О том, как самолет дважды заходил на посадку, как стихийно проходила эвакуация и почему он решил защищать свои права, Алексей Бушняк рассказал на пресс-конференции, которая прошла 10 сентября в информационном агентстве «Национальная Служба Новостей».
Алексей Бушняк подробно вспомнил события той страшной ночи:
– Мы все заблаговременно приготовились к посадке, все были пристегнуты, находились на своих местах. Все проходило в штатном режиме. Мы проходили сквозь грозовые облака, сверкали молнии, складывалось впечатление, что они бьют прямо по самолету. Когда мы приблизились к взлетно — посадочной полосе, и уже были видны огни, самолет стало сильно раскачивать. Приземлиться не удалось, пилот ушел на второй круг. Совершив разворот, предпринял вторую попытку посадить самолет. Мы опять стали проходить грозовой фронт. Никакой информации, что предстоит аварийная посадка, не было. Боковой ветер был настолько сильным, что судно буквально разворачивало при приземлении. Я сидел на крыле, у меня было место 11 — С, было слышно, как пилот увеличивал скорость.
Когда коснулись колесами полосы, поднялся целый вал воды, поток омыл весь фюзеляж и иллюминаторы. Самолет шел по полосе очень неустойчиво, рывками — взад — вперед, его все время разворачивало. После того, как нас всех резко качнуло вправо, последовал удар, самолет тряхнуло. Пассажиры в салоне начали кричать. Командир экипажа по громкоговорящей связи сообщил, что возгорания нет, эвакуации не будет. Я находился над двигателем, с левой стороны и четко увидел пламя. Бортпроводники, увидев огонь, открыли аварийные выходы, расположенные на крыльях. Один из бортпроводников побежал в кабину пилотов, чтобы сообщить о возгорании. Команды к эвакуацию все не было. Я встал, достал свою ручную кладь и услышал: «Садитесь, эвакуации не будет». Я возразил, показывая на огонь: «Мы горим». Когда уже подошел к двери, командир воздушного судна передал: «Горим, начинаем эвакуацию». Я вышел на крыло, увидел, что часть его отсутствует. Прыгать было довольно высоко, я подошел поближе к фюзеляжу, присел и скатился вниз. Приземлившись в воду, почувствовал резкий запах керосина. За мной на крыло стали выходить другие пассажиры и прыгать вниз. Когда отошел от самолета метров на десять, увидел, как стали открываться воздушные трапы.
По руслу реки бежал ручей, который образовался из- за сильного ливня. Вода уносила основную часть керосина. В том месте русло реки делает поворот, в метрах 30 от хвоста самолета образовалась заводь. Горело крыло самолета, горел поток и вода в заводи. Ливень и поток воды не дал керосину собраться под самолетом, что нас всех, в общем-то, и спасло.
Помощи при эвакуации не было, каждый выбирался, как мог. Отсюда и все полученные травмы.
Все кто покидал борт, собирались у реки, в метрах 50 от горевшего самолета. Вскоре к группе присоединились бортпроводники, которые принесли с собой аптечку, но тут же в суматохе ее потеряли.
Минут через 8 подъехали пожарные, стали тушить горящий самолет. Потом сотрудники службы спасения создали живой коридор, по которому мы проследовали в автобусы. Мы все были промокшими, в керосине. У некоторых одежда была вся рваная. Дети тоже промокли до нитки. Прибыли в аэропорт, стали просить аптечку, помощь врачей, горячее питье, пледы. Ничего этого не было на протяжении 30-40 минут. Сотрудники аэропорта предлагали нам лишь воду... Еще и прикрикивали на нас: уймитесь, мол, радуйтесь, что вы живы остались. Упрекали нас, что мы думаем только о себе...
Потом нас перевели в зону прилета и никого оттуда не выпускали. Держали в помещении еще часа два. Согреться мы не могли, но и уйти не могли... Только когда появился директор аэропорта, нам принесли чайники и пледы. Потом прибыл заместитель главы администрации города и следователи, которые начали опрашивать свидетелей. И только к 7 часам утра появился представитель авиакомпании Utair. К тому времени основная группа пассажиров чуть ли не выломала двери и сбежала из аэропорта.
Иногородних, у которых все документы остались в самолете, чтобы они немного пришли в себя, поселили в гостиницу. Потом они приехали в аэропорт, чтобы получать свой багаж.
Через день позвонили представители авиакомпании, поинтересовались моим самочувствием. Первые сутки страха не было. Он пришел потом, я не мог заснуть, у меня начались панические атаки. Я алкоголь не употребляю, наверное, поэтому мне было сложнее. Засыпал только прописанным благодаря антидепрессантам. Авиакомпания принесли свои извинения, но каких — то конструктивных предложений от них не последовало.
Журналисты, в свою очередь, поинтересовались намерен ли Алексей Бушняк подавать в суд на авиакомпанию?
– Это не является основной нашей задачей, - объяснил адвокат пострадавшего Александр Карабанов. - Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье 338 УК, это «выполнение работ либо оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Моя задача, как адвоката потерпевшего, с юридической стороны вникнуть в ход расследования, и всеми законными способами обязать следователя, чтобы расследование было всесторонним и объективным. Чтобы были установлены все детали данного происшествия и наказаны те должностные лица, которые допустили данную трагедию.
Александр Карабанов напомнил слова своего подзащитного о том, что помощь в эвакуации фактически не была оказана, на борту не было никаких медицинских препаратов, пассажирам не была вовремя оказана медицинская помощь.
– В результате чего пострадало много людей, мы этот список сейчас будем формировать, - говорит адвокат. - Вполне вероятно, что будем подавать один большой коллективный иск. Что касается моего доверителя, то он должен пройти курс психологической реабилитации, восстановить здоровье. И мы обязательно укажем в иске всю сумму ущерба, которая была причинена моему доверителю. Я думаю, что речь пойдет о нескольких миллионов рублей.
На пресс-конференции поднимались вопросы о необходимом информировании пассажиров в течение полета.
«МК», в свою очередь, поинтересовался у Заслуженного пилота РФ Юрия Сытника, должен ли командир воздушного судна сообщать пассажирам о сложных погодных условия и возможной аварийной посадке?
– Информировать КВС пассажиров может, если у него есть на это время. А если у него сложная ситуация, только два человека в кабине, если он будет разговаривать с пассажирами, то некому будет пилотировать самолет, - говорит Юрий Михайлович. - Поэтому все это отдается на откуп старшему бортпроводнику, если есть какие — то проблемы, командир его вызывает, говорит, что предстоит сложная посадка, надо пристегнуть привязные ремни, убрать острые предметы, снять туфли на высоких каблуках. Это все - на случай аварийной посадки. Но они-то надеялись, что все будет хорошо. Поэтому спокойно заходили на посадку, никакую информацию пассажирам не передавали. Несомненно, авиакомпания сейчас заплатит за причиненный ущерб. А потом спросит со своих пилотов. Командира воздушного судна, скорее всего, обвинят в неумелых действиях. Он промахнулся, начал посадку в 1300 метрах от начала взлётно-посадочной полосы, неправильно в штормовую погоду пилотировал самолет.
Читайте материал по теме: "Страшные детали катастрофы «Боинга» в Сочи: диспетчер провоцировал пилота"
