За все, что случилось в Беслане, подлежит наказанию один террорист Кулаев — рядовой исполнитель, недоразвитое дитя гор, которому подвернулся случай заработать. Он теперь мировое зло, и его надо расстрелять из “Стелса”. Больше наказывать некого.
Официальные результаты расследований убеждают, что, кроме Кулаева, живых виновников нет, остальные террористы погибли в школе. Может, кто-то и убежал, но достоверно это неизвестно.
…Такая запредельная трагедия — и такой ничтожный виновник.
Не укладывается в сознании.
Помимо террористов были ведь и другие действующие и бездействующие лица. Были милиционеры и спецслужбы, не сумевшие предотвратить налет. Были командиры, отдавшие приказ стрелять из танков по зданию. Был штаб, который мог спасти, но не спас.
В человеческом понимании все они тоже должны отвечать. Нести ответственность за свою безответственность.
Но у нас за такие вещи не наказывают.
* * *
На самом деле наказывать некого.
В штабе делали то, что должны были делать, — докладывали наверх обстановку и ждали, какую команду им спустят. Исполняли должностные обязанности, знали свое место, инициативу не проявляли, поэтому им предъявить нечего.
Если предъявлять претензии, то именно “верху” — президенту, его администрации и правительству. У них было пятьдесят два часа на то, чтоб спасти детей. Не так мало.
Чем там занимались в это время? Мы до сих пор этого не знаем. Во время событий в Беслане один раз по телевизору в немом режиме показали заседание Совбеза в сокращенном составе. И все. Больше никакой информации о том, как президент и правительство разрешали кризис с заложниками, не поступало ни в те дни, ни в минувшие с тех пор двенадцать месяцев.
Президент впервые предстал перед публикой, когда все уже закончилось, — глубокой ночью, в больнице, в черной водолазке.
Спецназовцев наградить. Дети — герои. Пострадавшим выдать компенсации. Нам объявлена война, поэтому губернаторов буду назначать я сам. В сложившейся ситуации необходимо идти вперед и принимать меры по предотвращению.
Что касается детей, то их, конечно, очень жалко, но международному терроризму никогда не остановить поступательное движение нашей сильной державы.
* * *
Когда случается беда, все население страны поворачивается и смотрит на президента — что он скажет, как решит. Потому что все знают: он главный. Он отвечает за все.
Как глава семейства, он несет личную ответственность за все плохое, что происходит с членами его семьи. Эта ответственность идет не столько от разума, сколько от самоощущения. Ее нельзя внушить словами, ее надо чувствовать.
Когда президент Путин и его команда пришли во власть, у него такого чувства не было.
Понятно, почему у них не было такого чувства. Они попали во власть случайно, и поначалу все выглядело даже забавно: ну, давай поуправляем, раз так вышло. Вряд ли кто-то из них понимал, что за всякое неудачное “поуправляем” люди заплатят своими жизнями.
Правда, после Беслана до них, кажется, что-то стало доходить. Появились слабые проблески осознания своей ответственности за жизни людей.
В начале августа министр обороны по приказу президента полетел на Дальний Восток лично руководить спасением экипажа затонувшего батискафа. Было еще непонятно, удастся спасти или нет, но он полетел, заранее взяв на себя ответственность за любой исход.
Небывалый случай для нашего государства.
Кстати, неизвестно, как бы там все обернулось, останься он в Москве. Прибывших со спасательной аппаратурой англичан флотоводцы вполне могли и не допустить до участия в операции под каким-либо благовидным предлогом. В штабе высказывались далеко не однозначные мнения, и личное присутствие первого лица, которое берет на себя всю ответственность за принимаемые решения, было крайне необходимо.
В Беслане такое лицо не присутствовало. Лица попрятались. Не стали брать на себя ответственность.
Понятно, что теперь они не могут сами себя считать за это виноватыми.
* * *
Властям на самом деле тоже очень не нравится безответственность. Поэтому после Беслана они постарались сделать так, чтоб впредь за всякую антитеррористическую операцию отвечал конкретный чиновник и потом было с кого спрашивать.
В южных субъектах Федерации минувшей осенью созданы группы оперативного реагирования. Начальники этих групп — полковники внутренних войск — будут руководить всеми операциями, которые придется проводить в ответ на вылазки террористов в их округах.
Команды сверху им не понадобится, поскольку сценарий, по которому они будут действовать, известен заранее. Если террористы захватывают заложников, начальник группы направляет к ним специально обученных переговорщиков. Они как бы ведут переговоры, а на самом деле тянут время, чтоб начальник группы успел подготовить силовую операцию по освобождению — подкоп, захват, налет, огнемет.
Других вариантов нет и не будет, поэтому, как вы понимаете, надо изо всех сил стараться не попадать в заложники. Иначе — труба.
Но проблема ответственности таким образом решается раз и навсегда. За неудачную политику властей, которая навлекла на граждан террор, ответит полковник внутренних войск.
Такая ситуация, как после Беслана — когда трагедия запредельная, а наказывать фактически некого, — больше не повторится. Уроки извлечены, меры приняты.
В будущем террористы не захватят нас врасплох, и мы будем иметь виноватых на любой вкус. А сейчас, видимо, придется все-таки ограничиться одним подсудимым Кулаевым и помнить, что международному терроризму никогда не остановить наше поступательное движение вперед.
