Вчера в Горбачев-фонде яблоку негде было упасть. Иностранцы, почтенная профессура и политологи собрались на открытие конференции “Перестройка 20 лет спустя: гласность и развитие журналистики”. Даже дочери Горбачева Ирине с младшей дочкой Настей не нашлось местечка — они присели на лестнице.
Открыл конференцию декан журфака МГУ Ясен Засурский: “Давайте поговорим о том, как же менялась журналистика в эти 20 лет. Хочу передать слово тому человеку, благодаря которому и изменился мир”. Михаил Сергеевич с фирменной улыбкой заявил: “Слушай, вообще-то я должен был все это говорить… Открывать конференцию. Ну да ладно…”
Экс-президент порадовался тому, что многие вспомнили эту дату — 20-летие перестройки. И посетовал на то, что не нашел поддержки у официальных властей. В этом месте с последнего ряда бывший главный редактор “Независимой газеты” Виталий Третьяков, который сидел на лестнице, закричал: “Говорите в микрофон… А то вас не слышно”. Горбачев нашелся: “Вот ты сейчас от меня далеко сидишь, а на самом-то деле ты все ближе и ближе к власти. Мы за тобой хорошо наблюдаем!”. В зале захихикали.
Михаил Сергеевич заметил: “Сейчас не хватает гласности. Мы каждое заседание Политбюро начинали с обсуждения гласности в стране и изучали, что писала пресса. А сейчас что же?”
Выступающие были едины во мнении — свободной журналистики нет. Тут я задалась вопросом: зачем же младшая внучка Горбачева Анастасия, студентка журфака, выбрала столь сомнительную профессию?
— Настя, как же вы будете работать?
— Я не выберу политическую журналистику. Мне больше нравится музыка, кино.
— Какая музыка?
— Готика.
— А это что такое?
— Эта субкультура такая.
— Насть, а вам здесь не скучно?
— Нет. То, что здесь говорят, это всем известно. Гласности нет! Эта информация рассчитана скорее на иностранцев.
— Вам 18 лет. Наверное, люди вашего поколения даже не знают, когда началась перестройка...
— Почему же? В марте 85-го дедушка стал генсеком и началась перестройка. Дедушка считает месяц март главным месяцем в своей жизни: назначение генсеком, мой день рождения и его отставка.
— А он вам рассказывает о тех временах?
— Мы мало об этом говорим дома...
