Молодежь уходит туда — как проваливается, и выведать, что там происходит, совершенно невозможно.
Где ты был? Гулял. С кем? С друзьями? Где? На районе. Они так говорят: “На районе”. У них даже язык другой. Не совсем уже русский.
Из-за того что они существуют в параллельной жизни, мы, родители, никогда не знаем, куда они вильнут. Свои выходки, приводящие нас в предынфарктное состояние, они объясняют вполне логично и даже проникновенно. Легко соглашаются, признают вину, дают обещания, клянутся исправиться. И так же легко продолжают непонятно где проводить время.
Мы, конечно, больше всего боимся наркотиков. Спиртное, сигареты и беспорядочная половая жизнь уже не кажутся чем-то ужасным. Мы вроде как давно подозреваем, что все они там перетрахались. Но это ничего, это лечится.
Компьютер, несмотря на кажущуюся полезность, тоже пугает. Дети сидят у экранов часами, причем, как правило, в ночное время. Что они делают в этом Интернете? Какая напасть придет оттуда в наш дом? Зоофилия, педерастия, религиозная секта?
Наши тревоги и подозрения не проникают в их параллельную жизнь. Мы не знаем, чем они там занимаются. Но мы совершенно точно знаем, чем они не занимаются. Учеба — вот чему там точно нет места. Не учатся, гады. Раньше родители могли сказать сыну: “Учись, а то не поступишь в институт”. Сейчас это не аргумент. Вопрос с поступлением все равно будет решен “по бабкам”. Как это ни противно родителям, они обязаны любыми путями запихнуть сына в вуз. Даже не ради того, чтоб он получил диплом, а чтоб не пошел в армию. По степени угроз армия сопоставима с героином, потому что конец одинаковый — и здесь, и там.
Если бы молодежь занималась спортом, ей не нужна была бы параллельная жизнь. Спорт отнимает время и силы. Чем меньше у молодежи времени и сил, тем лучше для окружающих. Но, несмотря на принятие федеральных программ и выделение денег на строительство спортплощадок, редкий старшеклассник занимается чем-то, кроме “литрбола”. Серьезный спорт у них совершенно непопулярен.
К девятому классу мои друзья поняли, что процесс воспитания зашел в тупик, и отвели сына в спортшколу в секцию легкой атлетики. Он полгода позанимался и выиграл четвертое место на первенстве Москвы — притом что курит с семи лет, а на тренировки его гоняли пинками. Родители решили, что остальные участники соревнований курят с пяти лет. Иначе они не могли объяснить его успех.
Дети уходят в параллельную жизнь лет в тринадцать-четырнадцать. В среднем года три-четыре уходит на то, чтоб удерживать их в русле — чтоб они не изнаркоманились, не спились, не ступили на кривую дорожку. Этого времени хватает, чтоб признать свое поражение и дальше стараться держаться от них подальше.
Со второго курса с ними стараются не пересекаться. Если в выходной день они возвращаются домой, родители едут на дачу — от греха подальше. Разговаривают осторожно, как с буйными. Готовятся, что они, как Шариков, приведут существо противоположного пола и скажут: “Он (она) здесь будет жить и столоваться”. Постоянно ждут звонка из милиции или еще откуда-то. Всегда помнят, что милиция — не самое плохое, что может случиться.
Очень опасный момент наступает, когда лет в 19 ребенок решает заняться бизнесом. Он по максимуму вытягивает деньги из родителей и отдает их товарищу, славному парню. Тот знает, куда вложить, чтоб через месяц они удвоились, и спустя неделю исчезает с деньгами в параллельной жизни. Там, куда нам нет ходу.
Она, конечно, когда-то заканчивается, эта их страшная жизнь. Обычно оттуда выволакивает женитьба. Дети принимаются рожать, воспитывать, зарабатывать и в результате постепенно возвращаются к людям. Но иногда женитьба не срабатывает, через месяц они начинают жестоко разводиться. Это значит, с первой попытки не отпустило.
Но ничего. Будет вторая попытка, третья. Когда-нибудь получится. Нам, родителям, надо набраться мужества, собрать волю в кулак и, как бы ни штормило, ничего не делать. Пока они гуляют “на районе”, нам остается только ждать.
