“Сделайте еще хоть шаг, и мы зарубим вас топором. Мы будем говорить только с Богом или с… милицией”, — так спецкоров “МК” встретили две сектантки из села Никольского под Пензой, где на днях наступил конец света.
Для 37 его жителей. В самом прямом смысле. Женщины и дети враз ушли под землю, чтобы пересидеть там до Страшного суда. Которого, как они высчитали, ждать совсем немного осталось — до мая 2008 года.
Под руководством своего гуру схимонаха Максима, закончившего архитектурный институт, эти люди почти два года незаметно для окружающих копали тайное убежище в бывшем скотомогильнике на краю села.
И в одну ночь целая толпа народа переехала туда жить.
Теперь подземные жители грозят устроить массовый суицид, если им помешают спасать собственные души, где и как им хочется. Они отстреливаются от ФСБ, которое контролирует вход в пещеру через дырку в потолке. И обещают громко взорвать заранее припасенные газовые баллоны, если пещеру возьмут штурмом.
Собственно говоря, великое переселение народа еще месяц назад случилось. Но власти почему-то заметили его только на ноябрьские праздники. Две последовательницы этого движения до сих пор на свободе. Они тайно остались караулить бывший молельный дом, где проживали остальные члены секты.
— Сделайте еще хоть шаг, и он станет последним! Топор у нас в руках. Не мешайте нам жить так, как мы хотим. Не мешайте нам спасаться, — два женских голоса раздаются из-за двери молельного дома, с куполом и крестом над крышей.
А мы-то думали, что изба на краю села, куда свозил из стран СНГ всех достойных, по его мнению, спасения местный житель Петр Кузнецов, однажды вдруг нарекший себя схимонахом Максимом, заброшена окончательно.
Именно отсюда, с улицы Красной, которую местные презрительно зовут Погановкой за ее скотомогильное прошлое, сектанты ушли в пещеру еще в октябре.
Занавесили все окна. Закрыли двери. Оставили сохнуть на бельевой веревке во дворе пять пар мужских носков. Да на чердаке до сих пор преют два мешка репчатого лука.
Мы попытались проникнуть внутрь. Одна из форточек выбита — вместо нее вставлена подушка. Проталкиваем подушку вперед палкой, и оттуда, из единственной жилой комнаты, вдруг дохнуло теплом. На миг показалось, что люди не покинули это место, что все они — по-прежнему там. Детская бутылочка с недопитым молоком стоит на столе. Двухэтажные нары застелены грязным постельным бельем.
Раздается шорох, мелькает человеческая тень, отпрыгиваем с визгом в сторону, когда обнаруживаем, что на вешалке висят две куртки и две сумки, и понимаем, что нам не показалось — в доме до сих пор находятся люди.
И они весьма агрессивны.
— Если надо, мы вас убьем. Нам можно. Мы познали Бога через скорби , — как отрезает та из женщин, что помоложе. — Бог знает, православные ли мы. Бог знает, сколько нас здесь. Бог знает, кто нами руководит.
Дьявол с ИНН
А руководит связью с Богом и “спасением” человечества, вернее, столь малочисленной его части, 43-летний Петр Кузнецов.
В Никольском его хорошо помнят и зовут Петухом. Когда-то он закончил с отличием здешнюю школу, потом — два института.
В отличие от здешних пьяниц Петух хорошо устроился. Давно и счастливо проживал он в Пензе, с супругой и сыном Лешей, а потом вдруг взял да и вообразил себя монахом при живой жене, написал три тома “Последних записок” о конце света, которые издал за свой счет, и превратил деревенский родительский дом в штаб-квартиру новой секты. Супруга Ольга, приезжая в Никольское, рыдала и бегала по соседям, но толком объяснить, что за пертурбация произошла с некогда примерным гражданином, так и не смогла.
Был аккуратный — стал как свинья. Переобулся в лапти, надел рубище с заплатами, оброс бородой. Раньше она, Оля, о нем заботилась — а теперь какие-то незнакомые бабы сюда понаехали без местной прописки.
— Первых женщин Петя начал привозить года два назад, в длинных юбках ходили, по вечерам молитвы на всю улицу голосили, но с нами не разговаривали, многие молоденькие — не старше 16—17 лет, — вспоминает соседка баба Тоня Чупурнова. — Как-то увидела я одну у колодца, подошла: “Зачем вы жизнь свою портите?” Та ничего не ответила, только голову склонила и перекрестилась, а мне-то что, ее это проблемы.
Сам монах Петр среди учениц не жил. Только привозил сюда с сыном Лешей муку, сахар, зерно. Мешками, чтобы хватило надолго. Все из оптовых магазинов, где продукты не фасуют в новомодные пакеты со штрих-кодами.
Про будущий конец света среди посторонних до времени cекттанты не распространялись, однако недавно заказали у местной продавщицы Кати 1200 больших свечей.
“Теперь-то, задним умом, я понимаю — зачем, — объясняет нам женщина. — Под землей-то небось темно”. Да и на самой земле, как убеждал всех Кузнецов, скоро не светлее будет. Собственно говоря, никаких новых идей по поводу того, как спастись от апокалипсиса, он не придумал. Сплошной микс из того, что уже было где-то. Все зло в мире — от церкви, которая продалась мамоне. ИНН — от дьявола. Телевизор, компьютер и деньги тоже.
Поэтому, прежде чем приехать в Никольское, уверовавшие в учение схимонаха продавали на родине квартиры.
— Паспорта он у своих последовательниц сразу же, как приезжали, отбирал, и назад им дороги уже не было, — рассказывает Зинаида, местная жительница. — Помню, одна девочка пришла в себя и обратно захотела. А он — ни в какую. И тогда мы, жители, поехали к его матери, чтобы хоть та на сына повлияла. Только после этого отпустил девчонку домой.
Впрочем, искушенные в разных неприятностях россиянки не очень-то велись на страшилки Кузнецова. За новой партией спасающихся “святой отец” отправился на Украину и в Белоруссию. Особенно легко поддались на уговоры о конце света подданные Батьки Лукашенко. Так Петр-Максим убедил одного тамошнего тракториста не пересаживаться на новый трактор с портативным компьютером. А его детей — не ходить в школу, на что те, впрочем, радостно согласились. После чего мать семейства тракториста — Вера Петровна — добровольно уехала в Россию и во имя своего спасения отказалась от пищи, за три месяца похудев на 30 килограммов.
Мертвых, правда, Кузнецов не воскрешал, но даже такие мелкие чудеса не могли пройти мимо белорусской милиции. Схимонаха объявили у Лукашенко персоной нон-грата и депортировали обратно в Россию за нарушение паспортного режима. Опасаясь происков дьявола, он каким-то непостижимым образом проник в другое государство вообще без документов.
Также без документов продолжали существовать в Никольском и все его ученицы. В конце концов это стало известно властям, что и привлекло — как сейчас гордо заявляют в районной прокуратуре — пристальное внимание к секте. “На самом деле рассекретили этих зомби совсем не так, — качает головой Зинаида. — В начале ноября к нам в деревню прибыла женщина из Подмосковья. Она искала свою маму. Кинулась в дом к Кузнецову — а там уже никого. И в других полуразрушенных избах, куда он баб селил, когда их слишком много стало, тоже. Да, действительно, мы и не заметили, как все эти люди бесследно сгинули…
В милиции родственницу пропавшей гражданки и слушать сперва не стали, обрадовались только, что одной головной болью стало меньше, четыре дня та в одиночку билась со стражами порядка, пока те все же согласились маму поискать… И нашли. Вился дымок из-под земли. В овраге, бывшем скотомогильнике. Внизу, прямо как в аду, сидели люди, слышались их голоса, детский плач. Люди нервно объяснили, что будут здесь всю зиму. Вход в убежище был накрепко засыпан землей. Это Петр-Максим, уходя, уничтожил его, чтобы у оставшихся внизу не возникло желания убежать от наступления рая.
Горе от ума
Милиции на ноябрьские праздники понаехало: десять машин, военная техника, автобусы, “уазики”. Важный генерал какой-то прибыл из Москвы. Как же — первый случай в России, когда фанатики не просто проповедуют о скором конце света, но и реально этот самый конец, по крайней мере для самих себя, приближают.Все сектанты, как выяснилось, уходя под землю, дали Кузнецову расписку, что ни в чем его не обвиняют. ОМОН занял круговую оборону, приготовились штурмом вытаскивать из-под земли залезших туда товарищей. Местные, те, кто были приглашены в понятые, испуганно шептали, что в пещере, вероятно, засела целая банда шахидов, — действительно, кто сейчас в здравом уме поверит в Страшный суд? А террористы — оно гораздо понятнее.
А такая на вид была спокойная деревенька.
— У нас здесь газовые баллоны и бензин, обольем себя и подожжем, если станете нам мешать, — вещали сектанты. — Не бойтесь, что мы погибнем, это вы сгорите в геенне огненной — а у нас есть полтонны меда, варенья много и сухарей. До Страшного суда пересидим.
Но до суда надо еще дожить. Впереди-то долгая холодная зима. Хотя к ней последовательницы учения Петра подготовились основательно.
Глубокую пещеру они выкопали по профессиональным чертежам своего наставника — даже с туалетом, это вам не сырая партизанская землянка, замерзнуть там нельзя. По молодости соорудил Кузнецов церквушку у местного святого источника, чем заслужил признательность всего населения — ведь он закончил строительно-архитектурный, и это только первое его высшее образование. С церквушки и пошла вера в его святость. Кто же знал, что зайдет она так далеко…
Да и сектантки — не сплошь наивные малолетки, среди них есть даже микробиолог.
Едой они запаслись. Без воды не пропадут. Главное, чтобы дети не плакали, младшему — всего полтора годика.
Ради жизни и здоровья малышей пока сектантов и оставили в покое. До настоящих холодов. “Взрослых-то дур, честно говоря, не так жалко. Пусть бы перемерзли все побыстрее”, — машут руками милиционеры, которым теперь приходится круглыми сутками охранять эту пещеру.В чистом поле, среди безжизненной целины, когда метет снег, стоять тяжко.
Но надо. Еще стражей порядка на днях заставили выкопать и выбросить огромный пятиметровый крест, который кузнецовцы тоже летом поставили перед въездом в деревню.
Крест, в принципе, никому не мешал и даже украшал неказистую доселе местность, выглядел он вполне православным, что самое подозрительное. Тем более в здешнем приходе спасающихся от апокалипсиса сектантами назвать пока остерегаются, сетуя на то, что люди они, в принципе, неплохие и верующие, нехорошо только без паспортов на земле жить. А под землей?
…А под землей два родника сходятся воедино и образуют колодец. У каждой женщины — своя келья, в которой они молятся в кромешной тьме, свечи приходится экономить.
И ждут. Кого? Да, может, хоть Петя обратно вернется?! Отправив вниз вместе с преданным женским отрядом и двух своих самых верных сторонников — приезжего Василия Ивановича и некого Виталика, сам организатор “спасения” с ними тем не менее не остался.
Объяснил, что уезжает вроде как прочищать к приходу коней апокалипсиса сильно засорившиеся небесные клапаны, но вскоре был пойман и отправлен в дурдом. Сейчас Кузнецова привозят в Никольское на следственные эксперименты и разрешают подоить корову.
Хотели, чтобы он попросил своих приспешников не мучиться и вылезти на свободу, но те на уговоры учителя не поддались. Так что существуют теперь в автономном режиме.
— Ну Петух дает — это все горе от ума, — возмущаются местные мужики. Справедливо считая, что ум в жизни не самое главное.
Главное, чтобы было что выпить.
Вот и самый горький здешний пьяница замерзает на наших глазах на автобусной остановке, стоит на коленях уже часа два — не потому, что молится, просто ноги его не держат, а уйти он не может, ждет автобуса, который сегодня уже уехал и до завтра его не будет. Так что есть повод выпить.
А выпив, от полноты чувств алкаш гарантирует всем прохожим счастливое завтра. “Лично я, Коляныч, конца света у себя в деревне не допущу, ишь чего удумали!”
