Скандал разразился четыре года назад, когда бывший воспитанник детдома Яков Яблочник рассказал журналистам свою историю. За эти годы главному потерпевшему по делу неоднократно угрожали, от него отвернулись друзья, знакомые. А на днях Яков узнал, что смертельно болен. Теперь он боится, что может не дожить до приговора суда.
«Привет. У меня рак. А приговора по делу до сих пор нет. Мне сказали, если не успеют весной огласить вердикт, тогда ждать до осени. Но доживу ли я?», - такое сообщение оставил мне Яков на днях.
Мы связались с ним.
- Мне только на днях озвучили мой диагноз. Звучит он страшно - «лимфома нижнеампулярного отдела прямой кишки». Это рак прямой кишки, третья стадия. Врачи несколько лет не могли поставить мне правильный диагноз. В 2019 году я на время перебрался в Индию, там обращался в частную клинику, чувствовал, что начались проблемы. Уже тогда у меня была доброкачественная опухоль. Но доктора ее проглядели. Отправили к проктологу, где мне диагностировали геморрой. То есть у меня был рак, а я лечил геморрой. Со временем доброкачественная опухоль переросла в злокачественную. Год назад я вернулся в Россию. Плановая госпитализация оказалась невозможной, все клиники отдали под ковидных больных, а тут я со своим раком. В Питере обратился к онкологу, а меня снова отправили к проктологу с геморроем. И только на днях, когда я провел полное обследование в больнице, выяснилось, что пошли метастазы. Теперь мне предстоит операция. Не знаю, как пройдет, я сильно сдал в последнее время. И что самое интересное, много людей умерло от рака, кто был так или иначе задействован в уголовном деле. Скончались матери двух обвиняемых, жена одного тоже умерла от рака. Ну вот и до меня очередь дошла.
- Ты же еще не умираешь?
- Не умираю. Но боли испытываю адские, невыносимые. В больницу меня не кладут. Сказали, ждать операции.
- Бесплатно сделают операцию?
- Бесплатно. Но страшно оперироваться в России. А денег на лечение в западных клиниках нет.
- Ты следишь за судебным процессом по делу?
- Да. Прокурор сказал, что все подсудимые дали показания по основному делу. Осталось допросить полицейских, которые проводили в обыске, после чего суд выходит на приговор. Если успеют, то вердикт вынесут весной. Если нет, то осенью.
- Кого-то ведь уже осудили по этому делу?
- Осудили фотографа Брыкова, который делал порнографические съемки с воспитанниками детдома. Мои фотографии он распространял в интернете. Суд взыскал с него в мою пользу 100 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда. Но он так ни копейки и не выплатил мне.
- Сейчас он за решеткой?
- Он уже освободился.
- Остальным фигурантам светят приличные сроки?
- Прокурор обещал, что посадят всех, никто не уйдет от наказания. Но сроки давности уже истекают по делу. Еще немного и все подсудимые могут оказаться на свободе.
- У подсудимых была мощная группа поддержки в лице коллег. Их до сих пор поддерживают?
- Группа поддержки до сих пор существует. Их деятельность заключается в том, что они выкладывают письма обвиняемых, которые те пишут из СИЗО. Сами подсудимые надеются, что потерпевшие, в том числе и я, отзову обвинения.
- Они не признали свою вину?
- Никто не признал.
- На какие деньги ты живешь?
- Работал официантом в ресторане. Сейчас по болезни не работаю. Какие-то деньги накопил, но почти все уходит на лекарства. Живу в собственной квартире. По распоряжению губернатора Беглова ее мне выдали. До этого от государства мне, как детдомовцу, досталась комната, которую отжали черные риелторы. Много судов проходило по этому делу, мы все проиграли. Но потом власти услышали мою историю и дали мне жилплощадь.
- Друзья тебя поддерживают?
- Если честно, я давно ни с кем не общаюсь. Есть любимый человек, с которым я живу. И все. Друзья от меня отвернулись.
- Почему?
- Я не интересовался. Не хотят общаться, зачем я стану навязываться. Единственный человек, который меня поддержал, казалась певица Азиза. Мы с ней давно знакомы. Периодически общаемся. Она меня с днем рождения поздравляет. Я ей позвонил, рассказал про свою беду, сообщил, что сгорел буквально за месяц. Она сказала, что посодействует насчет онкологической клиники в Москве. Мне надо только направление туда взять.
- По уголовному делу проходит много пострадавших детдомовцев. Ты с ними на связи?
- Мы тоже не общаемся. К тому же, некоторые из них до сих пор находятся под программой защиты свидетелей. Насколько мне известно, одного парня отправили в Белоруссию.
- Они боятся мести?
- Естественно.
- А те, кто не под программой защиты, с ними что?
- Они все отказались от своих показаний.
- Почему?
- Думаю, им заплатили. Понимаешь, большинство детдомовских мечтают хорошо жить, бухать и не работать. Привыкли, что государство им обязано — бесплатное жилье, пособие. Хотя все они уже взрослые люди. Мне недавно 30 исполнилось.
- Сейчас твои недоброжелатели узнают о заболевании и позлорадствуют?
- Пусть злорадствуют. Если меня спросят, не жалею ли я, что ввязался в конфликт с детским домом, я отвечу, что ни о чем не жалею. Все происходит так, как должно. Если умру, буду знать, хоть что-то хорошее я сделал. По крайней мере, я спас детей, которые сейчас в детдоме находятся. Они больше не будут подвергаться насилию и моральному уничтожению.
