“За мальчиками моими не присмотрите? Я только в ларек за соком сбегаю!” — молодая женщина улыбнулась всем стоявшим в коридоре ставропольского кожвендиспансера.
В детской коляске сладко сопели два пацаненка-погодка. Старшему на вид — года два с половиной. Младшему — около полутора.
Обратно непутевая мамаша так и не явилась. “Муж меня бросил. Жить не на что. Прошу временно забрать сыновей, их зовут Миша и Никита”, — нашли потом записку в коляске.
Кукушкины дети — обычная история.
Неподалеку от вендиспансера — железнодорожный вокзал. “Небось прыгнула баба в поезд, да и укатила в Москву проститутничать”, — пару дней посудачили горожане об этой истории, да и забыли.
Через семь месяцев, когда надежды отыскать родителей подкидышей уже не осталось, в городской Дом ребенка прикатил бомж из Москвы: “Любовница украла у меня сыновей, — поведал он. — Я искал их по всей России и вот нашел здесь, верните мальчишек. Они — единственное, что у меня есть...”
Для журналиста судьбы человеческие словно железнодорожные станции. Иные проскакиваешь на полном ходу, они не затрагивают ни сердце, ни душу. Иным завидуешь, будто огням большого и красивого города.
А бывают полустанки, увидев которые сквозь окно вагона, мысленно ужасаешься: неужели здесь, на самом дне, где покосившиеся домишки освещает лишь тусклая луна, тоже живут люди?
Неужели им доступны простые человеческие радости? Неужели они влюбляются и страдают совсем, как мы?
...Со шлюхой бомж Дмитрий Кудрявцев познакомился на Павелецком вокзале в конце 99-го. Он ее снял как подарок себе на Новый год. В потертых джинсах и турецкой кофточке, с дешевой “напомаженной” улыбочкой на лице, в свои 22 года худенькая Ирина все равно выглядела лучше большинства подружек. Да и тусовалась на этой точке недавно, еще не успела опуститься.
“Я привел ее на съемную комнату, купил водку и колбасу для знакомства, — рассказывает Дмитрий. — Ирина ела молча и жадно. О себе почти ничего не говорила. Только сказала, что раньше жила под Ставрополем, в городе Светлограде, с сумасшедшей матерью. Она заставила меня пойти в ванную, потом помылась сама. Мы выпили, и голова у меня закружилась. Я еще не знал, что Ира — вроде бы клофелинщица, подсыпает мужикам отраву, пока они моются, и забирает у них деньги...
В постели он поделился с ней самым заветным — о том, что хотел недавно жениться, да любимая женщина месяц назад померла от сердца. “Так всегда — не везет мне с вами, бабами”, — ворочал Дмитрий тяжелым языком и двигал непослушную молнию на брюках.
Ирка провела рукой по его небритой щеке: “Ничего, все еще у тебя сладится!”
— Ты такая красивая. У меня лучше не было, оставайся со мной жить, — вполне искренне прошептал Дмитрий и потерял сознание.
Очнулся он уже утром. Страшно гудела голова. Сонная проститутка рядом свернулась калачиком, прижавшись к его груди.
— Ты же хотел, чтобы я осталась? — ненакрашенная Ирка выглядела совсем юной, свежей, наивной девчонкой.
Потом она признается, что все же хотела ограбить его и уйти. Даже выгребла из его карманов мелкие деньги. “Но ты так жалобно застонал во сне, что я вернулась. Вот — тряпочку тебе на голову положила. Не болит?”
Так и стали они жить вместе. Бесприютный бомж и вокзальная шалава.
Она ради него, казалось, покончила со своим рискованным ремеслом. Он, наплевав на вольную жизнь, зарабатывал деньги на аренду самой дешевой комнатки, где у постояльцев не спрашивали паспорта.
Через три месяца Ирка сказала, что беременна. 35-летний Дмитрий от счастья чуть не заплакал. Ведь это был его первенец.
Таких, как бродяга Дмитрий Кудрявцев, обычно называют авантюристами “больших дорог”. Он оставляет прекрасное о себе впечатление — умен, образован, по первому образованию, как утверждает, экономист. А, может, врет?
У него вообще много фальшивых имен и поддельных документов. Сегодня — работник МВД. Завтра — безбашенный машинист поезда, колесящего по России.
Обе красные корочки Дмитрий купил на Арбате. Печать же смастерил сам из детского набора с игрушечными штампиками.
Аферист? Мошенник? Может быть... Но ведь себя самого не обманешь.
У нас в редакции Дмитрий тоже объявился по подложному паспорту. Представился сперва Олегом. Но затем, заискивающе улыбаясь, все же рассказал о себе правду: “Я — профессиональный обманщик, этим и существую. Даже мои лучшие друзья уверены, что я работаю в милиции, обеспечен и успешен. А на самом деле я никто”.
Дмитрия Кудрявцева в природе не существует. Человек с такими данными когда-то давно жил в Баку. В 94-м году, в разгар бойни между Арменией и Азербайджаном, он пришел в посольство РФ и попросил оформить ему российское гражданство.
В коридорах посольства тогда толкались тысячи наших соотечественников. Все они мечтали о том же, что и Дмитрий, — вернуться на историческую родину, не воевать за чужой Карабах.
Повезло расторопным, смекалистым и не жадным.
Одним из таких счастливчиков оказался наш герой. “Знакомый работник посольства просто проставил мне в паспорт штамп о российском гражданстве и дал бумагу за подписью консула, чтобы меня на границе выпустили, — вспоминает Дмитрий. — Договорились, что остальные документы на оформление гражданства пойдут уже официальным путем”.
Но в России на радостях Дмитрий потерял паспорт с “липовым” штампом. Попробовал его восстановить и выяснил, что услужливый чиновник его обманул — гражданин Кудрявцев никогда не получал российского гражданства. Все ограничилось “штампиком”. Его дело до сих пор пылится в Азербайджане, в архиве посольства. Но выехать туда снова и разобраться он не может — бомжей за границу не пускают. “Я стал зарабатывать тем, что оформлял техпаспорта и права в ГИБДД, — вздыхает Дмитрий. — Ловил клиентов возле милиции и за небольшую мзду им помогал. Да вся московская милиция теперь — мои знакомые. Удивительно, но наш народ, даже облеченный властью, чрезвычайно доверчив. Ни у кого в отношении меня не возникло и тени сомнения”.
В метро Дмитрий проходит по липовому удостоверению. К старенькой матери в Саратов он ездит, тормозя поезда. “Я вру машинистам, что работаю на локомотиве и случайно отстал от своего состава. Иногда показываю им чужое удостоверение с похожей фотографией, так что меня везде везут бесплатно, — Дмитрий говорит весьма убедительно. — Эх, если бы я был писателем — давно бы на книжках разбогател, я ж всю изнанку жизни за эти годы выучил. Жаль только, что я очень честный...”
И еще один недостаток есть у Дмитрия. По его словам, он доверчивый — полюбив женщину, отдается ей без остатка.
— Разве ж я не покупал Ирке кольца и шмотки? Разве не баловал ее? Все, что зарабатывал, тратил на ее бесконечные капризы, одевал как куколку, — возмущается Дмитрий. — Нет, сначала Ирка меня, конечно, любила. Мы с ней оба были свободны как вольные птицы. Сядем в поезд и мчимся на край света. Помню, на седьмом месяце беременности поехали в Рыбинск. Осень, в парке все дорожки в желтых и красных листьях, словно пестрый ковер, — обнял я ее и повалил на землю. И такое счастье в тот момент чувствовал...
В декабре 2000 года Ирина родила сына Мишку. В свидетельстве о рождении, в графе, где должно стоять имя отца, она поставила прочерк — впрочем, на своем отцовстве Дмитрий не настаивал.
Пожениться официально бомж и проститутка не могли. “Когда через полгода Ирка забеременела снова, она начала кричать, что не хочет больше рожать, ей надоели пеленки, она устала, не высыпается, — усмехается Дмитрий. — Но я все же упросил ее на еще одного сына, тем более что носила она легко — как звериная самка...”
Весной 2003 года мать-одиночка Ирина вместе с двумя малышами вернулась в город Светлоград. Честно говоря, к тому времени они с Дмитрием немного подустали друг от друга — бывшие вольные птички, трепыхавшиеся теперь в сетях родительского долга, непонятного и чуждого им обоим.
“Последнее время в разговорах со мной Ира постоянно срывалась на крик и скандалы, — вспоминает Дмитрий. — Договорились, что одному мне будет легче. Но я их навещал и привозил деньги на содержание Миши и Никиты...”
Провинциальный Светлоград встретил бродягу хриплыми криками петухов. Прохожие на улицах здоровались друг с другом как старые знакомые. А сонный милиционер возле пивного магазина не спросил у Дмитрия регистрацию.
На пороге кривого домишки Дмитрий увидел 7-летнего мальчишку. “Это Иркин первый сыночек, — тут же ехидно просветила его вредная “теща”. — Дочка сперва оставила в роддоме, отказную написала — а потом все же забрала, да мне и подкинула. Вот ведь стерва...”
— Может, останемся здесь? Отремонтируем брошенный дом, заведем коровку, курочек, огород, будем растить наших троих мальчишек, — умолял Дмитрий Ирину.
Но она лишь качала головой: “Я хочу вернуться в Москву. Только там настоящая жизнь”.
— Я приезжал к любовнице с деньгами еще пару раз, вплоть до августа, и она мне твердила, что я ее бросил и она теперь несчастна, — утверждает Дмитрий. — Я упрашивал Ирку потерпеть, пока решится проблема с моим гражданством, но она меня не слушала.
В конце прошлого лета Дмитрий опять прибыл в Светлоград. На сей раз “теща” в дом его не впустила, в глубине запущенных комнат мелькнула худенькая фигурка старшего Иркиного парнишки: “А твоих детей здесь нет. Дочка их с собой в Москву забрала!”
Павелецкий вокзал вечером — терра инкогнита, чужая и неизведанная планета. Двери поездов кажутся фантастическими черными дырами, пожирающими пассажиров вместе с их багажом.
В центре перрона светится киоск “Союзпечати”. Приезжий народ доверчиво прижимается к его стеклянным бокам, боясь сойти с этой узенькой дорожки света — в страшный и губительный сумрак.
Возле мужского туалета двое милицейских монстров трясут деньги у молоденького провинциала. “Если нет трехсот долларов, то дай хоть сто рублей. Иначе затолкаем в обезьянник как террориста и опоздаешь на поезд!”
Тут же на полу, игнорируемый стражами порядка, дрыхнет вонючий бомж. “Вы проститутку Ирину знаете?” — трясу я его и предъявляю на опознание фотографию.
Получив в награду десять рублей, бродяга напрягает память. “Кажись, была тут похожая. Но я шлюхами не пользуюсь. Брезгую, да и денег нет”, — поясняет он.
Мои поиски Ирины заканчиваются фиаско.
Точно так же год назад не нашел ее и Дмитрий Кудрявцев.
На их съемной московской квартире мать-одиночка не объявлялась. Куда она сплавила двух сыновей, никто не знал.
Дмитрий терпеливо обходил все вокзалы и злачные места Москвы. Блудной жены нигде не было. “Я искал ее около полугода. Уже отчаялся услышать когда-нибудь про нее и сыновей, — говорит Дмитрий. — Но как-то поднимаюсь утром по эскалатору вверх на “Павелецкой”, смотрю — а моя Ирка вниз спускается. Одна. Похудевшая, бледная, видно, только с ночной работы”...
Он догнал ее уже на платформе. “Где Мишка и Никита?”
“Я отвезла их в Ставрополь и оставила в кожвендиспансере, — расплакалась Ирка. — Понимаешь, я так разозлилась на тебя. Мне осточертело быть примерной мамашей”.
Он привел ее домой. Накормил, как и раньше, колбасой с хлебом. Отправил в ванную. “Я так соскучилась, — Ирка подняла на него заплаканные глаза. — Слушай, а помнишь, как нам в Рыбинске вдвоем здорово было?”
Потом пришла их ночь. И еще одна. И еще...
В перерывах между занятиями любовью Дмитрий просил Ирку обязательно съездить с ним в дом ребенка, забрать мальчишек. Ведь только она могла доказать родство с ними. Он обещал, что они отлично заживут все вместе.
Все равно где: в Москве, в Светлограде...
Она отнекивалась: “Сначала заработаем побольше денег... Стыдно приезжать в гости к детям с пустыми руками!”
На исходе седьмого дня, когда Дмитрий заснул, Ирина выгребла из его кармана наличные и исчезла. На сей раз окончательно.
Дмитрий сидит передо мной на стуле, обстоятельно перечисляя главные события своей никчемной жизни. Он обещает обязательно исправиться, встать на путь истинный, если только ему вернут его мальчишек.
— Я ведь был в Ставрополе, в том доме ребенка. Но мне Мишку и Никитку даже близко не показали. По закону я для них — чужой человек. “Сделайте генетическую экспертизу, тогда и поговорим”, — футболят меня чиновники. Но, во-первых, эта экспертиза платная, очень дорогая, а во-вторых, мальчиков мне и после нее не отдадут — я ведь бомж, человек без документов, — возвращается к реальности Дмитрий.
Он утверждает, что недавно познакомился с приличной женщиной. И она вроде бы согласна усыновить его малюток, но для этого Дмитрию с ней опять же надо пожениться, а он сделать этого никак не может.
Заколдованный круг. Словно надпись в метро: “Нет выхода!” А его мальчишкам теперь четыре и три года соответственно. И, вполне возможно, при встрече они уже не узнают родного отца. Да и нужен ли он им такой, бесприютный и бездомный?
Знакомый адвокат объяснил мне, что ситуация Дмитрия типична для нашего времени. Хотя законного выхода у него, пожалуй, и в самом деле нет.
“К сожалению, наша бюрократическая машина такова, что Дмитрий может прождать восстановления своего российского гражданства десятилетия, — расставил точки юрист. — Более быстрый путь получения документов — если ваш герой совершит какое-нибудь правонарушение и его посадят за решетку. Судить “человека из ниоткуда” у нас не могут — так что новый паспорт ему после освобождения выдадут, но усыновить своих родных детей из-за полученной судимости он не сможет уже никогда”.
Дмитрий ушел из нашей редакции, пообещав обязательно звонить. Как-нибудь. “Вы меня в Москве все равно не найдете — я ведь перекати-поле”, — добавил он на прощание. А еще сказал, что до сих пор верит в новогодние чудеса. “В самом конце декабря, как раз 27-го, родился мой старший сын Михаил. Мне кажется, что и в эти праздники мои дети найдут свое счастье!”
Вы не поверите — но он оказался прав.
Я дозвонилась в Ставрополь, в Управление образования Октябрьского района. “Прекрасно помню эту трагическую историю с найденышами в венерическом диспансере, — откликнулась Станислава Кудинова, специалист по усыновлению. — Мы долго искали их мать, даже во всесоюзный розыск подавали. Никаких следов. Их так называемый отец тоже приходил ко мне. Я объяснила, что он должен собрать свидетельские показания в свою защиту, чтобы доказать права на детей, но воспользоваться этим Дмитрий, видимо, не захотел. Уже больше года я о нем ничего не слышала. Так что с юридической точки зрения эти мальчики были совершенно свободны”.
— Почему же “были”? Что с ними случилось? — заволновалась я.
— Так ведь забрали недавно ваших подкидышей, — буквально выкрикнула специалист по усыновлению. — Бывает же такое счастье! Усыновили обоих братьев сразу, и семья такая хорошая, я очень за ребяток радовалась. Прямо на днях уехали к своим новым маме и папе...
Имена главных героев изменены.
