Человек из ближнего круга главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина (именно так его представили многие СМИ в новостях о задержании по подозрению в получении взятки в размере 5 млн рублей) рассказал, как его ежедневно выгоняют из камеры на прогулку на мороз. У Дубинского тяжелейшее заболевание, из-за которого он испытает сильные боли при ходьбе и может стать недвижимым в любой момент. За жалобы членам ОНК, по словам Дубинского, наказывают и его (выносят выговор), и всю камеру (отнимают телевизор).
Что происходит со следователем СК за решеткой — в материале обозревателя «МК» и члена ОНК Москвы.
История одной болезни
Генерал СК Дубинский в «Кремлевском централе» уже больше года. Забавно, что в этом же СИЗО (и даже, если не ошибаюсь, в той же камере!) сидел экс-директор «Домодедово» Вячеслав Некрасов. Громкое дело о теракте в аэропорту вел именно Дубинский. Некрасова, так же, как и других фигурантов дела, в итоге оправдали. Ну а следователь оказался на их месте совсем по другому делу — подозревается в получении взятки в размере не менее 5 миллионов рублей (часть 6 статьи 290 УК РФ).
То, что следователи и арестанты меняются местами, — это болезнь времени. Но мы сейчас не про нее, а про другую.
Сергей Дубинский реально тяжело болен. С этим не спорит никто — ни администрация СИЗО, ни тюремные, ни гражданские медики. Недуг его звучит так: аваскулярный некроз головок обеих бедренных костей. Это если коротко, а полное название занимает четыре машинописные строки. Болезнь страшна тем, что человек при ходьбе испытает боли, и в любой момент его таз может «рассыпаться», и он сам станет в одночасье недвижимым инвалидом. Единственное спасение — тотальное эндопротезирование тазобедренных суставов (так сказано в заключении).
Ирония состоит в том, что медицинских документов об этом изначально у СИЗО не было. Угадайте, почему?
«Да он скрывал свой диагноз! Потому что с таким недугом работать в СК не смог бы. Не прошел бы врачебную комиссию, а она является обязательной!» — заметил как бы между прочим один из сотрудников СИЗО. Скорее всего, так и есть. Тем более что с самого начала СМИ намекали, что Дубинский вроде как устроился в Следственный комитет по блату. Он ведь был адвокатом. А из адвокатуры попасть в СК — это почти как с ракетного завода в космос. Нереально, в общем. Других примеров таких «карьерных превращений», какие произошли с Дубинским, за последние годы даже не припомню.
Но все это не отменяет болезнь и муки страдающего человека. Помещать такого под стражу — нельзя. Так гласит постановление правительства №3, где дается перечень хворей, препятствующих содержанию в СИЗО.
Но чтобы это признать, требуется целая процедура. Сначала направление на медкомиссию, потом суд.
Случай Дубинского еще сложнее, потому что изначально, повторюсь, не был поставлен диагноз.
Из СИЗО его отправили под конвоем в ГКБ №67 им. Л.А.Ворхобова, где провели исследование и установили страшный аваскулярный некроз и сопутствующие проблемы. «Вот видите, какие мы хорошие, это мы все сделали!» — примерно так говорят сотрудники СИЗО.
А вот что произошло дальше. У меня на руках заключение врачебной комиссии больницы СИЗО «Матросская Тишина», сделанное на основе этого результатов обследования в ГКБ №67: «Заболевание, имеющееся в настоящее время у Дубинского, относится к включенным в перечень препятствующих содержанию под стражей... оформить направление на освидетельствование в ГКБ №67». И вот направили его на само освидетельствование, а врачи ГКБ отказались признать Дубинского попадающим в перечень. Написали, что у них нет меддокументов для проведения медосвидетельствования.
«Почему вы не предоставили все меддокументы на медкомиссию?» — спрашиваю у представителя администрации СИЗО.
«А у нас их нет».
«А как же исследование, сделанное, когда он уже сидел в СИЗО?»
«Так его делало то же самое медучреждение, где проходила комиссия. То есть оно у них было. Почему они его не учли? Это к ним вопросы».
«Мало ли какие мы исследования проводили. Нужно, чтобы СИЗО приложило документы», — примерно так говорят в больнице.
Одни переводят стрелки на других. Формально правыми себя считают все. А Дубинский сидит и сидит в СИЗО.
«Я протестую против пыток»
Если честно, Дубинскому не позавидуешь. Не нужно быть ни врачом, ни юристом, ни великим гуманистом, чтобы понимать — под стражей его держать нельзя. Он рассказывает про невыносимые боли в суставах, про то, что не может ни спать, ни ходить.
«Администрация СИЗО, достоверно зная, что мне нельзя давать обезболивающие инъекции, ежедневно настойчиво предлагают сделать укол. С какой целью? Вывести меня на прогулку!!! Дело в том, что я уже более 10 дней плохо передвигаюсь».
Это не единственное его послание. В другом он пишет: «Дела с каждым днем все хуже и хуже. Я пытаюсь в камере с помощью дыхательных упражнений и йоговских поз хоть как-то улучшить приток крови к суставам. На прогулку входить не могу. Ко мне приходят ежедневно в камеру и пытаются выгнать на мороз... При этом зная, что я еле хожу, а на холоде не могу вообще передвигаться. Начальник СИЗО №1 Подрез выносит мне выговоры», — пишет Дубинский.
Помню, когда Федеральную службу исполнения наказаний возглавлял Александр Реймер, одному заключенному, инвалиду-колясочнику, сделали выговор за то, что он не выходит (читай — не выезжает) на прогулку. А он и рад бы был, только вот коляска в дверь камеры не проходила. Выносить на руках инвалида в прогулочный дворик никто из сотрудников СИЗО не хотел. Вот и схлопотал он замечание. Выговор Дубинскому (был сделан 21 ноября 2019 года) из той же серии, и очень бы хотелось, чтобы в этой истории разобралось руководство ФСИН. Пока же, если верить Дубинскому, после обращения к членам ОНК с жалобами начинается не разбирательство, а… репрессии. Цитирую: «В связи с моими обращениями в ОНК руководство СИЗО приняло решение наказать всю камеру. Отключили телевизор! Вот такое наказание!»
Надеюсь, что все это какая-то ошибка. Настоятельно просила сотрудников СИЗО (когда была в «Кремлевском централе» с проверкой как член ОНК) не ухудшать положение тех, кто нам пожаловался. Нехорошо это. И незаконно.
Дубинский написал, что объявляет голодовку. В его положении это чревато тем, что процесс разрушения костей и суставов пойдет еще более стремительно. Сколько он так протянет? Не знаю.
К фигуре Дубинского отношение, мягко говоря, неоднозначное. Помню, как он, будучи адвокатом, защищал Анатолия Зака — причастного к гибели в страшном пожаре 156 человек владельца пермского ночного клуба «Хромая лошадь» (а тот потом в колонии вел райскую жизнь, о чем я писала в «МК»). Помню свою встречу за решеткой с теми же фигурантами дела по взрыву в «Домодедово», которые никак не могли понять, почему следователь Дубинский против того, чтобы они были под домашним арестом или подпиской. «Мы же не террористы! Мы предприниматели. При чем тут взрыв и мы? И почему обязательно в СИЗО до вынесения приговора? Дома дети ждут...» — говорили они.
Но все это вспоминаю я только с одной целью. Те, кто сегодня при власти и погонах, должны понимать: тот маховик, который он запускают или частью механизма которого являются, рано или поздно может перемолоть и их самих.
Прошу считать эту публикацию официальным обращением к директору ФСИН России.
Читайте также: У россиян появилась странная примета, чтобы любить пожизненно: «Черный дельфин»
