Как стало известно “МК”, за полтора года до трагедии в Кущёвской, в апреле 2009-го, жители одной из станиц Белореченского района Краснодарского края собрались на сход. Пришли около 250 человек. Они требовали от районных властей одного: чтобы им вернули молодых и здоровых парней, которых “закрыли” просто так. В их станице почти не осталось нормальных мужчин. Тогда скандал удалось замять. Случай не единичный.
Дело в том, что пока реальные бандиты зверствуют на свободе, как рассказывают, краснодарские тюрьмы переполнены сидящими там по ложным обвинениям людьми. В Москву между тем добираются ходоки, чтобы рассказать правду о творящемся на Кубани. После событий в Кущёвской они боятся за свою жизнь на родине и уже не знают, где искать справедливости и закона.
Человек, который сидит передо мной, прежде не жил на Кубани. Он приехал туда делать бизнес.
А оказался тоже на нарах.
“Я никогда не думал, что в нашей стране можно бросить человека в тюрьму только за то, что он реально выиграл иск в Верховном суде”, — говорит 45-летний Олег Супрунов. — То, что происходит сегодня в Краснодаре, — это обыкновенный фашизм, геноцид собственного народа. Чиновники там не просто плюют на Уголовный кодекс и федеральные законы — они ни во что не ставят даже решения Верховного суда Российской Федерации”.
“Кому-то из власть имущих понравился твой бизнес или дом — их забирают себе”
“Знаешь, что такое СИЗО в Краснодаре? На 70 метрах сидят 28 человек, по 2,5 метра на брата, — усмехается мой собеседник. — В местах заключения обычно все убеждают, что невинны как младенцы. Но тут я был потрясен. 70% сидельцев молодые ребята до 27 лет, обычные станичники, средней руки коммерсанты. Статьи у всех как под копирку — наркотики. Начинают рассказывать — дела явно сфабрикованы и причем неумело, грубо. Все они, как правило, связаны с отъемом бизнеса или имущества, это сейчас самое распространенное явление на Кубани”.
За решеткой Олег Супрунов услышал абсолютно дикие истории — речь в них идет будто бы не о сегодняшнем дне, не о цивилизованной стране, а о каком-нибудь Сомали с его пиратским беспределом:
“Выпускник детдома Сергей — из Славинска. К сожалению, не помню его фамилию. К совершеннолетию мальчишка получил от государства лысый земельный участок для строительства. Устроился на кирпичный завод, пахал и день, и ночь, чтобы заработать материал на постройку хибарки. В конце концов ему удалось возвести крошечный домик”.
Сергея угораздило попасть в зону затопления. Построенное жилье оказалось под угрозой ликвидации. По закону парню должны были выделить деньги из федерального бюджета и переселить.
“К нему пришел местный участковый, который заявил с порога: “Переоформляй свой домишко на меня, за это получишь новый (пустой) участок земли, за который ты должен заплатить еще 250 тысяч рублей”.
Парень отказался. Ему тут же подбросили наркотики. Денег на адвоката не было. Просвета у дела нет. На свободу Сергей выйдет никому не нужным бомжем".
— Взять и осудить человека просто так, по выдуманному обвинению — такое случается, конечно, но не столь массово. Куда смотрят суды?
— Во всей стране, я думаю, проблемы с правоохранительными органами, — вздыхает Олег. — Но в других регионах хотя бы формально оглядываются на Уголовный кодекс, на Конституцию, на Россию. Здесь же царит дикий феодализм. Страдают и бизнесмены, у которых есть что отнять, но сажают и простых людей. Кому-то из власть имущих понравился твой бизнес или твой дом, и их попросту забирают себе. Самый легкий способ — это обвинить человека в преступлении, которое тот не совершал. Правила отработаны — на коммерсантов насылают проверки и морят по полной. Налоговая, прокуратура даже не трудятся накопать реальные доказательства. Судьи не смотрят на обстоятельства дел. Сотрудники милиции приходят к хозяевам и предлагают купить их собственность за копейки. Те отказываются. Уже на следующий день в огороде находят мешок с коноплей. В результате понравившееся имущество отходит к хозяевам жизни, а те, кого власти привычно называют “быдлом”, получают реальный срок. Я сидел с такими бедолагами. Жаловаться им некуда. Люди лишены возможности защищать элементарные права. На жизнь, на собственность. Повязаны все и вся. Сейчас нет бандитов с “макаровыми”, как в 90-е годы, — вокруг легальные бизнесмены, депутаты с корочками, сотрудники силовых структур.
Сам Олег Супрунов попал в краснодарскую тюрьму 4 марта 2010 года. “В СИЗО попали, — поправляю я его. — Вас же еще не осудили”. “В тюрьму”, — упорствует Олег. Ему нечего терять. Поэтому он говорит предельно откровенно и готов подписаться под каждым своим словом, дать любые показания.
За последние полгода Супрунов перенес тяжелый инфаркт, четыре раза лежал в больнице, был на грани смерти.
Он разорен. Его коллега вместе с семьей спрятался.
Олег тоже скрывается в Москве, вернее, пытается найти здесь правду. В Генеральной прокуратуре, у президента. Должен же хоть кто-то его услышать? Если он вернется в станицу Марьянская, что в пяти километрах от Краснодара, его в лучшем случае “закроют”. “Меня уже предупредили, что вряд ли я доживу даже до суда. От меня требуют поставить подпись на нескольких липовых документах, мне уже сказали, что, если я откажусь, то меня убьют — и все равно подпись на документах будет моя”.
“Вина” Олега заключается в том, что ему оказалась должна 168 миллионов рублей фирма, чьи учредители — бывшие сотрудники правоохранительных органов Краснодарского края, с которым он имел дело по бизнесу. По решению суда, подтвержденному всеми судебными инстанциями вплоть до Верховного суда РФ, должники обязаны были вернуть ему эти деньги.
Но вместо этого предпочли уничтожить кредитора.
Краснодарские вина — во многом миф
Единственная тема, при разговоре на которую у моего собеседника загораются глаза, это вино. Вернее, способы его переработки.
Ростовчанин Олег Супрунов профессионально занимался виноделием. Как выясняется, кубанские вина — во многом миф. Для того чтобы виноградники принялись нормально плодоносить, нужно лет шесть, с момента посадки куста до его вызревания, у коммерсантов времени, понятно, нет. Надо делать деньги. Для этого из-за границы поставляются качественные виноматериалы, которые смешиваются с местным сырьем. По своим характеристикам поставляемые чилийские вина в два раза превосходят наши — поэтому их возможно разбавлять в соотношении 1:2 — Онищенко не придерется.
— Я не могу сказать, что был крупным бизнесменом, скорее средним, — продолжает Супрунов. — Но я был первым в России, кто занялся поставками чилийского вина в цистернах. У меня были отличные связи с чилийским посольством и торгпредством. В обороте в среднем крутилось несколько миллионов долларов.
В 2006 году на Супрунова вышли крупные винопроизводители из Краснодарского края, с которыми он заключил контракт на поставку 48 миллионов тонн вина в течение двух лет. Это был масштабный и дорогостоящий проект, так как он требовал разработки сложной системы взаимосвязей с чилийцами, международными перевозчиками, экспедиторами и банками. “Вино — капризный продукт. Были прописаны серьезные штрафные санкции, если мои партнеры — по каким-либо причинам — не смогут вовремя забрать груз из новороссийского порта или выполнить свои обязательства. Подписывая этот контракт, я был уверен, что смогу в случае чего отстоять свои интересы в российском суде”.
Бизнесмен, естественно, выяснил, с кем завязывает отношения — райпищекомбинат “Красноармейский” имел связи с районной администрацией, силовыми структурами, на нем производили до 40% всего кубанского вина. Руководитель РПК — некто господин Гунько, бывший подполковник милиции, среди учредителей тоже экс-сотрудники силовых ведомств.
— Поэтому мне объяснили, что любые проблемы с проверяющими органами тут же будут решены, что “…у нас все схвачено”, — продолжает Супрунов. — Да, я признаю, что брал на себя высокие финансовые риски. Тем более когда выяснилось, что у этих “товарищей” нет никаких виноградников. Чем же они тогда хотят разбавлять чилийское вино? Мне в ответ доходчиво объяснили, что у них налажены связи с Дагестаном и основной товар должен идти как раз оттуда.
Первые три месяца партнеры выполняли свои обязательства. Но вдруг в ноябре 2006-го они отказались забирать очередной груз из новороссийского порта. Выяснилось, что за него нечем расплачиваться. Вино, которое они изготовили до этого и отправили в магазины других регионов, — арестовано. Потому что оно сплошь… контрафакт.
— Оказалось, привезенное чилийское сырье для дешевизны бодяжили обычной водопроводной водой, затем туда добавляли дешевый денатурат — и “это” впаривали покупателям. На Кубани такое проходило, но реализация в другие области была остановлена. Вышел скандал. Я потребовал прекратить издеваться над потребителями, заплатить неустойку. Товар приходил и гнил в порту — его не забирали. В ответ мне было заявлено, что я могу идти и жаловаться куда угодно — неустойку мне не отдадут.
В ноябре 2007-го Супрунов подал иск в суд с требованием погасить долг, разбирательства длились около полутора лет. В результате в Верховном суде Российской Федерации постановили, что должники должны выплатить компании Супрунова по исполнительным листам 168 миллионов рублей.
“В крае не действуют российские законы, поймите…”
— Летом 2009 года я предъявил исполнительные листы в службу судебных приставов Красноармейского района Краснодарского края по месту нахождения должника. Сразу же после этого мне позвонили и предложили переписать долг на совершенно левое предприятие, которое мне укажут. За это пообещали вернуть половину от суммы. Такая схема, как объяснили, позволит не только погасить возникшие у серьезных людей убытки, но и компенсировать внереализационные расходы должников из бюджета РФ — так как сумма долга не облагается налогом. В противном случае мне гарантировали большие неприятности.
На этот раз Супрунов отказался от сомнительного сотрудничества, ведь на его руках находились судебные решения в его пользу — чего еще надо?
— Однако судебные приставы взяли и неожиданно наложили арест не на имущество должника, а на… само решение суда о возмещении долга. Я даже не знаю, как такое может быть в нашей стране, где президент — юрист. Затем приставы определили рыночную стоимость этого решения суда — в 27 раз ниже суммы долга, установленного в нем. И в заключение выставили уже “уцененное” решение суда на открытые торги. Эти действия контролировал старший пристав по Краснодарскому краю.
О том, что на Кубани торгуют исполнительными листами судебных решений, стало известно и в Москве. Когда в Южном федеральном округе прошел координационный совет министерства юстиции, один из докладов был посвящен “коммерческим талантам” краснодарских приставов.
— Олег Анатольевич, а вы не пробовали обращаться в надзорные структуры, в прокуратуру, например, жаловаться?
— Это бесполезно. Вся и беда в том, что в крае повязаны абсолютно все. Все звенья коррупционной цепочки функционируют очень четко и сообща — суды, следственные органы, административные, те же приставы. Одни выносят решение, другие его исполняют как надо. Если бы выпадал хоть один винтик из цепочки — еще можно было бы на что-то надеяться. Но тут раковая опухоль, которая, по моему мнению, сожрала весь государственный организм. В крае не действуют российские законы, поймите… После моего обращения в представительство Президента РФ по ЮФО была проведена проверка ГУ министерства юстиции по Ростовской области, которая признала незаконность действий приставов. И 14 октября 2009 года уже федеральная Служба судебных приставов по РФ признала действия приставов Красноармейского района Краснодарского края незаконными, но тем не менее, когда мы обратились в ГУ МВД Краснодарского края с требованием привлечь виновных к ответственности, — в этом было отказано.
Как рассказывает Олег Супрунов, когда надежда на официальные органы иссякла, он и его должники встретились с братом губернатора депутатом Государственной думы Алексеем Ткачевым. “Мы просили его выслушать стороны и принять правильное решение. Каждая из сторон изложила свою точку зрения. Должники вроде бы пошли на попятную, сказали, что готовы вернуть мне какую-то сумму — но через день позвонили и заявили, что не отдадут ничего, так как вопрос уже решен. А мне остается сушить сухари”.
Против Супрунова возбудили сразу два уголовных дела. Первое — №960010 — уместилось на одной странице, описание преступления там не было. Во втором же уголовном деле следователь Главного следственного управления по Краснодарскому краю Круглов, не имея таких полномочий по закону, оценил предыдущие судебные решения и опроверг их — он обвинил бизнесмена в том, что тот, дескать, вступил в мошеннический сговор с… российским судом — и путем обмана суд вынес решение о взыскании долга.
— Одного из моих партнеров избили, чтобы он дал показания против меня. Мне тоже угрожали убийством. Я сказал, что это глупо, ведь подозрение неминуемо падет на определенных людей. На что мне заявили, что в тюрьме со мной может произойти суицид. А если я буду на свободе, “взорвем рядом что-нибудь, чтобы непонятно было — кто и кого хотел грохнуть…”. Мне объяснили, что все, что от меня требуется, — подписать договор переуступки долга по исполнительному листу подконтрольным должнику предприятиям. Мне также объяснили, что им покровительствует “сам” — что это “сам” рулит. Я не знаю, кого они имели в виду — не хочу верить, что первые лица края могут сотрудничать с преступниками. Но высокий уровень защитников очевиден — решения, принимаемые руководителями силовых структур, могут быть оправданы только высоким покровительством.
За решеткой Супрунов провел полгода. Дело было направлено в Красноармейский районный суд Краснодарского края. Из-за плохого самочувствия обвиняемого судья все же изменил меру пресечения и на время проведения судебного следствия отпустил его домой. После этого судью сразу сменили. На следующий же день, по словам Супрунова, к нему опять нагрянули послы от должника и настоятельно посоветовали беречь здоровье.
В эту же ночь у Супрунова случился инфаркт. Его отвезли в реанимацию. С конца августа он лежал в больнице уже четыре раза.
Понимая, что ждать ему больше нечего — или убьют, или сердце не выдержит, — выйдя в очередной раз из больницы, Олег взял билет на поезд и поехал искать справедливость в Москве. Он понимал, что шансов у него мало — кому интересен какой-то бизнесмен с его мелкими в масштабах страны проблемами.
Но тут произошло страшное убийство в Кущёвской…
Центр, не замечая недовольства населения, может потерять контроль над регионами
Помните, новороссийский майор Дымовский год назад первым пожаловался на беспредел в местной милиции? Его затравили, выгнали из органов и даже сочли сумасшедшим. Потом был сочинский судья Дмитрий Новиков, откровенно рассказавший о том, что творится в судебной системе, и бывший начальник Азово-Черноморского управления внутренних дел на транспорте МВД РФ Виктор Сюсюра… Все они — из Краснодарского края.
Винтики системы не выдерживали — но сама система устояла. Тревожные звонки с Кубани тогда просто не услышали.
Недавняя резня в казачьей станице, похоже, тоже всколыхнула страну совсем ненадолго. Хотя в Москву 22 ноября и прибыл целый автобус жителей региона — из Краснодара, Сочи, Новороссийска, Анапы, Тимашевска, Славянского, Кавказского… Граждане устроили митинг на улице, провели пресс-конференцию о том, что в крае стало невозможно жить, одних убивают, против других фальсифицируют уголовные дела — они требовали отставки первых лиц и немедленного вмешательства федеральной власти.
На эту встречу пришли не более 10 журналистов…
Что им делать дальше, люди не знают. На сегодняшний момент они полностью отстранены от возможности хоть как-то переломить криминальную ситуацию — глав субъектов регионов назначают в Москве, в большинстве своем первым лицам даже неинтересно то, что о них думают их бывшие избиратели. Они смотрят только наверх, а исполнители — только на них. В средние века это называлось феодализмом.
Но это палка о двух концах — центр, не желающий замечать недовольства населения, в любой момент может вообще потерять контроль над регионами, где уже сейчас, вероятно, забыли о том, что Россия — одна и законы для всех пока еще общие.
Между тем президент заявил, что доверяет губернатору Кубани Ткачеву, который будет продолжать работу на своем посту, несмотря ни на что.
