— Мы последние два года боимся выходить в свой подъезд — на каждой ступеньке сидит по наркоману. Они в нашем доме закупаются своей дрянью. Будто в ларьке, — позвонила в редакцию обеспокоенная жительница первого корпуса дома №24 по улице Народного Ополчения. — В милиции нам сообщили, что эта точка им известна под кодовым названием “Рыба”…
Наркомания ушла с улиц столицы — это раньше случайный прохожий мог наткнуться на точку сбыта. А милиционер прикидывался торчком и делал контрольную закупку. На квартирах, куда вхожи только знакомые лица, барыги чувствуют себя безопасней. Чего не скажешь об их соседях.
На лавочке у первого подъезда напряженно покуривают пятеро подростков. Один говорит по телефону, пьяно растягивая слова: “Ну… ты… привезешь?..” Железная дверь отлетает, и девушка с копной черных дредов на макушке пинком выгоняет на мороз собаку.
На втором этаже тоже пригрелась теплая компания. Парень с заплывшими глазами лежит на ступеньках, свернувшись калачиком. Рядом на куртке расположилась его подруга. С ходу и не поймешь — так плохо им или так хорошо. Прошу прикурить у тех, кто в сознании:
— Не гоняют вас?
— По фиг… Уже и милицию вызывали. А где нам еще с одноклассниками тусоваться? Свободной хаты ни у кого нет…
— Смотрю, тут у вас движуха… — настораживаю их наркоманским сленгом. И толкаю свою “легенду”: — Сама два года торчала… Можете достать что-нибудь?
— Сейчас нет… — закрываются подростки. — Нужный человек пропал…
Соседи, напротив, жалуются, что никуда “нужный человек” не девался: “Постоянно делегации на третий этаж ходят. Девчонка, которая там живет, выносит им телефон, договариваются, и через какое-то время приезжает машина, к которой сбегается сразу по 25 человек”. Каждое утро “после вчерашнего” жители дома пробираются через горы шприцев и окурков.
— Дочку в школу и обратно лично провожаю через наш подъезд, — рассказывает другая мирная жительница подъезда-притона. — Они каким-то образом вскрывают наш домофон. Не все получают желаемое — от злости постоянно срывают почтовые ящики, ломают двери, несколько раз устраивали пожарище на лестнице. А однажды я не хотела пускать двоих из них в подъезд — так набросились с кулаками! Иногда такой химический запах в подъезде стоит, что дышать невозможно. Мы уже и в школу обращались, но учителя их только “пожурили”… Стали выяснять адреса родителей — оказалось, у всех местных неблагополучные семьи, в которых на детей наплевать… За два года мы написали несколько заявлений в отделение милиции, но ничего не меняется. Наоборот, говорят, молодежь из соседних районов начала к нам подтягиваться…
Репортер “МК” сообщил о сложившейся ситуации в управление Федеральной службы наркоконтроля по Северо-Западному округу и выяснил, что бороться с мелкими барыгами для наркополицейских нынче целая проблема.
— Подобных заявлений о наркопритонах со всего округа к нам поступает до двух тысяч в год, и больше, чем в пятидесяти процентах, вызовы оказываются ложными, — признался дежурный. — Тем более что барыги стали очень осторожными: это раньше героин чуть ли не в открытую продавали на улицах, и всем были известны эти “точки”. Теперь ни один барыга не держит товар у себя дома и не торгует на квартире. Как следует из вашего заявления, девушка из квартиры на третьем этаже просто звонит продавцу — ее нам задерживать не за что. А барыга подъезжает на машине в определенное время и тут же скрывается. За употребление наркотиков по закону никто не сажает. После того как наркополицейских вывели за структуру МВД, появилась новая организация — ФСКН, в которой борьба с мелкими барыгами, к сожалению, отошла на второй план. У нас просто слишком мало сотрудников, чтобы выезжать по каждому зову. Мы вынуждены бросать их в основном на оперативную работу по выявлению поставок крупных партий наркотиков. А разгонять шумные компании из подъездов должна патрульно-постовая служба. Только что это изменит?
Конечно, важно перекрывать каналы, по которым героин килограммами идет в Москву. Однако наши дети оказываются втянуты именно в компании, кайфующие в подъездах, на чердаках и в подвалах. И, увы, барыги, досконально изучившие законы, чувствуют себя безнаказанными, потому что у органов правопорядка на них банально не хватает сил.
