами, которые мимо проходили, – замученные, небритые. Они на своем языке говорили, никто их не понял. Этих случайных армян тоже забирали, камеры зафиксировали их беседу. Правда, недолго держали, дня два. Они, по-моему, вообще мигранты.
Допросы и задержания
— Итак, 7-го вечером фура загрузилась и уехала. Что было дальше? Как вы узнали о взрыве на мосту?
— В телефоне новости прочитал. Думаю, ни фига себе. Я же Артему говорил: сынок, будь осторожен. Это зона боевых действий. Все ожидают, что украинцы получат эти «Хаймарсы» дальнобойные, и не дай бог ты попадешь под удар. У меня сердце чуть не оборвалось, я же не знал, что сын в Краснодаре. Думал, что он к себе в Симферополь поехал. Сначала не мог ему дозвониться, потом он взял трубку: «Па, я здесь». — «Слава богу, ты живой! Взорвали мост — я же тебе говорил, прекрати эти поездки. Сиди дома, уже хватит».
— Это был ваш единственный разговор?
— Потом я еще раз позвонил, спросил: ты где? Он говорит: меня вызвали в управление ФСБ. А вскоре и мне позвонили. Говорят: срочно выезжайте на работу. Приезжаю, открываю ворота, хочу заехать, а патрульная машина поперек въезда встала. И не пускает меня какой-то ихний старшой, говорит: «Машину оставьте здесь, а сами идите пешком». Я говорю: «Слышь, будешь командовать у себя дома. Я инвалид, я еле хожу. Я сейчас машину во двор загоню, это мой двор. Поставлю на стояночку там, где и должна стоять, а не поперек дороги».
— Вы сразу подумали о той фуре?
— Какая фура… Мы с Жорой думали, что к нам пришли из-за хищения сои в одном хозяйстве, недавно был такой случай. А они прут на меня, как будто готовы разорвать. «Вы знаете, что случилось?» — «Да не знаю, расскажите, чтобы я знал». — «Вот так и так, взорвали Крымский мост». — «А мы при чем? Мы не террористы, не диверсанты». Короче, начали расспрашивать о первой машине с грузинскими номерами. Она когда выезжала от нас, попала в зону видимости камеры, что установлена на соседнем здании газонаполнительной станции. Походили, пофотографировали базу, всё облазили. Все время спрашивали: вот это что такое? Зерномет? А это что такое? Зерносушилка? А это что такое? А это что такое? А как работает маслопресс?..
— Что они сделали с оборудованием, оставшимся от первой партии?
— Ничего не сделали, оно так и валяется.
— Не опечатали, не изымали?
— Ничего не опечатали, ничего не изымали. Потому что ни один анализ не показал следы взрывчатых веществ.
— Какой анализ?
— Тут были и собаки, и кошки, и микроскопы, и тысячи анализов сделали. И ни один анализ ничего не подтвердил. Собака как пришла, так и ушла. Всю одежду наших работников забрали, кроме моей, все проверили — ничего не нашли.
— Но вас, естественно, спрашивали о первой партии?
— Да, повезли в Следственный комитет, и там опять начались расспросы. Не по поводу этой пленки, а как раз по поводу железа, которое в первый раз привезли. Говорю: за железо я вам пояснить не могу. Звоните сыну Артему, он вам всё расскажет. Много раз я слышал от сотрудников фамилию Соломко.
— И что Артем им рассказал?
— Он сказал, что привозили оборудование. Документы он передавал местному фермеру Сергею, а потом Сергей отдал бумаги какому-то человеку на букву З.
— Может, Злобе (по версии ФСБ, гражданин Украины Владимир Злоба подделал документы на груз. – Прим. авт.)?
— Может быть.
— А почему документы Сергею отдавали? О каких документах речь?
— Иваныч сказал отдать документы ему. То есть это оборудование Сергей хотел посмотреть для себя. А потом посмотрел, понял, что оно никчемное, и отдал его Злобе.
— Что было дальше? Задержали не только Артема, но и второго вашего сына?
— Никто никого не задерживал! Когда я второй раз был в Следственном комитете, Жору там тоже допрашивали. И отпустили. Мы вместе вышли, попрощались и разъехались. А потом я уже узнал, утром, что, оказывается, Жоре позвонили ночью и сказали ехать срочно в Симферополь, в Крымское следственное управление. И он взял с собой всех, кто присутствовал при погрузке, тракториста Юру и двоих рабочих. Загрузил в свою машину, и они поехали. Где вы встречали таких террористов?..
— И в Симферополе их сразу же задержали?
— Да нет же. Они поселились в гостинице.
— Адвокаты у них государственные были?
— У Жоры первое время адвоката не было, он в пробку по дороге попал, а у Артема был. Адвокат потом на суде спросил: где ваши доказательства? Где у нас данные экспертизы? Ничего не предоставили. Кто-то сказал, то ли судья, то ли еще кто: есть же показания свидетелей. Каких свидетелей? А вот они: Артур, Леха, Юра. Наши же сотрудники. Что они могли сказать? Всё как было сказали, то же, что и я вам говорю.
— До суда вы связывались с Артемом и Георгием?
— Да, до задержания они говорили, что проходили дважды полиграф, но исследования на сто процентов показало, что они непричастны к теракту. Там всего, включая наших пятерых армавирских, больше десяти человек допрашивали. Последний раз Жора успел 12-го вечером мне позвонить, он плакал, я слышал по голосу: «Папа, найди мне хорошего адвоката, я нахожусь в изоляторе, меня задержали». Перед этим позвонил какой-то тип, представился следователем, сказал: избрана мера пресечения — задержание. Ну и всё. А сейчас адвокаты попытались попасть к сыновьям в СИЗО, но их не пустили, ответили, что люди с фамилией Азатьян у них не числятся. Мне интересно теперь только одно: когда отпустят моих сыновей?
— Вы для себя как-то объяснили что произошло? Почему никто не заметил, что в грузовике взрывчатка?
— Потому что там был нормальный груз! Никакой взрывчатки. Вы посмотрите снимки. По ним видно, что взрыв направлен не сверху вниз, а из-под моста и накрывает машину. Причем в этот момент машина целая и даже продолжает двигаться. Это все провокация. Но они хотят из нас сделать крайних.
Кто и в чем виноват?
Оставим за скобками суждения Самвела Азатьяна о технологии взрыва: ни он, ни мы не являемся специалистами по взрывотехнике. Исходим из того, что выводы экспертов ФСБ основаны на результатах экспертизы, и бомба действительно находилась в грузовике.
Но стоит ли одинаково судить тех, кто организовал подрыв, и, так сказать соучастников поневоле?
В истории современной России было немало терактов. И не раз у террористов появлялись невольные сообщники – те, кто недоглядел, недопонял, не поинтересовался. Прояви эти люди хоть чуть больше сообразительности, и трагедии можно было бы избежать.
Интересно проследить, как менялась строгость наказания за глупость и лень.
13 сентября 1999 года произошел второй за четыре дня теракт в Москве: был взорван дом на Каширском шоссе, погибли 124 человека. Накануне участковый ОВД "Нагатино-Садовники" Дмитрий Кузовов проверял подвал дома на предмет наличия взрывчатки. Но сначала он не разглядел мешки с гексогеном среди аналогичных мешков с сахаром, а потом и вовсе не проверил помещение, поскольку подвал оказался закрыт. Кузовова не стали привлекать к уголовной ответственности. Его, правда, уволили из органов, но уже через два месяца восстановили на работе, т.е. фактически простили.
24 августа 2004 года в воздухе практически одновременно взорвались самолеты Москва—Сочи и Москва—Волгоград, погибли 89 человек. Бомбы привели в действие террористы-смертницы. Незадолго до вылета их в аэропорту «Домодедово» досматривал сотрудник линейного отдела милиции, капитан Михаил Артамонов, но ничего подозрительного не обнаружил. Его приговорили к 7 годам лишения свободы за халатность.
Сегодня же действия братьев Азатьянов, допустивших загрузку фуры взрывчаткой, фактически приравнены к терроризму. Понятно, что раскрыть подрыв Крымского моста для силовиков — дело чести. То, что группу диверсантов обезвредили за сутки, можно считать большим успехом. И все же Артем и Георгий — не сотрудники правоохранительных органов. Едва ли можно ожидать от них той проницательности, какой часто не обладают те, кому это положено по долгу службы. А значит, записывать их в террористы наравне с остальными организаторами подрыва — как минимум странно и негуманно.
Читайте также: Выяснились роли каждого из подозреваемых в подрыве Крымского моста
